До поры до времени католическая церковь боролась с ведьмами как бы между делом, отдавая приоритет искоренению ересей. Ситуация резко изменилась после выхода в 1484 году буллы папы Иннокентия VIII Summis desiderantes affectibus — «Всеми силами души». Появление этого документа стало «спичкой», запалившей десятки тысяч костров в Европе.
Булла Иннокентия VIII возлагала ответственность за выявление и искоренение ведьм на церковный суд — «инквизицию», воспринимающуюся сегодня как грозная централизованная структура. На самом деле эта структура была весьма рыхлой. В одни и те же периоды она могла переживать расцвет, допустим, в Испании и чахнуть во Франции. В Германии в одном княжестве протоколы допросов штамповались пачками, а в соседнем «вольном городе» инквизиторов гнали в шею.

Еретики в приоритете

Мир средневековой Европы был раздроблен и разнообразен. Указания от римского папы шли долго, а претворять их в жизнь должны были епископы, повязанные общими интересами с сеньорами, да и представителями низших классов. Паства впадала в ересь (в переводе с греческого — «выбор», подразумевается, что неправильный), но местный иерарх докладывал в Рим, что всё у него в порядке.
Чтобы составить реальное представление о ситуации и ликвидировать ересь в зачатке, римские папы рассылали своих уполномоченных инквизиторов. Замыкаясь непосредственно на понтифика, они с удовольствием демонстрировали широту своих полномочий местным епископам, а также герцогам, графам, баронам. Действие встречало противодействие, конфликт разгорался, так что в конечном счёте дело могло закончиться внутриевропейскими крестовыми походами. Как в начале XII века, когда в южной Франции собравшиеся со всей Европы «истинные католики» резали альбигойцев, или два столетия спустя во время гуситских войн в Чехии.
Но ереси, сколь бы популярны они не были, обычно затрагивали верхушку тогдашнего общества. Простонародье жило иными проблемами, сводящимися к физическому выживанию.
Интересно, что вплоть до буллы 1484 года римские папы неоднократно инструктировали инквизиторов, что на ведьм им отвлекаться не стоит, предоставив эту заботу именно местным властям — светским и духовным.
Такие инструкции объяснялись адекватной оценкой ситуации. Впавшие в ересь состоятельные феодалы и бюргеры были достаточно сильны, чтобы вооружённым путём противодействовать воспитательным потугам римских понтификов. Те же, на ком ставили клеймо «ведьмы», были менее опасны. В большинстве случаев речь шла о женщинах, не вписавшихся в общину. Например, о согрешивших в юности красотках. Дурная репутация перечёркивала шанс выйти замуж, и ради выживания, либо просто не видя другой альтернативы они становились «гулящими женщинами». Естественно, на таких замужние односельчанки и писали доносы о том, что супруг не просто так к ней ушёл, а по воле дьявольских сил.
На фоне ересей альбигойцев, Виклифа, Гуса такие деревенские разборки казались просто недостойными внимания инквизиции. «Колдовство» трактовалось как языческое суеверие и обычно наказывалось церковным покаянием. И даже в этих случаях виновница каралась не за сам факт колдовства, а за нанесённый конкретному пострадавшему ущерб (если причинно-следственная связь считалась доказанной).
Исключения, конечно, случались. Например, в 1335 году в Тулузе инквизитор Пётр Ги отправил на костёр несколько колдуний, которые «признались» ему под пыткой, что летали на шабаш, где поклонялись дьяволу в облике гигантского козла, предавались с ним блуду, ели мясо младенцев и так далее. Перед казнью несчастные безуспешно доказывали, что оболгали себя под пыткой.
Но такие процессы были редкостью, да и дело происходило в Тулузе, где инквизиторы даже через 100 лет продолжали выжигать остатки «альбигойской заразы».

На научной основе

В печальное правило эти исключения превратились после 1484 года, когда политика церкви резко изменилась. С одной стороны, самые опасные ереси к этому времени оказались задушены, либо загнаны в подполье.
На фоне предыдущих смут в католической церкви авторитет папской власти поднялся, и это, несомненно, беспокоило феодальных правителей, не желавших слишком часто выслушивать наставления из Рима.
В Северной Италии при поддержке князей и самого императора Фридриха III стали поднимать голову вальденсы, требовавшие, чтобы церковь возвратилась к христианским идеалам аскезы и бессребреничества.
Среди наиболее ретивых инквизиторов выделялся монах-доминиканец Генрих Крамер. Дважды попавшись на растрате выручки от продажи индульгенций, он хотел реабилитироваться и организовал в Триенте громкий процесс о ритуальном убийстве евреями христианского мальчика Симонио. В XX веке дело признали сфальсифицированным, но тогда жертву канонизировали, а десятерых евреев приговорили к смерти.
Будучи направлен в Равенсбург, Крамер отправил на костёр двух женщин и решил обобщить всю информацию по ведьмам. Представленные им материалы впечатлили Иннокентия VIII, который и взял их за основу при подготовке своей буллы.
Суть изысканий Крамера сводилась к тому, что женщины (начиная с Евы) более, чем мужчины, восприимчивы к козням дьявола. И при этом ведьмы не менее опасны, чем еретики, поскольку их колдовство — не пережиток язычества, а служение нечистому. Формами этого служения являются жертвоприношение некрещенных детей и сексуальные сношения с демонами. Успех же колдовства обеспечивается помощью дьявола и попустительством Божьим, как наказанием за грехи человеческие.
Папа хорошо понял, какое оружие даёт ему Крамер. Ведь при подобном «широком подходе» любую напасть (голод, чуму, смерть человека или болезнь коровы) можно было объяснить колдовством. И всегда нашлись бы доносчики, готовые указать в нужную сторону.
Сексистский характер буллы, формально направленной именно против представительниц прекрасного пола, не ввёл противников понтифика в заблуждение. Объявив ведьмой любовницу графа или герцога, можно было ударить и по её покровителю. Ловя ведьм в конкретном городе, можно было поставить его на колени.
Сразу после издания буллы Крамер отправился в Инсбрук, дабы опробовать новую технологию. Там он осудил на костёр нескольких женщин. Однако тамошний епископ отменил приговор и приказал ретивому инквизитору убираться восвояси.
Это был щелчок по носу не только Крамера, но и самого Иннокентия VIII. Доказательства виновности обвиняемых действительно были притянуты за уши, а из материалов дела слишком очевидно торчала личная заинтересованность доносчиков и следователей. Но Крамер не угомонился, а подготовил и выпустил в свет «Молот ведьм».
В этом опусе, со ссылкой на предыдущие судебные процессы, разъяснялось, как ведьмы прислуживают Сатане, чем они выделяются среди других женщин, по каким признакам их следует выявлять, как надо допрашивать и как после вынесения приговора следует позаботиться об их «спасении».
Будучи освящён авторитетом понтифика, «Молот ведьм» стал официальным документом, на основе которого «охота на ведьм» в дальнейшем и разворачивалась.

Будни «Псов Господних»

Важный момент заключался в том, что угодив под обвинение, жертва практически не имела шанса спастись. Признав вину, она должна была назвать имена соучастников и называть их (добровольно или под пыткой) до тех пор, пока аппетиты инквизиторов не были удовлетворены полностью. Отказ от признания означал пытки с финальным «испытанием водой»: утонувшая признавалась невиновной, но ей от этого было не легче.
Джин был выпущен из бутылки и многие последующие процессы инициировались уже не римской курией, а слишком ретивыми исполнителями среднего и низового уровня.
«Охота на ведьм» растянулась на три столетия, унеся, по наиболее убедительным подсчётам, порядка 50-60 тысяч жизней. Учитывая численность населения Европы, цифра очень внушительная, хотя статистика жертв распределялась крайне неравномерно. Печальный рекорд, вероятно, принадлежит германскому княжеству Нейсе, где в 1640-1651 годах было осуждено около тысячи «ведьм», которых для большей скорости исполнения приговора просто сталкивали в специально построенную печку.
К числу характерных примеров относится растянувшийся на 14 лет (1678-1692 годы) процесс в моравском городке Велке Лосины. Дело началось с того, что слабоумная старушка Марина Шу во время причастия вытащила изо рта облатку и попыталась её спрятать. Как выяснилось, с помощью священной облатки она, по совету знахарки, собиралась вылечить заболевшую корову. Дело кончилось бы небольшой епитимьей, но неподалёку в дворянском замке гостил инквизитор Генрих Боблих. В результате его энергичного «следствия» к удушению и сожжению на костре было приговорено около 100 человек; в основном женщин, хотя оказался среди них и местный священник, имевший слишком красивую любовницу (тоже, разумеется, «ведьму»).
Дело происходило в период, когда «охота на ведьм» уже считалась моветоном, да ещё и-в относительно толерантной Чехии, но Боблих (уже имевший на своём счету около 200 жертв) сумел придать ему масштабность и продвинуться на несколько карьерных ступенек.
Мужчина священник в числе осуждённых оказался не случайно, поскольку предполагалось, что сообщество ведьм во время своих шабашей должно поклоняться, а в случае проявления интереса с его стороны ещё и отдаваться дьяволу или демонам, которые вселялись в тело мужчины. То есть курировал ведьм всё-таки представитель сильного пола, и падший священник представлялся на эту роль идеальной кандидатурой.

О «рогатом» и ковенах

Поскольку речь идёт о хозяине преисподней, надо признать, что в случае с «ведьмами» до определённой степени работает правило «дыма без огня не бывает».
Независимо от эффективности их колдовства, многие из отправившихся на смерть ведьмами себя и считали. Жизнь женщин, особенно женщин с неустроенной личной судьбой, была полна тягот, и если Бог не приходил им на помощь, то их взгляды легко могли обратиться в противоположную сторону.
В средневековых общинах приверженность христианству вполне могла уживаться с восходящими ещё к античным временам суевериям. И почти в каждой общине была какая-нибудь пожилая женщина, выполнявшие функции повивальной бабки, целительницы и ворожеи. К ней, в отличие от священника, обращались не ради душеспасительной беседы, а для решения проблем чисто житейских.
Исследовательница Маргарет Мюррей, написавшая самые резонансные труды по «охоте на ведьм», высказывала мнение, что начиная с первобытнообщинных времён в Европе существовал культ, последовательницы которого поклонялись мужскому началу. Организованы они были в тайные группы — ковены, по 13 человек в каждой. Состояли ковены из женщин, но во время их бдений в роли, так сказать, антисвященника выступал мужчина, одетый в шкуру с рогами.
Именно ради истребления этого культа, по мнению Мюррей, охоту на ведьм и затеяли.
Исследовательница предпочитала подавать этот культ как своего рода провозвестие феминизма и сексуальной свободы, выражавшейся в том, что участницы ковена вступали в половую связь с рогатым антисвященником.
На сатанинской составляющей подобных действ внимание она не концентрировала, но очевидно, что подобные мероприятия действительно напоминают известные по материалам инквизиции описания «шабашей ведьм». Ведь в следственных протоколах фигурируют и блуд с рогатым, и ковены с числом 13. Правда, зафиксированные в протоколах показания многие исследователи оценивают исключительно как самооговоры, вырванные под пытками.
Получается, что ведьмовские ковены существовали, как своего рода ячейки древнего религиозного культа, причём существовали по всей Европе.
В подпольных условиях они становились альтернативой официальной католической церкви, а их обряды наполнялись антихристианским, по сути, содержанием. К числу последовательниц иногда относят даже Жанну д'Арк, которую, кстати, тоже пытались осудить как ведьму, но отправили на костёр всё-таки как еретичку. И канонизировали в веке XX.
Интересное мнение высказали исследователи Бейджент и Ли, считавшие, что, например, рогатый, но в целом симпатичный древнегреческий бог пастушества, плодородия и дикой природы Пан именно благодаря рогам трансформировался в дьявольского антисвященника из ведьмовских шабашей.
Что же, тогда понятно, почему официальная церковь, осознав масштаб явления, стала с ведьмами столь активно бороться.
Хотя в ходе этой борьбы инквизиторы, мягко говоря, перестарались.

Источник: "Загадки истории" №35, 2019 г.