Есть мнение, что пресловутое «молчание космоса» объясняется неспособностью человека понять сигналы более развитых цивилизаций. Или же тем, что контакт между ними и нами невозможен, как невозможен контакт между человеком и муравьём. Не исключено, что по этой причине «бесследно пропавшими» представляются и прежние цивилизации Земли. Следы оставленные более развитыми расами не ассоциируются у тех, чей разум слаб и ограничен, с «разумной деятельностью». И это интересное мнение, - а, вернее, совокупность мнений, - даже направление мысли, - заслуживающее детального рассмотрения...

...Интересное, но не новое. В религиозной философии данная концепция присутствует в виде «неисповедимости путей». В уфологии же носит название «металогики». Поведение пришельцев представляется нам не логичным и абсурдным по тем же причинам, по которым и собаке будут казаться глупыми действия хозяина. Ведь, как цели этих действий, так и способы их достижения, часто находятся за пределами её понимания.

То есть, мнение не новое, вроде бы, не лишённое оснований, и начать стоит с того, как смотрит на это мнение наука. Никак не смотрит. Мнение противоречит принципу познаваемости, а значит, ложно a priopi. Не на что тут смотреть.

Вот так резко.


Но можно попробовать подойти ещё раз. С осторожностью. Допустим, наш разум заведомо недостаточен для решения неких логических задач… Как это можно проверить? Никак. Из того, что решение задачи не найдено сейчас, не следует, что его нельзя найти, как не следует и то, что оно вообще существует. То есть, именно логически допущение никуда не ведёт и само себе противоречит. Ибо если наш разум несовершенен, логично исходить из того, что наши представления ложны. И это в полной мере касается и представлений о несовершенстве нашего разума.

Софистика? Так часто говорят люди, встретив логическое опровержение того, что вопреки логике считают «очевидным». Но, пусть, софистика. А значит, придётся перейти к примерам.

Для начала, сравнение с муравьём — не корректно. Муравей не мыслит, что исключает возможность контакта с ним, как понимаем контакты мы. Собака… более вменяемый пример. Однако, её представления о человеческой логике — плод нашей реконструкции процесса и плодов её мышления, причём, в свою очередь, реконструкции некорректной — с антропоцентрических позиций. Да и пример собаки, кстати, свидетельствует именно о том, что контакт с существом мыслящим иначе, — в том числе и на другом уровне абстракции, — вполне возможен.

Но, кстати, о собаках. Сравнение в данном случае неправомерно, поскольку высшие позвоночные, хоть и мыслят, но — не разумны. Причём, касается это и человекообразных, и хитрых дельфинов, и самого «человека разумного», ставшего разумным лишь спустя десятки тысяч лет после формального появления на планете. Мозг — лишь инструмент для поиска ответа, — у человека он побольше, у собаки поменьше, — ответу же должен предшествовать вопрос. Животные могут наблюдать, сопоставлять и делать выводы, но не способны задаться вопросом, почему наблюдаемое выглядит именно так, и каков механизм связи между причиной и следствием. Собака может понять, как открывается дверь, но не способна задаться вопросом, откуда дверь взялась и зачем существует.

...О чём речь? Вот. Это важно. И, кстати, обосновано грубой и приземлённой биологией, а не абстрактными рассуждениями. Собака достаточно умна, чтобы найти ответы на те вопросы, которые способна сформулировать. Иначе и быть не может. Мозг — только инструмент, и как любое творение эволюции он достаточно хорош для выполнения возложенных на него задач. В противном случае, вид вымер бы. То же самое можно применить и к человеку. Вполне правомерным будет допущение, что некие вопросы находятся за границами нашего понимания. Но вопрос, «разумно ли это существо?» к данной категории не относится, раз уж мы его задаём. А если даже сам вопрос осознан, то уж сомневаться в потенциальной достаточности сформулировавшего его интеллекта для получения ответа не приходится.


Если короче: наша возможность восприятия разума и разумной деятельности на любом уровне и в любой форме гарантирована тем фактом, что категории «разума» и «разумной деятельности» в нашем мышлении есть. Разумное существо мы узнаем и сумеем вступить с ним в контакт, поскольку вопросы «разумна ли эта штука?» и «как с ней общаться?» доступны на нашем уровне абстракции. Про муравьёв, собак, обезьян и прочих братьев меньших такого сказать нельзя. А значит, о сравнении речи нет.

...Вопрос, может ли сверхразум выглядеть, как отсутствие разума, тоже можно задать. Но вышесказанное — про неизбежную доступность ответа, — касается лишь вопросов правильных. «Сверхразум», в отличие от просто разума, выше определённого, — искусственная категория, не имеющая дефиниции. Говорить, понимая при этом, что имеется ввиду, можно только о более высоком уровне интеллекта, а не разумности.

И, кстати, об интеллекте. Могут ли другие расы во вселенной превосходить в этом отношении землян? По логике, — снова имея в виду эволюционную логику, логику процессов, а не рассуждений, — едва ли. Мозг, — орган совершенствуемый до тех пор, пока естественный отбор действует на вид. На человека же он окончательно перестал влиять примерно в эпоху изобретения огнива. Существенные эволюционные изменения прекратились, поскольку задача приспособления к орудийной деятельности была решена… И не понятно в этой связи, с какой бы стати другому виду, к той же деятельности приспосабливающемуся, потребовался бы более эффективный мозг для изобретения того же топора с рукояткой.

Но если даже пренебречь данными соображениями, если напрячь фантазию, представив иные эволюционные пути, ведущие к появлению разума(а напрячь придётся, иначе разговор ни о чём), то более высокий интеллект не является препятствием для контакта, поскольку в нашем сознании концепция более высокого интеллекта существует.Источник: "Цитадель адеквата"