Наверное, нет на свете человека, который никогда в жизни не испытывал потребности поделиться с кем-то своими горестями или радостями, посетовать на беду, рассказать о душевных переживаниях - излить душу. И уже в древности было подмечено, что после такого откровения, такого рода душеспасительного монолога, от беседы человек испытывает облегчение, душевный подъем и порой даже неожиданно находит решение своих проблем. Вероятно, так - исподволь - и родилась идея исповеди.
Эта тема относится к одной из самых потаенных областей человеческой культуры. В своей основе исповедь - рассказ, высказывание, признание, свидетельство, когда человек может поведать нечто другому, разделить с ним свое знание. А сама тема выступает в двух ипостасях: как церковный или общественный ритуал самоотчета и как литературно-публицистический и философский жанр. В первом случае откровенные излияния предназначены узкому кругу людей или неодушевлённым предметам, силам природы, духам, Богу. Во втором - они становятся достоянием широких масс и играют роль своего рода поучений, наставлений. Однако какую бы цель не преследовала исповедь, она всегда неизбежно обостряет глубину душевной жизни.

Начать сначала

Человек нередко хочет начать новую жизнь: учтя все прошлые ошибки, поступать по-другому. Он назначает дату: с понедельника, с первого числа следующего месяца, с Нового года... Но проходит намеченный срок, а в жизни всё остается по-прежнему. Почему? Вероятно, очень важно, чтобы желание начать сначала совпадало с каким-нибудь значимым, личным событием. Именно таким событием может стать исповедь. По своей сути исповедь - это нравственное событие, напряжённо направленное вовне личности: анализ поступков, попытка увидеть себя со стороны и отнестись к этому критически. Это процесс очищения сознания, а значит, освобождение пространства для новых накоплений. Исповедоваться можно без покаяния, но каяться без предварительной исповеди нельзя. Поэтому покаяние является высшим уровнем исповедального поступка. В переводе с греческого "покаяние" -"перенос разума", то есть перерождение его в высшую духовную силу - разумение сердцем". Кающийся признаёт свою греховность, свидетельствует о своём умонастроении, обращении, сознаёт себя как нуждающегося в переустройстве, очищении, необходимом для его полноты и цельности. Достичь этого своими силами невозможно: прощение и обновление приходят благодаря высшим силам, божествам, Богу.
Пафос исповеди - в интенсивном переживании собственной неполноты, ущербности, повреждённое грехом как состояние, за которое кающийся ответственен лично, которое нужно преодолеть, изменить, но чего сам человек сделать не в силах и потому прибегает к помощи Бога. Разумеется, Богу не нужны никакие слова: Он вездесущ и всё читает в сердцах людей. Сам приход на исповедь и сопровождающие её мистические ритуалы, внутреннее усилие открытия своей души Богу - уже являются исповедью, так как свидетельствуют о свободном признании себя грешником, не способным ничего поправить своими силами и молящем о прощении и помощи. Иными словами, исповедь - это молчаливое внутреннее усилие выйти за границы себя сегодняшнего к полноте своей личности. Каяться тоже можно в молчании. Однако "покаяние в молчании", когда слушателем исповедального слова является только Бог, явление редкое. Вероятно, оно практиковалось отшельниками или людьми, имевшими для этого веские основания. В большинстве своём и исповедь, и покаяние - акты вербальные. Как правило, на исповеди обязательно присутствует священнослужитель, брат по вере или уважаемый человек. Он не является ни действующим лицом, ни судьёй, ни зрителем. Он свидетельствует...

Оправдание и примирение

Исповедь родилась в глубокой древности как один из вариантов существующих почти у всех народов обрядов очищения. Для древних зло или грех, "приставшие" к людям, представлялись бесовской силой, которую можно отогнать, выбросить, сжечь, утопить, переносить на какое-либо другое живое существо или материальный предмет. В связи с этим были выработаны различные ритуалы: обряды омовения, очищения пламенем костров, окуривание. Люди свято верили в спасительную силу огня и воды. Но наиболее радикальным способом удаления зла считалось признание в грехах, так как слово наделялось великой магической силой. Так зародилась словесная исповедь. Как правило, она сопровождается другим ритуальным действом. Так, инки в государстве Перу готовились к исповеди несколько дней. В этот период они ограничивали себя в еде, что символизировало добровольный отказ от земных благ, и переставали общаться с другими людьми, чтобы как можно внимательнее сосредоточиться на своём внутреннем мире, на своей прожитой жизни, на её ошибках. Наконец, в назначенный заранее день исповеди кающийся приносил с собой разноцветные зёрна маиса, символизировавшие прегрешения и то, что он больше не прячет свои грехи от других. Зёрна перемалывали, перемолотую муку клали на полированный камень, и исповедующийся садился напротив исповедника. Однако обращался он при этом не только к нему, но ко всему, что его окружало: "Слушайте меня, скалы, слушайте меня моря и птицы! Я буду исповедоваться в грехах своих!".
По представлениям инков, всё в природе взаимосвязано между собой. Любой грех, нравственное преступление воспринимались как нечто, что нарушает изначальную гармонию природы и неизбежно с тяжёлыми последствиями отзовётся в чужой жизни, будь то другой человек или пролетающая в небе птица. Поэтому кающийся просил прощения в своих прегрешениях не только у исповедника, но и у птиц, скал, моря и всего в этом мире. Исповедовавшись, инки сдували разноцветную муку с полированного камня. Это символизировало то, что совесть человека перемолола грехи его, и теперь они, став чем-то совсем неощутимым, разлетятся с ветром по свету, подчиняясь изначальной гармонии природы. После исповеди следовало омовение в море, чтобы окончательно очиститься от прошлых грехов, и облачение уже в другую, новую одежду, с сожжением старой - как символ отказа от прежней жизни и начала новой. Жители островов Индийского архипелага один раз в году совместными усилиями изготавливали лодку. В постройке принимали участие все, но это было не простое строительство, а общая исповедь. Каждый, признаваясь другим в своих прегрешениях, подходил к лодке и вносил свою лепту в её строительство. Таким образом, лодка символизировала собрание всех грехов, от которых благодаря исповеди освобождались жители островов Индийского архипелага. Затем эту лодку пускали в море, и она должна была увезти все грехи и ошибки, в которых раскаялись те, кто её строил. А в иудаизме есть даже официальный день покаяния, очищения и искупления грехов - так называемый праздник Иом Кипур или Судный день, справляемый на 10-й день после иудаистского Нового года. В основе праздника лежит обмен искупительной жертвы. Заключается он в следующем: у древних евреев первосвященник, наложив руки на чёрного козла, перечислял грехи людей, перекладывая тем самым их на животное, а затем этого козла прогоняли в безводную пустыню, чтобы он "унёс" грехи и они погибли бы вместе с ним. Этот ритуал подробно описан в Библии. От него пошло выражение "быть козлом отпущения".
Так как Иисус Христос сам добровольно взял на себя грехи всего человечества, то в первые века христианства он изображался в виде агнца, ягненка. Только постановлением Трульского собора в 692 году было велено "запечатлевать отныне на иконах по человеческому образу вместо древнего агнца Христа Бога нашего". Таким образом, исповедь, то есть перечисление вслух своих -грехов с целью "очищения" и избавления от них, существовала у многих нехристианских народов и за много веков до появления христианства. Целью её было дать кающемуся "отпущение" грехов и оправдание, "примирение" с Богом. Иными словами, помочь человеку обрести душевный покой. В православной церкви существует правило, по которому каждый верующий должен приступать к таинству покаяния не менее одного раза в год. Священник обязан хранить исповедь в тайне; за огласку исповеданных ему грехов он подлежит, по духовному регламенту, лишению сана.

"Зато здрав будешь"

"Исповедь, безусловно, необходима для очищения души. Трудность и болезненную жгучесть этой операции вынесешь, зато здрав будешь", - слова эти принадлежат Иоанну Златоусту.
В истории и в самом деле не раз бывали случаи, когда исповедью лечилась не только душа, но и тело. Однажды к митрополиту Антонию Сурожскому пришла женщина и попросила навестить её брата, который лежал в больнице с тяжёлым заболеванием. При первой же встрече по глазам больного митрополит понял, что того мучит не только телесный недуг, но что-то другое, что человек прячет глубоко внутри не только от других, но и от самого себя. Митрополит рассказывал: "Я указал ему, что болезнь и смерть зависят не только от физических причин, от бактерий и патологии, но также от всего того, что разрушает нашу внутреннюю жизненную силу, от того, что можно назвать отрицательными чувствами и мыслями, от всего, что подрывает внутреннюю силу жизни в нас, не даёт жизни свободно изливаться чистым потоком". Он приходил к больному несколько дней, каждый раз выслушивая исповедь этого человека, который поверял ему свои грехи. Антоний Сурожский вспоминал: "И я предложил ему разрешить не только внешне, но и внутренне всё, что в его взаимоотношениях с людьми, с самим собой, с обстоятельствами жизни было "не то", начиная с настоящего времени. А когда он выправит всё в настоящем, идти дальше и дальше в прошлое, примиряясь со всем и со всеми, развязывая всякий узел, вспоминая все зло, примиряясь - через исповедь, через покаяние, через принятие, со всем, что было в его жизни, а жизнь-то была очень тяжёлая. И так, день за днём, мы с ним проходили этот путь". И по мере продолжения многодневной исповеди, чувство освобождения от вины за свои поступки давало больному столько сил, что врачи не понимали, как практически безнадёжный он начал поправляться.
А Иоанн Кронштадский, не имея возможности в отдельности исповедовать всех желающих, часто совершал общую исповедь, в которой принимали участие несколько тысяч человек. Во время исповеди многие громко называли свои прегрешения и всенародно каялись. Эти общие исповеди проходили с большим духовным подъёмом и производили на молящихся неизгладимое впечатление. Примечательно, что значение исповеди признавали даже атеистически настроенные учёные. Так, кандидат философских наук, автор книги "Зачем человеку исповедь" Сергей Марков признаёт: "Для человека очень важна исповедь, даже если она не связана с религией... Перед кем же произносится эта исповедь? Перед другом, близкими. А может статься, и перед незнакомыми людьми. И прежде всего перед самим собой, перед собственной совестью, которая может быть самым строгим судьёй поступков и помыслов наших. Такая исповедь произносится, когда назревает глубокая потребность в ней. Ведь подлинная человеческая исповедь - это искренность, трепетность, щедрость души". И в этом плане весьма показательно, что в Древней Церкви к исповеди приходили по мере надобности. Очевидно, что лишённый обязательности ритуал оказывал на исповедующегося большее воздействие. Ведь в основе его лежал не регламентированный обряд, требовавший под угрозой наказания своего неукоснительного исполнения, а потребность души, не сознательное действо, а бессознательный, импульсивный порыв, желание вырваться за пределы мучительных образов и мыслей, излечиться, очиститься от всего болезненного, зловредного, тёмного.

А цель - одна!

Многие психотерапевты указывали на общие черты церковной исповеди и психоаналитического сеанса. Специалисту трудно не заметить "христианскую парадигму", лежащую в основе взглядов основателя психоанализа: представление о неотъемлемой греховности каждого человека, начиная от Адама, в значительном числе черт совпадает с представлениями самого Фрейда об "энергетических источниках" индивидуальной психической жизни.
Процедура исповеди затрагивает глубинные основы человеческой психики, общие у всех народов. То же происходит и на сеансе психоанализа. Действительно, исповедь можно рассматривать как поиск средств и условий обнаружения информации, хранящейся в подсознании, в процессе её осознания. Если в узком смысле исповедь - это всего лишь религиозный обряд, то в широком - форма изложения мыслей, при которой исключается любое, даже самое незначительное утаивание. Но это и одна из главных задач психоанализа. С информационной точки зрения исповедь и психоаналитический сеанс весьма близки, поскольку предлагают сходное воздействие на сферу подсознания. И ещё одно сопоставление.
Психоаналитик в обычной беседе стремится определить в сознательных высказываниях пациента то, что относится к сфере вытесненных в подсознание образов реальных процессов, продолжающих циркулировать в психике. Причём предполагается, что возвращение этих образов в сознание и контроль над ним, устраняет причину психической аномалии. Священнослужитель, в свою очередь, во время исповеди должен помочь кающемуся проанализировать прошлые грехи и из сложного сплетения внешних обстоятельств и внутренних импульсов выделить основу для дальнейшей отработки. (Не это ли проделал митрополит Антоний Сурожский?) Таким образом, исповедь позволяет освободить сферу подсознания от сохранения в ней факторов, порождённых отрицательными эмоциями, и тем самым снять скрытые стрессовые состояния. В процессе исповеди может произойти резкое изменение эмоционально-психического состояния человека. Напряжение в момент признания своих грехов, сопровождающееся угнетённым состоянием и скорбными переживаниями, сменяется после отпущения грехов облегчением, душевным успокоением. На смену отрицательным эмоциям приходят радостные. Даже давление разных, не всегда осознанных психических травм может ослабевать.
Сама обстановка исповедальни напоминает условия, при которых проходит психоаналитический сеанс. Как известно, в психике действует закон минимализации информационного воздействия, который умело используется психоаналитиками во время сеанса (пациент расслабленно лежит на кушетке, врач находится вне поля его зрения). Но и исповедь не случайно происходит обычно в условиях, когда внешнее воздействие на человека минимально. А это, как показывают исследования, приводит к резкому усилению информационного воздействия, идущего изнутри: информация начинает бесконтрольно проникать в речевые центры из самой глубины подсознания. И здесь не имеет принципиального значения, как она там оказалась: путем неосознанного восприятия или вытеснением из сознания. Между исповедью и психоаналитическим сеансом много общего -в обоих случаях условием и целью является полная откровенность, но есть и различие. При психоанализе применяются специальные методики, стремящиеся проникнуть в подсознание,заставить его обнаружить себя в невольных высказываниях. На исповеди, напротив, человеку предоставляется полная свобода, и лишь моральный и идеологический авторитет влияет на уровень откровенности. Существует мнение, что исповедь не выявляет источников психических травм и причин психологических конфликтов, доставляющих человеку неприятные переживания. Однако вопрос этот спорный.
Как бы то ни было, феномен исповеди изучен явно недостаточно и ещё ждёт своих исследователей.