Есть мнение, что перед демонстрацией публике снимки поверхности Марса тщательно отбираются и редактируются специально обученными людьми. В процессе компьютерной обработки добавляющими в изображения ящериц и прочую ерунду, без которой публике было бы слишком скучно рассматривать картинки. Это не совсем беспочвенное мнение, ибо знаменитый «сфинкс», как известно, был именно нарисован специалистами NASA шутки и грантов ради. Не беспочвенное, но к делу отношения не имеющее. Речь же о том, чего не снимках нет. А нет на них, собственно, ничего, кроме поверхности. То, что находится под ней, - кора, мантия и ядро планеты, - на снимках не выходит. Но, тем не менее, вполне поддаётся изучению с очень интересными результатами...

Однако, сначала о внутреннем строении планет. Часто людей удивляет, как уверенно судят учёные об плотности, размерах, агрегатном состоянии и химическом составе, допустим, внутреннего ядра Земли. Которое «никто не видел». Может быть, там какой-нибудь «металлический водород»? Но, нет, — не может. Как Земля устроена внутри — видно.

«Видеть» — значит, регистрировать отражённый поверхностью предмета свет. Но на свете же свет клином не сошёлся. Есть и другие виды волн. В частности, ядро Земли видимо в волнах сейсмических. А они в чём-то даже лучше света, так как проникают в объект, позволяя получить информацию не только о его форме, но и о плотности, и о составе тоже.


Точно также наблюдается и внутреннее строение Марса. Почти все посадочные аппараты, — не только последние, — были оснащены сейсмическими датчиками. «Марсотрясения» же изредка, — тектоническая активность планеты давно свелась к минимуму, — но случаются. Что позволило собрать кое-какую информацию. Очень ограниченную. Информацию, которая, сама по себе ни о чём бы не сказала. Если б не обширнейшая информация собранная уже о недрах Земли. Знания устройства нашей планеты и основательное уже понимание причин, по которым оно именно таково, позволяет интерпретировать данные собранные на Марсе. Используя сигналы сейсмических датчиков в качестве экспериментальной проверки математических моделей.

Но что же удалось увидеть? Предсказуемо, небольшой, не имеющий массивного спутника и основательно остывший Марс имеет толстую — до 70 километров — кору. Верхняя часть которой, — до 10, как минимум, километров в глубину, — раздроблена ударами метеоритов. То есть, слой осадочных пород расположен на платформе, пронизанной трещинами. На Земле они затянулись бы, но сила тяжести, а значит и давление на Марсе ниже, как ниже и температура коры. Как следствие, камень в верхнем слое коры не обладает текучестью.

Слой вулканических пород, некогда изверженных из трещин и кратеров, и застывших на поверхности, продолжается и ниже зоны раздробления. Третий же — нижний — ярус коры состоит уже из пород, затвердевших в процессе охлаждения планеты. Под ним начинается мантия, но не слишком похожая на Земную. Мантия Марса является «холодной». Камень в ней приобретает свойства жидкости главным образом благодаря высокому давлению.

То есть, жидкая мантия у Марса есть, но её текучесть не идёт в сравнение с текучестью мантии Земли. С ростом глубины температура увеличивается, однако, материал оказывается слишком вязким, чтобы в нём могли идти активные конвекционные процессы. Нагретое и расширившееся внизу вещество не «всплывает», а просто отдаёт тепло вышележащим слоям… Ну, не совсем «просто». Минимальное движение пока сохраняется, в результате чего «марсотрясения» ещё происходят.

Но под мантией, как и положено планетам земного типа, Марс имеет расплавленное металлическое ядро, диаметром 3700 километров. То есть, — неожиданно большое и обладающее слишком низкой для металла плотностью. Объясняются данные факты тем, что ядро Марса не слишком-то «металлическое». Железо и никель смешаны в нём с кислородом, серой и кремнием. Процессы дифференциации недр не зашли на лёгкой планете так далеко, как на Земле. Ядро Марса, впрочем, тоже «холодное», однородное — без твёрдой внутренней части, — равномерно прогретое и вязкое. Кольцевые течения, ответственные за возникновения магнитного поля в нём очень слабы.

И, кстати, об обещанной «поразительной детали». Она касается не глубин, а строения коры и далёкого прошлого Марса.

Как известно, — и даже до сих пор видно, — молодой Марс отличался вулканизмом весьма активным. Не как Земля, но — на достойном уровне, поскольку, пока тепла ещё хватало, малая масса облегчала конвективные процессы. Жар, выделявшийся в процессе дифференциации и гравитационной усадки недр, создавал те самые конвективные потоки в мантии, которые почти отсутствуют в наше время… Но при этом кора Марса с самого начала была толще земной, так как относительно большая излучающая поверхность вела к быстрому остыванию планеты с поверхности.

В результате, молодой Марс имел горячую, жидкую и бурную верхнюю мантию, запертую, однако, толстой, монолитной корой. Прорваться наружу магме удавалось не где захочется, как на Земле, а лишь в немногих местах. При остывании кора сжималась, стягивалась и не ней возникали разломы. Прорехи же превращались в действующие сотнями миллионов лет супервулканы, наиболее известным из которых является 26-километровый Олимп… Так ситуация представлялась до недавнего времени.

...Теперь, однако, ясно, что молодой Марс имел, как минимум, один настоящий океан. И «настоящий» не в географическом, — большой, размером с Северный Ледовитый, — а в геологическом смысле. Деление коры на океаническую и континентальную на Марсе не успело зайти далеко, но — началось. Бывшее ложе океана в северном полушарии планеты имеет более тонкую кору, по особенностям близкую к тому, что называется «океанической корой» на Земле.

Процессы, направленные на формирование землеподобной тектоники, однако, очень быстро завершились на Марсе. Сменившись описанной выше эпохой супервулканов.Источник: "Цитадель адеквата"