Вообразить инопланетное чудовище несложно. Если напрягаться не хочется совсем, достаточно взять что-то привычное, земное, и увеличить его для внушительности. Часто для этой цели используют пауков или многоножек. Но лучше, конечно, чуть потрудиться, собрав существо из отдельных, желательно несовместимых деталей, заимствованных у разных классов и даже типов животных. Тентакли и лишние пары ног приветствуются. Если же применить несколько действительно креативных решений (не задаваясь вопросом об их целесообразности), получится совсем хорошо. Получится Чужой из одноимённого фильма Ридли Скотта.

Главное - среда

В лишённых света и кислорода впадинах на дне океана можно найти только выживающих за счёт хемосинтеза бактерий и немногочисленных переселенцев из областей с более благоприятными условиями. Но и они представители эволюционного дна рангом не выше червей
Как могут выглядеть животные с других планет? Встретят ли первооткрывателей случайные комбинации втяжных когтей, клешней и клювов — или, напротив, ксеноморфы будут отличаться от земных хищников только расположением полос на шкуре?


Если подойти к вопросу серьёзно, то начинать следует не с ксеноморфа, а с планеты, откуда он родом.
Сходные проблемы предполагают сходные решения. Достаточно вспомнить акулу, тунца, ихтиозавра и дельфина, которые, несмотря на огромные различия в происхождении и внутреннем устройстве, выглядят примерно одинаково — именно так, как положено выглядеть хищнику, охотящемуся в толще воды. А значит, для появления невиданных на Земле, поражающих воображение, истинно чуждых форм жизни и условия требуются не менее чуждые и оригинальные. И уже на этом этапе наука подрезает крылья фантазии, ведь, хотя Вселенная беспредельна, выбор условий в ней ограничен.


«Сконструировать» зверя, в метаболизме которого место воды займёт серная кислота, несложно. Достаточно заменить в ДНК кислород на серу. Но где найти пригодную для его появления планету с кислотными океанами?
Скорее всего, обладающий развитой биосферой мир будет иметь много общего с нашим. Любые альтернативы оказываются или физически невозможными, или заведомо неблагоприятными. А чаще всего «альтернативами» их назвать можно только с натяжкой. Так, нет оснований сомневаться, что жизнь возможна в подлёдных океанах на спутниках Юпитера. Поскольку на Земле она не только существует в полной темноте, при огромном давлении и отсутствии кислорода, но и, как ныне считается, зародилась именно в таких условиях. Подходящих, как мы опять-таки знаем по опыту собственной планеты, только для экстремофильных бактерий. Таким образом, о монстрах, предположительно населяющих мрачные бездны Европы, мы уже располагаем исчерпывающей информацией. В случае их вторжения на Землю огнестрельное и лазерное оружие окажется полностью бесполезным. Кипячение тоже не очень поможет. Войну миров в пробирке позволят выиграть ультрафиолетовая лампа и фторирование воды.

Царство холода

Жизнь действительно чуждую нужно искать на планетах слишком горячих или холодных для того, чтобы там могла существовать жидкая вода. Причём огненные миры, видимо, можно сразу отбросить, поскольку высокая температура — естественный враг сложных молекул. С ледяными же небесными телами, на которых плещутся океаны жидких газов, всё не так безнадёжно.
При температуре, исчисляемой десятками градусов Кельвина, проявляются очень интересные эффекты криохимического синтеза. С одной стороны, холод замедляет реакции, но с другой, даже самые нестойкие и в обычных условиях нестабильные соединения получают возможность существовать. Очень слабые, незаметные при комнатной температуре химические связи выстраивают атомы в сложные структуры.
Конечно, жизнь на основе криосинтеза — очень экстравагантная гипотеза, правдоподобие которой наука на данном этапе не в состоянии даже оценить. Но если пофантазировать, можно вообразить себе весьма необычных животных и растения, существующие словно в ином временном потоке. Поскольку интенсивность обмена веществ всё-таки будет очень мала, свирепый хищник окажется не более прытким, чем баобаб. О растениях же и вовсе не приходится говорить. Отличить их от минеральных образований позволит только изощрённый анализ. Из-за низкого темпа смены поколений, а значит, медленной эволюции криобионты в любом случае останутся примитивными существами. Но при этом только большой, даже гигантский размер позволит им свести к минимуму потери выделяющейся в организме энергии.


Что-то подобное, а именно — ледяной «бирманский лес» на Титане, описывает Станислав Лем в романе «Фиаско». Стоит отметить, что посадочный аппарат «Гюйгенс» эффектной ледяной растительности на поверхности крупнейшего спутника Сатурна не зафиксировал. Но если допустить, что жизнь на Титане существует и уже вышла из метановых «вод» на состоящую из аммиачно-водяного льда «сушу», то вполне можно предположить, что видимые на снимках одинаковые округлые «камни» — это криорастения.

Мир Чужих

Кислотная кровь чужих не должна быть нормой для биосферы их родного мира. В противном случае кислотные плевки были бы бессмысленными как оружие. Это скорее оборонительный механизм: «Меня без щёлочи не съешь!»

Если допустить, что Чужие не созданы продвинутой цивилизацией, а возникли эволюционным путём, мир, породивший этот вид, окажется жутким местом. И не потому, что там водятся ксеноморфы. А потому, что у себя на родине они явно находятся не на вершине пищевой пирамиды, а ближе к её основанию. Об этом неоспоримо свидетельствует склонность к паразитизму, для «хозяев жизни» абсолютно нехарактерная, и колоссальная скорость размножения вида, оправданная лишь тогда, когда она призвана возмещать огромные потери.


Даже личинки Чужих — лицехваты, грудоломы — далеко не беспомощны. И если матка способна, отбросив яйцеклад, вступить в бой, то велика вероятность, что солдаты улья ксеноморфов не смогут защитить королеву и её потомство.

Летающий мир

Условия совершенно «неземные» и одновременно достаточно благоприятные можно найти и на кислородных планетах. Большинство из предположительно пригодных для жизни миров, открытых на данный момент, относятся к классу «суперземель». Планета, в несколько раз превосходящая Землю массой и, соответственно, обладающая сильной гравитацией, с высокой вероятностью обзаведётся атмосферой, сравнимой по плотности с венерианской. Само по себе это не слишком хорошо. Сверхмощный парниковый эффект может привести к перегреву, а толстая газовая оболочка будет поглощать свет, препятствуя фотосинтезу на поверхности. Но именно в таких условиях станет возможным аэростатический способ движения, горячо любимый фантастами: чуть ли не в каждом втором придуманном мире есть твари, летающие на водородных пузырях. Более того, в «тяжёлом» мире с очень плотной атмосферой парение окажется идеей чрезвычайно продуктивной, а значит, и привлекательной с эволюционной точки зрения.


Первыми в заполненные метаном или водородом пузыри превратятся растения, которым полёт позволит подняться к свету, то есть выше облачной пелены. За растениями неизбежно последуют звери, опять-таки превратившиеся в живые аэростаты. На «парниковой» планете высокое сопротивление среды сделает невыгодным обычный в земных условиях машущий полёт. Небольшие крылья потребуются для руления, работу же двигателя будет выполнять «воздухомёт», устроенный по образцу водомёта кальмара.
Представление о фауне «летающего мира» может дать земной океан. Ведь гидростатическое (на плавательном пузыре) движение предъявляет почти такие же требования к физическому устройству, как и аэростатическое. Соответственно, облик воздушных зверей может быть очень причудлив и разнообразен. Правда, обитатели атмосферы, чьи тела на 90% будут заняты газом, окажутся намного крупнее жителей вод. Только большой размер позволит им обзавестись прочным покровами и свести к минимуму лобовое сопротивление при полёте.
Вероятно, на суперземле будут и не летающие животные, обитатели поверхности, которая превратится в «дно» воздушного океана. Как и для прочих жителей дна, основной пищей для них станут останки тех, кто однажды взлетел чуть выше, чем следовало, после чего лопнул и сдулся… Но велик шанс, что суши на «парниковой» планете не найдётся вовсе. В богатом газами мире и воды будет много, а рельеф планеты тем более сглажен, чем выше гравитация. Скорее всего, кислородная суперземля станет «планетой-океаном».


— Ещё один эффективный способ передвижения на планете с плотной атмосферой — парение за счёт силы ветра. Для насекомых и мелких растений такой вариант даже предпочтительнее аэростатического полёта
Отсутствие суши породит ещё один вид природных условий, на Земле не то чтобы не существующий, но не играющий заметной роли и малопривлекательный. В океанах нашей планеты много планктона — животных и растений, «парящих» в толще воды и перемещающихся благодаря течениям. Обитающий же на поверхности воды плейстон, как правило, большой массы не образует. Именно плейстонные растительные организмы ближе всего к свету (что особенно актуально в сумрачном мире), но, если водоросль не «держится» за дно, ветер быстро выбросит её на берег.
В случае же, когда берегов нет, плавание на поверхности, а не в толще воды становится очевидным и лучшим выбором. Моря покроются массой переплетённых стеблей, возможно, достаточно плотной, чтобы выдержать вес членистоногих и мелких позвоночных. А питающиеся водорослями крупные твари превратятся в «живые лодки», не желающие или даже не способные погружаться, поскольку делать им под водой решительно нечего. Изменить способ движения придётся и хищникам — ведь вся добыча на поверхности! Они перейдут к дыханию атмосферным воздухом и плаванию с минимальным погружением — по принципу глиссера или корабля на подводных крыльях. Ведь, какой бы плотной ни была атмосфера, сопротивление среды в воздухе меньше, чем в воде.
Необычной окажется фауна даже на «сухой» суперземле, не обладающей особенно плотной атмосферой. На эволюцию животного мира окажет влияние возросшая сила тяжести, которая затруднит машущий полёт и ходьбу. Зверям придётся стать меньше, чтобы улучшить отношение силы к массе.


Характерной чертой животных «тяжёлых» миров может быть вертикальный рот. Синий кит опрокидывается на бок, чтобы повернуть огромную челюсть. Для ползающих существ распахивающаяся в стороны пасть также удобнее
Первые на нашей планете земноводные не умели ходить и, упираясь в грунт похожими на плавники лапами, с трудом волочили по камням защищённое роговыми пластинами брюхо. Лишь второе поколение первопроходцев суши сумело чуть приподняться на ногах, уменьшив трение при движении. Но если сила тяжести составит 2g, как в «Мире смерти» Гарри Гаррисона, передвижение на четырёх точках опоры станет непосильной задачей для примитивных позвоночных. Нет, они не сдадутся, а просто двинутся к господству на суше другим путём, взявшись за освоение прогрессивных методов ползания. И «тяжёлая» планета превратится в царство змеевидных тварей. В остальных отношениях биосфера останется «землеподобной». Ползающие безногие животные займут ниши крупных травоядных и хищников, в свой срок обрастут шерстью и начнут выкармливать детёнышей молоком.

«Лёгкие» планеты

По канону на планете Пандоре из фильма «Аватар» сила тяжести на 20% меньше, чем на Земле, а атмосфера на 20% плотнее. Но размеры пандорианских летающих монстров свидетельствуют о гравитации не большей, чем на Марсе


Возможность существования «кислородных» планет с силой тяжести в два-три раза меньше, чем на Земле, представляется сомнительной. Но в очень благоприятных обстоятельствах (утечка газов в космическое пространство возмещается их поступлением из недр в результате чрезвычайно высокой сейсмической активности, вызванной, как на Пандоре, приливными взаимодействиями) такое, видимо, возможно. По-настоящему новых и оригинальных условий низкая гравитация не создаст. Тем не менее облик жителей «лёгкого мира» окажется очень эффектным.
Малая сила тяжести сделает машущий полёт доступным для животных среднего размера. Мелкие же будут тратить на передвижение по воздуху не больше энергии, чем при ходьбе. В такой ситуации только самые крупные или роющие животные не поспешат обзавестись крыльями. На вершине же пищевой пирамиды, разумеется, окажутся лучше всего приспособленные к полёту птицы. При этом весящий два центнера орёл останется именно орлом. Поскольку с аэродинамической точки зрения орёл намного совершеннее, чем летающая жуть из «Аватара».

Древние планеты

Генетическая пластичность — эффективный метод приспособления. Но он имеет свою цену. У видов, меняющих строение тела в зависимости от внешних условий, аномально высокая частота генетических дефектов
На планете, подобной Земле, эволюция неизбежно пойдёт сходными путями. И результат будет зависеть от того, как далеко она успеет зайти. Если не слишком, то в общих чертах ознакомиться с ним мы можем, даже не покидая своего мира, — методами палеонтологии. Но если эволюция зайдёт дальше, чем в настоящий момент на Земле, она породит зверей куда более «чуждых» и необычных, чем в каком-либо из предыдущих случаев. Хотя это едва ли будет касаться внешнего вида животных.


На Земле последние 20–30 миллионов лет эволюция уделяет все меньше внимания форме, концентрируясь на внутреннем содержании. Современные волки слабее живших в плейстоцене «ужасных волков» (Canis dirus), зато намного умнее. Совершенствование естественного вооружения полностью утратило смысл, ведь волк и так способен убить существо намного крупнее себя, а питается при этом преимущественно полёвками. Повышение интеллекта даёт лучшие результаты. Упомянутая в романах Стругацких раса голованов — разумных псовых, отличающихся от волков только объёмом черепа, — скорее всего, достоверный портрет хищника с древней планеты.
Виды недостаточно крупные, чтобы обзавестись необходимого размера мозгом, а также рептилии, амфибии, членистоногие изменятся куда сильнее. Они перейдут к общественному образу жизни, позволяющему приспосабливаться за счёт физической специализации «каст», или включатся в сложные схемы симбиоза. Можно представить себе черепах с осиными гнёздами в панцирях или колониальных грызунов, поделенных на касты: мышевидные — для действий в лесной подстилке, рабочие с планирующей перепонкой — для захвата верхних ярусов леса, роющие — для строительства, солдаты — для охраны и мелкого хищничества.


Поразительный эффект «чуждости» возникает, когда некий вид животных занимает экологическую нишу, явно для него не предназначенную. Новозеландская птица киви — подделка под насекомоядное млекопитающее
Животные, не ощущающие призвания ни к высшей умственной деятельности, ни к организации, ни к симбиозу, тоже найдут выход. Фантасты любят населять миры полиморфными монстрами, меняющими облик в зависимости от обстоятельств. Но для смены формы вовсе не требуется красть чужие гены, как это делает раса ксеноморфов. Можно иметь несколько комплектов своих.
После расшифровки генетического кода зоологические справочники пришлось переписать. Оказалось, что некоторые виды рыб (форель в том числе) способны образовывать в одном водоёме до четырёх форм, различающихся внешним видом и способом питания. Причём даже взрослые рыбы, попав в новые условия, способны физически трансформироваться — для наилучшего соответствия оным. Что не так уж удивительно, если вспомнить, что лососёвые в брачный период меняют даже устройство черепа.
Полиморфность, на языке науки именуемая «генетической пластичностью», позволяет одному виду захватывать любое количество экологических ниш и приспосабливаться даже к стремительно меняющейся среде. С единственным ограничением: если предки этого вида когда-то уже были к ней приспособлены. Как известно, в своём развитии эмбрион повторяет историю вида. И некоторые животные умеют «вспоминать» уже найденные однажды эволюционные решения. Этот метод по-своему эффективен — правда, только для существ, полностью полагающихся на инстинкт и не накапливающих индивидуальный опыт. Высокоорганизованным позвоночным после физической трансформации придётся заново всему учиться.


Ксеноморф может обладать тентаклями, клешнями и выдвижным ртом мурены. Но, рисуя его портрет, нельзя пренебрегать эстетической стороной вопроса. Невзирая на чуждость, инопланетный зверь — неважно, реальный или удачно придуманный, — скорее всего, будет красив. Опасных хищников это касается в первую очередь. Человек интуитивно определяет совершенство и эффективность. Поэтому большинство земных животных представляются нам красивыми. Или, во всяком случае, не уродливыми. Если не считать пауков, насекомых и крыс, отношение к которым предопределено атавистическим страхом, исключения из данного правила говорят сами за себя. Неприятны на вид эволюционные аутсайдеры — падальщики, паразиты, подземные, глубоководные или очевидно устаревшие твари. Такие, как крокодилы. Змеи же, например, пока ещё в тренде. Их можно бояться, и они совершенно чужды человеку. Но некрасивыми их назвать нельзя.