I век до н.э. - действительно время великих людей. Великие военачальники, политики и правители перекраивали карту Средиземноморья на столетия вперёд, образовывались и рушились империи, в пламени войны гибли десятки тысяч ради того, чтобы потом их дети снова пошли воевать. Ирод Великий был одним из числа этих поистине легендарных людей. Но вот помнят его не по реальным поступкам, а по деянию, которого он, вероятно, никогда не совершал. Зато об этом рассказала самая популярная книга в истории. И теперь имя его - синоним беспричинной жестокости. Но, может быть, не так уж и далёк этот образ от реальности? Давайте разберёмся, тем более, что Ирод был последним царём Иудеи. Иудеи, уже покорённой Римом и, на первый взгляд, замирённой...
После 47 года до н.э., когда Цезарь триумфально окончил войну с Помпеем и походя разгромил остатки сопротивления на востоке, в Иудее многое поменялось. Отец Ирода — Антипатр Идумеянин – серый кардинал при первосвященнике Гиркане, обеспечивший тому приход к власти, вовремя почувствовал ветер перемен и примкнул к Цезарю. За неоценимую помощь в приведении к миру восточных провинций Антипатр получил неслыханной щедрости подарок – римское гражданство и титул наместника. Сделано это было с верным расчетом на то, что получивший из рук Цезаря власть Антипатр будет более покладистым Риму и лично верным Цезарю. Тем более, что новое положение Антипатра сильно изменяло с трудом установленный статус-кво внутри Иудеи.


До этого Антипатр – один из богатейших людей Иудеи, но при этом не самый родовитый, хоть и имел значительную власть внутри страны, но вынужден был легитимировать её через царя-первосвященника Гиркана II Хасмонея. Теперь же уже Гиркан и родовая аристократия – саддукеи – должны были заискивать перед новым наместником провинции. Хотя статус наместника и не давал полного права на вмешательство в управление государством, пользуясь пассивностью Гиркана, а также своим положением в обществе, Антипатр развернул бурную деятельность. В первую очередь он назначил наместниками территорий, входящих в состав царства, своих взрослых сыновей – Фазаеля и Ирода. Сыновьям было поручено навести порядок на вверенных им землях, так как за время неустройств предыдущих лет на этих землях расцвела преступность. Сам же Антипатр взялся за усмирение аристократии путём угроз и подкупа.
Такое чрезмерное усиление наместника делало первосвященника Гиркана буквально ненужным в собственной же стране. При этом Гиркан, может быть, и хотел бы избавиться от власти Антипатра, но не обладал ни силой, ни значительной поддержкой, так как приход его к власти был следствием лишь бурной деятельности Антипатра, заручившегося поддержкой римлян. Единственная попытка пошатнуть власть всесильного идумеянинина через суд над его сыном Иродом, обвинённым в незаконных убийствах при КТО в управляемой им провинции, чуть не обернулась свержением царя. Буйный нравом Ирод настолько разозлился из-за обвинения, что собрал войска для похода на Иерусалим, и только Антипатр сумел сгладить конфликт, но осадочек остался у обоих. Следующие 4 года потихоньку возвращали спокойствие в раздираемую вот уже больше полувека страну. Но рассыпающаяся Римская Республика не желала ни сохраняться, ни уходить тихо.
Первым звоночком для Иудеи стало восстание в 46 году до н.э. помпеянца Квинта Цецилия Басса. Он вместе с расселёнными в провинции ветеранами Помпея поднял мятеж, убил наместника Сирии Секста Цезаря и убедил легионы встать на его сторону в борьбе с узурпатором Цезарем. На подавление восстания были брошены в том числе и местные силы – Ирод и Фазаель командовали вспомогательными отрядами в боях с восставшими, пока в 44 году не пришли известия о смерти в Риме Цезаря. Ситуация резко перевернулась - прибывший из Рима Кассий объявил конфликт исчерпанным, примирил легионеров и стал готовиться к неминуемой войне с цезарианцами. Для этого он объявил о сборе чрезвычайного налога в 700 талантов со всей Иудеи. Сумма налога была непомерной, но у Антипатра не было выхода – не начни он жестко собирать его сам с народа, пришли бы легионеры и не церемонясь собрали бы ещё больше, вызвав тем самым очередную гражданку. Понимание этого факта Антипатром, естественно, не прибавляло ему любви в народе, который от всех этих политических дрязг был ужасно далёк.


Читавшие рассказ о предшествующих событиях, вероятно, помнят, что Иудея и до того напоминала разворошённый улей ос. После того, как Помпей в гражданке за право царствовать между братьями Гирканом и Аристобулом встал на сторону первого, в стране за 10 лет вспыхнуло 3 крупных бунта аристобулитов с явной антиримской направленностью, а мелких восстаний и вовсе было не счесть. И вот, после 4 лет восстановления, Кассий своим чрезвычайным налогом вновь поднял градус недовольства римлянами. Одним из особо недовольных был Малих – то ли родственник Антипатра, то ли коллега по бизнесу, одно ясно - отношения у них обоих были, мягко говоря, так себе. Кроме того, Малих, судя по всему, был связан с недовольной проримским курсом аристократией, готовящей бунт. И на этого Малиха Антипатр свалил сбор 100 талантов из налога, чего тот делать не желал и всячески затягивал процесс. Чем настолько разозлил Кассия, что тот отдал приказ арестовать его и казнить, но заступничество Антипатра спасло Малиха, себе на беду. Малих же, благодарный за свое спасение, отравил Антипатра на пиру у Гиркана. Сдержанная реакция царя Иудеи на отравление свидетельствует, что тот если и не помогал Малиху, то не был против замысла заговорщиков.
Ирод, находившийся при римском войске, получил от Кассия приказ взять воинов и вернуться в Иудею, так как убийство римского наместника – это мятеж. Крестовый поход против Гиркана, которого Ирод винил в смерти отца, закончился столь же скоро, как и предыдущая попытка — после встречи с братом, который убедил, что смерть первосвященника ничего не даст. Тем не менее, Антипатр был отмщен, когда Малих после пира у Ирода был изрублен двумя военными трибунами, которые на вопрос Гиркана по какому праву они это сделали, с истинно римским достоинством ответили: «По приказу Кассия.» Закончив с местью, братья вынуждены были заняться вновь замирением Иудеи, где снова подняли голову аристобулиты. Складывался новый неустойчивый статус-кво – правят в стране Фазаель и Ирод, опираясь на штыки солдат и покровительство Кассия, а Гиркан выполняет представительские функции при братьях. Казалось, что никакой враг не может поколебать эту конструкцию, но именно в этот момент гражданская война в Риме опять сделала кульбит: триумвиры Октавиан и Антоний разбили при Филиппах Брута и Кассия.
Перед братьями стояла задача такая же, как некогда перед их отцом – убедить победителей, что они нужнее живыми и во главе Иудеи, нежели мёртвыми. Способствовало этому то, что Марк Антоний при дележе сфер влияния выбрал себе восток. Ещё в бытность Антония военным трибуном в Сирии и Иудее у него сложились хорошие отношения с семейством Антипатра, поэтому братья надеялись лестью, дарами и напоминанием о старой дружбе договориться с Антонием, главное было опередить конкурентов. А они, уж поверьте, не дремали. Во-первых, Антигон — сын Аристобула, который считал престол Иудеи своим по праву. Во-вторых, депутация фарисеев (секта в иудаизме — противники всевластия аристократии), требовавших отстранить от власти и Ирода с Фазаелем, и Гиркана, и вообще, отдать пост первосвященника представителям народа, т.е. фарисеям. Сам Гиркан в такой ситуации по понятным причинам вынужден был встать на сторону братьев.
Ставка на Антония оказалась выигрышной. Как и Цезарь за несколько лет до этого, Антоний посчитал, что лучше отдать правление Иудеей людям зависимым лично от него, нежели местному царьку, греющему трон по божественному праву. Антоний закрепил статус кво, сделав Фазиеля и Ирода тетрархами Иудеи, вновь оставляя Гиркана в подчинённом положении. Когда депутации евреев, недовольных этим решением, стали возмущаться, взбешённый подобной дерзостью Марк Антоний приказал коннице изрубить их. После такого ни о каком мире в Иудее говорить не стоило. Тем более, что братьям припоминали и сотрудничество с оккупантами, и нееврейское происхождение — выходцы из Идумеи, уже давно ставшей территорией Иудеи, считались многими евреями чужаками и унтерменшами. Только военная сила позволяла удерживать ситуацию в Иудее под контролем, но тут братьям крупно не повезло. Занятые на фронтах гражданки, римляне сильно ослабили контроль над Малой Азией, чем тут же воспользовались парфяне, оккупировавшие часть провинций Азия и Сирия.


Именно к парфянам сбежал после неудачи с Антонием Антигон, сын Аристобула, обещая тем за помощь в его воцарении деньги и земли. Хитрые парфы согласились и решили провернуть комбинацию, сделавшую бы честь Остапу Бендеру. Антигон вместе с небольшим контингентом парфянского сатрапа Сирии вступал в пределы Иудеи и собирал вокруг себя мятежников, благо народ поднимался на борьбу с ненавистными римлянами легко. Далее, в Иерусалим прибывал сын парфянского царя, который убеждал Гиркана, Ирода и Фазаеля, что парфяне не при чём, сатрап Сирии действует сам по себе, а он – Пакор – хочет всего лишь установления мира в Иудее, потому предлагает себя в качестве переговорщика. Вот только переговоры следовало вести не в городе, а где-нибудь подальше, на нейтральной территории, например, в Галилее. Предложение дурно пахло, и всё выглядело так, что всех трёх правителей хотя выманить за стены, лишив себя прелести длительной и муторной осады. И, собственно, так и было. Но Фазаель и Гиркан согласились, видимо, надеясь добиться с Антигоном примирения, так как, хотя римляне и аутировали где-то, но в любой момент могли вернуться, и парфяне это должны были понимать.


Закончились переговоры довольно предсказуемо: Фазаеля и Гиркана взяли в плен, где первый то ли самоубился, то ли был казнён, а второму всего лишь отрезали уши, так как человек с таким уродством не мог быть первосвященником («ибо только беспорочные (и в физическом отношении) могут занять этот пост»). Ирод же, оставшийся в меньшинстве в городе, полном его недоброжелателей, бежал вместе с семьёй и наиболее верными сторонниками в родную Идумею, где у него всё ещё была обширная поддержка. Иудея была потеряна и для него, и для Рима, но он не собирался сдаваться. Пока его союзники удерживали Идумею, сам Ирод отправился в Александрию к Антонию с целью выпросить у него военной помощи.
Но Антония в Александрии не оказалось, так как тот отбыл в Италию для очередного раунда агрессивных переговоров с коллегой по опасному бизнесу Октавианом, и Ирод вынужден был последовать в Рим. К этому моменту триумвиры уже утрясли все свои конфликты (на время), и даже договорились о мире с ещё одним претендентом на римский пирог - “квазиреспубликанцем” Секстом Помпеем. Антоний, уже получивший сведения о нападении парфян, готовился к походу против зарвавшихся варваров, и прибытие Ирода было как нельзя кстати. В Риме в этот момент крутилось немало разнообразных претендентов на те или иные восточные престолы, поэтому ещё до начала похода следовало выбрать из них наиболее дельных, и что важнее, верных. С учётом того, что единственный законный конкурент Ирода в данный момент занимал Иерусалим и был союзником врага Рима, выбор был очевиден. Антоний представил римскому Сенату кандидатуру Ирода, как наиболее достойного, а Сенат без проволочек утвердил. Попробуй не утверди кандидатуру, выдвинутую Антонием, хе.
Антоний не мог дать сколь-нибудь крупной военной силы Ироду, так как и сам испытывал трудности с набором войск. Но Ирод и так уже получил больше, нежели мог рассчитывать – полную легитимацию своей борьбы с Антигоном. Тем более, что ситуация в Иудее медленно, но поворачивалась в его сторону. Антигон и парфяне сумели захватить большую часть территорий, контролируемых Иродом, но вот удерживать их они могли с трудом. Весь парфянский поход строился на расчёте, что захват казны Иудеи покроет все затраты, но Ирод успел вывезти её с собой при бегстве. Поняв, что их оставили с носом, парфяне начали требовать денег с Антигона, но тот боялся, что новые поборы отвернут от него население и затягивал процесс. Видя это, парфяне решили сами взять причитающееся и начали заниматься банальным грабежом населения. Поэтому, когда Ирод с наёмным войском и римскими союзниками высадился в Иудее, уже к нему начал стекаться народ, недовольный парфянским разбоем.


Довольно быстро отвоевав Идумею и освободив от осады крепость Масада, в которой укрывались его родные и сторонники, Ирод устроил торжества по случаю своего брака с внучкой Аристобула Мариамой. Теперь Ирод был повязан кровными узами с родом Хасмонеев – освободителей народа израилева, а значит усилил в глазах простого люда свои претензии на царский титул. После чего, разбив в нескольких стычках иудео-парфянские войска Ирод с римским военачальником Сосием осадили Иерусалим. В отличие от предыдущей осады города Помпеем, на этот раз предателей в стане врага не нашлось, так как парфяне, союзники Антигона, и так вырезали всех, кто подозревался в нелояльности. Поэтому осаждающим пришлось действовать по всем канонам римской осадной науки: окружить город валом, препятствующим связи осаждённых с внешним миром, после чего приближать его к стенам для прорыва. 1,5 месяца длилась осада, пока на одном из участков стены охрана не ослабила бдительность, дав осаждающим возможность взобраться на стену и открыть ворота.


Вошедшие в Иерусалим римляне, разозлённые длительной осадой, устроили жуткую резню, от которой оставшиеся сторонники Антигона укрылись в Храме — крепости внутри стен города. И вновь эта священная твердыня стала камнем преткновения, осаду которого вели несколько недель. Для того, чтобы остановить резню и грабёж в уже своём городе, Ироду пришлось расстаться со значительной частью своих сокровищ, раздав их римским солдатам в качестве откупа. Откупа… от союзников… Но в то время, как резню закончили римляне, началось сведение счётов уже Иродом. В последующие дни сотни сторонников Антигона лишились жизни и имущества, пошедшего в казну Ирода, значительно опустевшую за время конфликта. Кровь лилась рекой, но всё это было ради установления окончательного мира.
В качестве благодарности за поддержку, Ирод отправил Антонию большое количество золотых монет, выплавленных из захваченных богатств его врагов. Но если он думал, что этим всё и ограничится, то сильно ошибался. Антоний, влюблённый в Клеопатру, царицу Египта, готов был ради неё на очень многое. Клеопатра же, — амбициозная наследница фараонов, одержимая идеей восстановления величия Египта при помощи Рима, — решила, что настал момент отторгнуть от Иудеи все спорные территории. Ирод вынужден был расстаться с рядом земель, приносивших немалый доход, что, впрочем, ничуть не умерило аппетиты Клеопатры, натравливавшей своего возлюбленного на Ирода. Вероятно, что в то же время и сам Ирод интриговал против царицы Египта, упрашивая Антония сбросить с себя дурман Клеопатры, использующей влюбившегося как мальчишку римлянина, и начать смотреть на вещи здраво.


А смотреть было на что. Октавиан достаточно укрепил свою власть в Риме и собрал значительную военную силу, начав снова ставить под сомнения действия Антония. В то время, как наследник Цезаря всячески показывал, что он не просто триумвир, а защитник Республики и Сената, Антоний всё больше выглядел как обычный зарвавшийся военный диктатор или даже восточный деспот. Взаимные военные и политические манёвры явно шли к открытому конфликту, в котором Антоний слишком полагался на Клеопатру. Ему нужны были войска Египта, так как он не имел возможности набирать легионеров в Италии, но эта зависимость тесным образом переплеталась с любовью к царице Египта. И она же вела его в могилу.
Конфликт между царями Иудеи и Египта был слишком глубок, а потому, когда столкновение двух триумвиров стало неизбежным, Клеопатра, верившая в неминуемую победу Антония, настояла на том, чтобы отослать Ирода против арабов-набатеев. Царь Иудеи, согласно источникам, пытался переубедить Антония, настаивая, что из-за этого решения он может потерпеть поражение. Но Клеопатра умела быть убедительной — она понимала, что тот, кто поможет Антонию победить, после победы получит наибольшие дивиденды. Поэтому, она делала всё, чтобы Ирод оказался как можно дальше от места, где будет твориться история. Ирод в тот момент был разозлён, но вынужден подчиниться. И, вероятно, позже он не раз возносил Богу благодарности за то, что всё так повернулось.
Но сражение при мысе Акций вместо убедительной победы стало катастрофическим поражением Антония. Война, едва начавшись, была проиграна, а Антоний в тот момент умер как политик и военачальник, чтобы умереть как человек лишь 2 года спустя. И вновь, как и за 20 лет до этого, — в конце первой войны триумвиров, — отец Ирода, бывший союзником проигравших помпеянцев, вынужден был отправиться к Цезарю за его милостью, так и Ирод отправился к Гаю Юлию Цезарю Октавиану. Представ перед победителем в гражданской войне, Ирод не стал оправдываться, заявив, что был союзником Антония из убеждения и долга, так как тот сделал его царём Иудеи. Он остался ему верен до конца, не оставив его даже после поражения, а теперь просит лишь справедливости для себя.


Октавиан, хоть и был молод, но в политике за время гражданской войны поднаторел хорошо и понимал то же, что некогда поняли Цезарь и Антоний: властитель, не имеющий легитимных прав на престол внутри своей страны, будет гораздо более верен тебе как основе его могущества. Тем более, что род Хасмонеев почти что угас, среди живых его представителей не было никого, кто мог бы занимать престол, а Ирод женат на внучке Аристобула Хасмонея, и формально, по совокупности, мог иметь право занимать престол. Поэтому Октавиан отдал Ироду трон Иудеи в обмен на помощь в его кампании против остатков сторонников Антония. Более того, он, в знак своей симпатии, прирезал к Иудее ряд земель, чем сгладил понесённый от власти Антония ущерб государству.


Гражданская война в Риме закончилась – Октавиан принёс мир и безопасность своей Империи. Pax Romana впервые за 50 лет наконец-то обрела стабильность, в Иудее же мира не видели уже и вовсе все 70 лет. Настала эпоха восстановления. Земля Иудеи была богата, и, не растрачивая её ресурсы на войну, за следующие 20 лет Ирод преобразил страну. Возводились новые города, расширялись старые, строились новые гавани, способные принимать в разы больше судов, чем прежде. В городах начали массово строиться по римскому образцу амфитеатры, бани, ипподромы. Ирод поддерживал культуру, привечая литераторов и скульпторов, обновлял храмы греческим богам в городах, где эллины преобладали. Римская и греческая культура и традиции стали стремительно проникать в иудейское общество, вызывая глухое недовольство у сельской глубинки.


Но не только Иудеей были ограничены его деяния – в Малой Азии и Греции он ссуживал деньги на восстановление городов, другим помогал расплатиться с долгами, третьим дарил величественные постройки, которых, по его разумению, городам не хватало. Очарованный греческой культурой и, в особенности, Олимпийскими играми, пришедшими в упадок из-за гражданских войн, он безвозмездно передал сумму, достаточную для организации нескольких следующих Олимпиад. Царь Ирод действительно по праву заслужил прозвище фиэллин — дружественный эллинам.


Но самым его грандиозным преобразованием стала реновация Иерусалима. Город, ставший ареной постоянных битв, мало походил на столицу богатого царства и тем более город Бога. И первое, с чего начал царь, – Храм, его требовалось обновить. Проект переустройства храма был поистине грандиозный — под стать самому правителю и эпохе. Храмовая гора была очищена от лишних строений, частью срыта и расширена, после чего на освободившейся площади вокруг старого Храма был выстроен огромный храмовый комплекс (сегодня от него почти ничего не осталось, но знаменитая Стена Плача – это одна из подпирающих стен фундамента Храма). Величественный и прежде Храм теперь внушал благоговение любому входящему в его пределы своим подавляющим видом, свидетельствующем о мощи божества, которому он был посвящён. При этом не была забыта и оборонительная функция стен комплекса, ставшего ещё более могучей твердыней.





Перестраивался и сам город. Старая крепостная стена, пришедшая в упадок после многочисленных штурмов, была снесена, а вокруг города возведена новая. Возводились новые районы, строившиеся по римским канонам. В верхнем городе был сооружён огромный дворец, в других частях возводились амфитеатры, бани, водопровод. Ирод брал лучшее от римского мира и приносил это земле Иудеи. Воспрянув от перманентного хаоса гражданских войн, страна быстро стала богатейшей римской провинцией востока, а купцы и ремесленники стекались в Иерусалим. Мир, принесённый Августом и Иродом, вернул то, чего долгие годы евреи были лишены – покой и богатство.


Но в бочке мёда всегда найдётся ложка дёгтя, а в случае с Иродом мы имеем ничуть не меньшую бочку дёгтя. Несмотря на свои положительные качества, которые отмечали многие, Ирод имел два других, которые нередко перечёркивали всё остальное, – вспыльчивость и мнительность. Ирод всё время боялся потерять престол, добытый не совсем честным путём, помнил о том, как заговорщики убили его отца, и боялся, что и с ним могут поступить так же. И это накладывало отпечаток на все его поступки. Первым звоночком стала судьба его второй жены – Мариаммы. Во время одной из поездок к Антонию, из которой Ирод боялся не вернуться вовсе, он приказал Иосифу – мужу своей сестры Саломеи - убить Мариамму в случае, если Ирода казнят. Иосиф не смог сдержать эту тайну от жены Ирода, а та по возвращении мужа устроила скандал, что вот так вот он её любит, что хочет смерти. Взбесившийся Ирод посчитал, что Иосиф раскрыл Мариамме его просьбу лишь потому, что состоял с ней в сношениях, а, возможно, и заговоре, а потому приказал немедленно схватить их обоих и убить. Когда приступ ярости прошёл, Ирод пытался всё отыграть, но мёртвых с того света возвращать его слуги не умели. Есть немалая вероятность, что Саломея подстроила это, желая избавиться от своего мужа.


Став царём Иудеи, Ирод, с одной стороны, притупил свои страхи тем, что врагов внутри и вне страны у него не осталось, но с другой – поднял ставки, цена приза у потенциальных заговорщиков стала ещё выше. Первой жертвой стал престарелый Гиркан, которого тихо прирезали, когда тот вернулся в Иудею доживать последние деньки. Родня, знавшая о его характере, стремилась использовать это знание в внутрисемейных разборках. А разбираться было за что – Ирод раздавал родственникам посты наместников в провинциях, продвигал в Храмовой иерархии, а потом, чем чёрт не шутит, мог ведь и своим наследником назначить. Ставки действительно были высоки. А семья у Ирода была немаленькая. Всего за свою длинную жизнь Ирод имел восемь жён (в отличии от Генриха VIII, Ирод обычно брак просто расторгал), от которых у него было 16 детей, девять из которых были мальчиками. Кроме того, не стоит забывать и о сестре Саломее, чьи дети тоже могли претендовать на престол. Бороться было кому и с кем. Но началось это не сразу, а спустя добрый десяток лет, прошедших в заботах о восстановлении страны.


Первыми в необъявленную войну вступили старший сын Ирода Антипатр и двое сыновей от Мариаммы – Александр и Аристобул. Отношения с сыновьями Мариаммы у Ирода никогда не были хорошими – те помнили, как отец в гневе приговорил к смерти их мать, и не любили его за это. Поэтому они в разговорах позволяли себе чуточку больше, чем следует. Этим и воспользовался Антипатр, начав убеждать отца, что Александр готовит заговор с целью его убийства. Благо братья давали почву таким мыслям сами. Арестовав сына, Ирод отправился с ним и Антипатром в Рим для суда Октавиана, так как сам выносить решение он не хотел. Август, неплохо разбиравшийся в людях, сумел не просто уладить семейный спор, но и предложил решение – дать сыновьям титулы царей в провинциях Иудеи, с условием подчинения решениям Ирода. Это решение позволяло дать сыновьям немного власти, заставив выплёскивать свои амбиции не в дворцовых интригах, а в делах административных.
Но мы же все понимаем, что когда на горизонте маячит приз более крупный, то сложно остановиться на малом. Октавиан и Ирод, вероятно, действительно надеялись, что заботы о своих «царствах» заставят сыновей на время отбросить амбиции и вражду, но не тут-то было. Во-первых, само решение не отменяло первоосновы конфликта – Ирод так ведь и не сказал, кто будет его наследником. Поэтому, Антипатр развернул целую спецоперацию по очернению свои братьев-соперников. Во-первых, он нанял множество соглядатаев, которые докладывали ему о каждом слове Александра и Аристобула. Тех жизнь ничему не научила, и они продолжали говорить много лишнего про Ирода, Антипатра и всё семейство. Во-вторых, их слова пересказывались в виде слухов во дворце Ирода специально преувеличенно или искажённо. Антипатр часто являлся к Ироду и в ходе разговора ненароком заводил речь о слухах, начиная опровергать их, мол неправдоподобно же, но в ходе опровержения он так строил доказательства, что Ирод начинал верить отдельным ключевым моментам из слухов. Моментам, складывавшимся в очень нехорошую картину.


Более того, у Антипатра появился и неожиданный союзник – Саломея. Аристобул, женатый на её дочери, постоянно поносил последнюю за её поведение, что очень взбесило Саломею, и она постоянно капала на мозги Ироду. В игру включились и многие придворные, чувствуя, что, свалив двух претендентов на престол, можно будет поживиться. Дошло до того, что мнительный Ирод приказал перестать контактировать с Александром и Аристобулом всех придворных, а с самими братьями стал обходиться максимально холодно. Но и эти намёки не остановили новых слухов о заговоре, и тогда братья были арестованы вместе со многими их друзьями. Царских сыновей Ирод пытать запретил, а вот друзьям досталось по полной – большая часть из них тупо не пережило допросы, но оставшиеся с готовностью показали, что оба брата хотели совершить покушение на Ирода на охоте. И ведь, что характерно, нашлись придворные, кто с радостью подтвердил подозрительные сношения братьев.
Царь Иудеи вновь не решился осуществлять суд сам, а потому отправился в Рим, чтобы посоветоваться с Августом, предварительно попытавшись убедить сыновей сознаться во всём. И тут происходит самое гениальное: Александр начинает писать трактат, где признаёт себя виновным, но включает в круг заговорщиков чуть ли не всё окружение царя, при этом приводя такие факты и доказательства, которые те не смогли бы опровергнуть, не разрушив обвинения. В это же время спохватился и отец жены Александра, царь Каппадокии Архелай. Он прибыл в Иудею как раз к возвращению Ирода и уговорил того вместе разобрать писанину Александра. Талантливый оратор Архелай сумел убедить, что весь заговор это навет недоброжелателей, а точнее брата царя — Ферора. В конце концов Ирод помирился со своими сыновьями и принёс им извинения, а Архелая за решение семейного конфликта одарил богатыми подарками, в том числе золотым (!) троном (а ведь именно откуда-то из тех мест происходит Император Человечества, задумайтесь над этим!).
Казалось бы, ну вот два раза уже попадался на том, что твои слова чуть не губят тебя, и самое время научиться молчать. Но дальнейшие события показали, что моменты гениального озарения у Александра, скорее, исключение, так как он необучаемый. Некоторое время спустя ко двору Ирода прибыл спартанец Эврикл, привезший богатые дары царю. Так как Ирод благоговел перед эллинизмом, то он радушно принял грека, который благодаря хорошо подвешенному языку быстро завёл отношения со всеми тремя его наследниками. Разобравшись на чьей стороне больше шансов на победу, Эврикл стал, с одной стороны, подзуживать Аристобула и Александра на заговор, рассказывая им как Ирод любит Антипатра. С другой стороны, сам рассказывал Антипатру обо всём, что говорят братья. А те говорили много, так как Эврикл убедил их, что прибыл от Архелая. Когда критическая масса обвинений накопилась, Эврикл сдал обоих братьев Ироду, выставив всё так, что он буквально спас царя от неминуемого мятежа. В качестве доказательств были приведены подложные письма, подготовленные личным секретарём (!) Ирода. Растроганный Ирод наградил Эврикла пятьюдесятью талантами, которые тот ещё и приумножил, прибыв к Архелаю с вестью, что он разрешил очередной конфликт в семье, а так как слухи до Каппадокии ещё не дошли, то Архелай поверил греку-пройдохе и вручил ещё столько же.


Александр и Аристобул же вновь были арестованы, а после того, как Аристобул решил угрожать Саломее, что если его будут судить, то он утянет с собой и её, участь братьев была предрешена. Ирод с согласия Августа организовал суд, где председательствовали римские наместники провинций, но обвиняемых к процессу не допустили. После выслушивания показаний свидетелей, а их и без Эврикла набралось немало, римляне не могли не вынести обвинительный приговор. Теперь Антипатр остался единственным наследником престола, вот только в народе после всех этих перипетий он пользовался очень дурной славой, так как ходили упорные слухи, что это он сгубил своих братьев. Но фиг с ней, с народной любовью, он добился главного – расчистил путь к власти. И тут удар под дых: после убийства сыновей Ирод переселил во дворец их детей и заявил, что хотя их родителей унёс злой рок (ога, ога, рок), но для своих внуков он станет лучшим отцом и обеспечит сироток всем, чего они достойны. Не понять намёка на то, что царственная жопа хочет передать трон внучаткам в обход Антипатра, было сложно. Поэтому Антипатр вынужден был лестью и уговорами добиться от Ирода признания его единственным наследником.
Но Ирод сам хозяин своему слову – слово дал, слово забрал, поэтому Антипатр начал готовить заговор. Он сговорился с братом Ирода, Ферором, и без того недовольным своим братцем. На тайных встречах они составляли план переворота, в ходе которого предполагалось отравить Ирода, после чего схватить и казнить по обвинению в его убийстве всех, кто может помешать воцарению Антипатра. Но, составить тайный заговор в атмосфере паранойи, когда все следят друг за другом, было, мягко говоря, сложно. Саломея узнала, что Антипатр и Ферор тайно встречаются и о чём-то сговариваются. Так как у неё самой были не лучшие отношения с обоими заговорщиками (сложно представить, что в этом семействе у кого-то вообще могли быть с другими хорошие отношения), логично было предположить, что сговариваются они против неё, а посему она доложила об этом Ироду. Царь, и до этого подозревавший обоих в возможной измене, приказал прекратить встречи. Но для заговорщиков это ничего не изменило – они сделали вид, что поссорились из-за того, что Антипатр на самом деле ходил не к Ферору, а к его жене со вполне понятными целями. А когда Ирод, узнав всё это, потребовал от Ферора бросить жену, тот притворно обиделся и выехал к себе в провинцию, чтобы там готовить силы для мятежа.
Антипатр же продолжил разыгрывать гамбит – через своих друзей римлян он добился, чтобы Ирод направил его с посольством к Императору, где он должен был произвести на Августа правильное впечатление. В это время Ферор раздобыл некий очень действенный яд, который отдал своей жене на хранение. И дальше случается нечто странное – сначала тяжело заболевает сам Ирод, но, выздоровев, узнаёт, что его брат тоже болен и при смерти. Несмотря на ссору, Ирод прибывает к брату и ухаживает за ним, пока тот не умирает. Царь организует пышные похороны, и в ходе их подготовки кто-то из придворных медиков докладывает, что Ферора-то отравили. Быстрое расследование позволяет раскрутить всю цепочку – жена Ферора по неясной причине решила его отравить. Как попал к ней яд? А Ферор достал его для Антипатра… И так по ниточке был распутан наконец-то всамделишный заговор. Антипатра не арестовывают сразу, а по прибытии дают сначала скомпрометировать себя. На суде под председательством ещё не задолжавшего Августу легион наместника Сирии Квинтилия Вара Антипатр под весом неопровержимых доказательств приговаривается к смерти.
Но исполнение приговора было отложено, так как, – о ирония! – Антипатр пытался ускорить и так надвигающиеся события. Ирод заболел – тот первый приступ, что случился пока его сын был в Риме, оказался только провозвестником болезни. Царь серьезно занемог и испытывал приступы адской боли. Чем сильнее его терзала болезнь, тем мрачнее и подозрительнее стал царь. Тем более, что события вокруг подпитывали его страхи. Слухи о тяжёлой болезни царя как пожар распространились среди народа – одни радовались тому, что узурпатор скоро умрёт, другие горевали, что человек, подаривший 20 лет мира, покинет их. Среди последних вскоре распространился слух, что причина болезни в осквернении Храма, так как после реновации храмового комплекса над его вратами была установлена золотая статуя орла, что было запрещено иудейской верой.
Нашлись двое проповедников, которые начали требовать снести статую ради выздоровления Ирода. Вскоре группа из 40 юношей взобралась на ворота и свергла оттуда статую, что невыразимо разъярило Ирода. Когда же на допросах юноши блаженно улыбались и говорили, что не страшатся смерти, царь Иудеи вышел из себя и приказал сжечь живьём фанатиков. Этот случай подорвал и так невеликие силы – Ирод угасал на глазах. В один из дней, когда он испытывал особо сильную боль, он отдал-таки приказ убить Антипатра, так как боялся, что в случае его смерти он выйдет из заточения и займёт престол. Приказ исполнили, а через 5 дней царь в диких мучениях отдаст душу Господу.
Прежде чем уйти Ирод отдаст последний приказ: собрать со всей Иудеи знатнейших людей на ипподроме и в день его кончины умертвить, чтобы Иудея подлинно страдала от потери. Народ к концу правления Ирода уже забыл от чего он их спас, зато видел всё усиливающуюся паранойю царя, необоснованные аресты и казни. Саддукеи (партия из аристократов) ненавидела Ирода за умаление их власти и отрешение Синедриона от повседневного управления страной, их противники фарисеи ненавидели Ирода за попрание основ веры и эллинизм, радикалы из обеих партий ненавидели его, как марионетку Рима и т.д. Поэтому, наверное, действительно немногие оплакивали бы царя, но своим поступком он оставил бы о себе поистине ужасающую память. Стражники, назначенные исполнить приказ не осмелились выполнить столь чудовищное распоряжение, а сестра Ирода, Саломея, одобрила нерешительность солдат и выпустила всех пленников. Здесь же было зачитано последнее завещание царя, где тот отдал трон старшему из живых сыновей – Архелаю.


Так в 4 году до н.э. закончилось 34-летнее правление Ирода Великого, наречённого так за его деяния, хорошие и плохие. И он был поистине велик, человек героического века, не уступающий масштабом своим современникам. Но он был человек как великих свершений, так и великих пороков. Мнительнось и атмосфера паранойи, возникшая в последние годы его правления при дворе, проникли и в общество – массовые казни, преследования инакомыслящих и постоянный поиск заговорщиков стали нормой. Вероятно, отсюда и растут корни у того деяния, за которое его знает весь христианский мир – побивания младенцев в Вифлееме. Убедительных доказательств того, что такое вообще происходило, нет ни в источниках, ни в археологии, но слухи, вызванные его желанием убить кучу ни в чём неповинных людей, могли легко трансформироваться в побивание детей. Великий человек, совершивший великие благодеяния и великие злодейства, плоть от плоти своей эпохи. С его смертью Иудея лишилась последнего настоящего царя, снова входя в период смуты.
Но это уже совсем другая история. Век Иудеи клонится к закату, и уже скоро еврейский народ познает снова изгнание из родных земель…