На протяжении тысячелетий искусственные слуги, автономные машины для убийства, системы наблюдения и секс-роботы были частью человеческой истории.
История роботов уходит далеко в прошлое. Искусственные слуги, автономные машины для убийства, системы наблюдения и секс-роботы - все они нашли свое выражение в произведениях и исторических текстах после Овидия (43 г. до н.э. - 17 г. н.э.) и истории Пигмалиона в культурах Евразии и Северной Африки.
Эта долгая история взаимоотношений человека и машины также напоминает нам о том, что наши чаяния, страхи и фантазии о появляющихся технологиях не новы, даже если обстоятельства, в которых они возникают, сильно различаются.
Рассмотрение этих объектов и желаний, которые их порождают, в более глубоком и широком контексте времени и пространства позволяет выявить преемственность и расхождения, которые, в свою очередь, дают возможность подвергнуть критике и сомнению современные идеи и желания, связанные с роботами и искусственным интеллектом (ИИ)...


Уже 3 000 лет назад мы встречаем интерес к интеллектуальным машинам и ИИ, выполняющим различные подневольные функции. В произведениях Гомера (ок. VIII века до н.э.) мы видим Гефеста, греческого бога кузнечного дела и ремесел, использующего автоматические мехи для выполнения простой, повторяющейся работы.
Золотые подручные, наделенные свойствами движения, восприятия, суждения и речи, помогают ему в работе. В своей "Одиссее" Гомер рассказывает о том, как корабли феакийцев идеально подчиняются своим капитанам-людям, обнаруживая и избегая препятствий и угроз и двигаясь "со скоростью мысли".


Несколько веков спустя, около 400 года до нашей эры, мы встречаем Талоса, гигантского бронзового часового, созданного Гефестом, который патрулировал берега Крита.
Все эти примеры из древнего мира объединяет их подчиненная роль; они существуют, чтобы служить желаниям других, более могущественных существ - богов или людей - и даже если у них есть разум, они лишены самостоятельности. За тысячи лет до того, как Карел Чапек ввел термин "робот" для обозначения искусственных рабов, мы находим их у Гомера.


Учитывая распространенность интеллектуальных искусственных объектов в эллинской культуре, неудивительно, что инженеры позднего эллинистического периода обратились к проектированию и созданию таких машин. Математики и инженеры из Александрии начали писать трактаты по созданию и конструированию автоматов примерно в третьем веке до нашей эры.
Они включали инструкции по созданию сложных диорам с движущимися фигурами, музыкальных автоматов, механических слуг и автоматов, работающих на пару, воде, воздухе и механике. Некоторые из этих устройств предназначались для иллюстрации физических принципов, действующих на них, а другие увеличивались в размерах и использовались для публичных зрелищ. Независимо от размера, они должны были вызывать различные эмоциональные реакции, включая удивление и благоговение.
За тысячи лет до того, как Карел Чапек ввел термин "робот" для обозначения искусственных рабов, мы находим их у Гомера.


Роботы были настолько распространены в образной и материальной культуре грекоязычного мира, что другие считали их символом эллинистической культуры. Буддийские легенды, сосредоточенные в северо-восточной Индии в четвертом и третьем веках до нашей эры, повествуют об армии автоматов, охранявших мощи Будды, созданных с помощью знаний, тайно привезенных из грекоязычного мира.
В одной из версий, где присутствуют как роботы-убийцы, так и роботы-охранники, молодой человек отправляется в замаскированном виде в страну яванов (носителей греческого языка), чтобы научиться искусству изготовления автоматов, секрет которого тщательно охраняется тамошними янтакарами (изготовителями автоматов), знания, которые он затем крадет для создания искусственных охранников.
Мы находим истории об автоматических воинах, охраняющих реликвии Будды, в китайских, санскритских, индуистских и тибетских текстах. Кроме того, механические автоматы появляются и в других местах китайской истории: например, при дворе танского правителя императрицы У Чжоу (ок. 624-705 гг. н.э.).


Троп автомата-хранителя/убийцы также связан с историями о древнем мире из средневекового латинского христианства - где, в отличие от большей части остальной Евразии, людям не хватало знаний о том, как создавать сложные машины.
В старофранцузской версии "Энеиды" (ок. 1160 г. н.э.) золотой робот-лучник стоит на страже могилы павшей королевы-воительницы, а в истории Александра Македонского (ок. 1180 г. н.э.) правитель сталкивается с золотыми роботами-убийцами, охраняющими мост в Индии, и вооруженными медными роботами, охраняющими гробницу "вавилонского эмира".
Эллинистические руководства по изготовлению автоматов, переведенные на арабский язык в девятом веке н.э. при дворе Аббасидов в Багдаде, также повлияли на проектирование и строительство автоматов в исламском мире, которые обычно размещались во дворцах и мечетях и включали в себя музыкантов-автоматов, программируемые часы и фонтаны, а также механических животных.
Эти мастера в исламском государстве вводили новшества в конструкции Александрийской школы и создавали все более сложные машины, хотя некоторые объекты восходят к гораздо более древним формам. Например, в работах придворного и инженера аль-Джазари (1136-1206 гг. н.э.) мы находим проекты колесных виночерпиев и слуг - отголосок колесных слуг, обслуживающих богов на горе Олимп.


Придворные механические слуги Аль-Джазари и дозорные-убийцы в фантастической литературе имеют общую связь с наблюдением, предвещая еще одну цель, к которой часто обращаются ИИ и роботы. Часовые и стражники несут вахту и отличают друга от врага, а придворные слуги работают в ритуализированной, иерархической среде, где люди находятся под постоянным наблюдением.
Объекты, подобные тем, что были созданы аль-Джазари, встречались по всему исламскому государству и восточной части Римской империи, но не могли быть построены или воспроизведены на латинском христианском Западе до конца XIII века. Однако в образных текстах они появляются раньше, как предметы роскоши, в элитной обстановке, в фантазиях об идеальном наблюдении и идеально послушных слугах.
Римский поэт Вергилий, как говорят, разработал серию одушевленных деревянных статуй, каждая из которых представляла одну из провинций Римской империи и держала колокол, который звонил, если провинция грозила восстанием. Бронзовый всадник указывал направление угрозы. В старофранцузском "Roman de Troie" ("История Трои") мы находим шесть золотых автоматов, включая четырех андроидов, которые патрулировали и следили за всем троянским двором, выявляя любые нарушения в одежде, манерах, речи и даже мыслях, а также обеспечивали развлечения.


Придворные могли расслабиться, зная, что они не совершат случайного промаха, и никто другой, а правители могли расслабиться, зная, что никто из их придворных не распространяет дезинформацию и не готовит заговор против них. Филипп II "Добрый", герцог Бургундский (1396-1467; р. 1419-67) использовал часть своего огромного состояния для установки многочисленных автоматов, фонтанов и других механических устройств в своем замке Хесдин в Артуа (ныне северная Франция).
Гости проходили испытания в длинной галерее, заполненной автоматами и другими устройствами, которые смачивали людей водой, обмазывали их грязью и мукой, били палками и обзывали, в то время как герцог или его доверенные лица невидимо наблюдали за происходящим.


По указанию герцога были установлены фонтаны и струи, предназначенные для того, чтобы "мочить дам снизу", и лично управлялись под его присмотром. Такое сочетание секса и слежки прочно вошло в средневековую латинскую культуру к XV веку. В дополнение к уже упомянутой императорской системе сигнализации, Вергилию также приписывают создание "Уста истины" (bocca della verità), чудо, которое могло определить сексуальную историю женщины и откусить ей пальцы, если она не была целомудренной.
Сексуальное наблюдение за женщинами, связанное с заботой о сохранении различий благородной крови, встречается во всей средневековой литературе, и есть, по крайней мере, один пример с искусственным музыкантом, который объявлял каждому посетителю - посредством музыки - является ли вошедшая женщина девственницей. В конечном итоге, эти фантастические объекты свидетельствуют об увлеченности сексуальным поведением женщин, вере в то, что это поведение имеет значение и должно контролироваться, и неспособности относиться к женщинам как к автономным, полностью человеческим существам.


Женские секс-роботы, или искусственные сексуальные партнеры, одинаково часто встречаются в сказках многих древних культур в качестве робокопов и идеальных слуг. Одним из самых известных примеров этого тропа является история Пигмалиона, хотя в этой истории его скульптурное творение, Галатея, становится живой только благодаря божественному вмешательству - Венера исполняет желание Пигмалиона, пока он плотски занимается со своим творением.
В средневековой латинской культуре история Пигмалиона пересказывалась и пересказывалась, иногда с удивительными инверсиями. В одной из версий истории об обреченных влюбленных, когда Тристан разлучается со своей возлюбленной Изольдой, он заменяет ее золотой копией, которую использует как доверенное лицо, доверяясь ей и целуя ее.
В одной буддийской сказке, которая существует в нескольких вариантах, мастер по изготовлению автоматов создает искусственную девушку-служанку, которая обманывает приезжего художника, принимая ее за человека, и он совершает с ней насильственный половой акт, уничтожая ее в процессе. Технологии эротического возбуждения появляются в санскритских текстах 10-11 веков н.э., описывающих автоматы при дворах северо-западной Индии, например, женщины-служанки, из сосков и пупка которых текла парфюмированная вода.


В историях о Пигмалионе и Тристане их настойчивое желание принять искусственное за естественное представлено как доказательство их ненормальности - как может человек в здравом уме принять что-то сделанное за что-то рожденное? В некоторых случаях крайняя мимезисность биологических характеристик подчеркивает стремление к совершенной копии, неотличимой от рожденного оригинала.


Золотой автомат, заменивший Изольду, имитировал биологию человека, выдыхая благоухающий воздух из груди, что отражало современную физиологическую теорию, согласно которой сердце играет центральную роль в дыхании и производстве spiritus, вещества, жизненно важного для поддержания жизни.
Это ранний пример увлеченности биологическим подобием жизни в секс-роботах, и концептуально он похож на более поздние изобретения в Европе 18-го и 19-го веков - сексуальные автоматы, или "gladdeners", которые имитировали женские гениталии и способность имитировать естественные выделения. Но в то же время акцент на экстремальном мимесисе подчеркивает искусственность робота, то, что он явно не рожден. То, что робот обозначает и то, и другое, указывает на его статус пограничного объекта: нечто, что подчеркивает границы, преодолевая их.


Роботы и искусственный интеллект уже давно используются как для того, чтобы подчеркнуть, так и для того, чтобы поставить под сомнение концептуальную границу между рожденным и созданным, а также связанную с этим границу между жизнью и не-жизнью.
Однако контексты, в которых появляются эти истории, наделяют одну и ту же историю разными значениями. В раннем даосском тексте "Книга Лицзи" (составленном около четвертого века) мастерство ремесленника ценится царем и его двором, но в других историях об ученых людях и их детях-автоматах, например, в историях, связанных с Альбертусом Магнусом в 14 и 15 веках и Рене Декартом в 18 и 19 веках, робот уничтожается невежественными людьми из страха. В версии этой сказки Э. Т. А. Гофмана, "Песочный человек" (1816), неспособность отличить сделанное от рожденного приводит главного героя, Натанаэля, к безумию и, в конце концов, к смерти.


Эти непримиримые дозорные, имперские и придворные роботы-наблюдатели и ИИ теоретически превосходят людей, которым в противном случае были бы поручены эти задачи. Эти совершенные слуги никогда не совершают ошибок, их невозможно подкупить (хотя иногда их можно преодолеть). Они никогда не устают. Они не жалуются на плохое обращение, не агитируют за свободу или лучшие условия, и у них нет идей выше их положения. Они воплощают фантазию о полном контроле, идеальном послушании и абсолютной власти.
Объекты и увлечения, обсуждаемые здесь, имеют долгую и сложную историю, которая обнаруживает некоторые поразительные сходства в культуре, времени и пространстве. Роботы и ИИ в реальности и в фантастике служат интересам влиятельных элит, часто насильственно контролируя границы (мест и социальных групп) и наблюдая за подвластным населением.
Они выступают в качестве лиминальных объектов и часто используются в образных текстах для осмысления и исследования границ между естественным и искусственным, между живым и неживым. Интеллектуальные машины поднимают вопросы автономии и согласия. Они появляются в контексте фантазий о субъективности и творчестве, ставя философские вопросы об этике творчества и о том, чем мы обязаны тому, что создаем.


Роботы и ИИ уже давно используются или воображаются как инструменты, служащие немногим влиятельным людям, поэтому стоит оспорить утверждения, что автоматизация и ИИ - это инновации, и что они позитивно изменят человеческое общество.
Эти объекты не являются новыми, и ни одна технология не является революционной или преобразующей, если она используется для консолидации и укрепления интересов тех, кто уже находится у власти. Однако более глубокое взаимодействие с историческим материалом дает возможность по-другому взглянуть на наше роботизированное будущее, поскольку сходство и странность проявляются в конфигурациях, открывающих новые перспективы.


Старые истории ИИ позволяют заново представить себе, как должны выглядеть эти объекты, как они могут взаимодействовать с нами и как их можно использовать для освобождения бесправных. Более глубокое понимание этих историй и контекстов может предложить новые перспективы и возможности для воображения и создания роботов и ИИ сейчас и в будущем.


Автор: E.Р.Труитт
Источник: "Средневековые роботы: Механизм, магия, природа и искусство" (University of Pennsylvania Press)