Цутому Ямагути возвращался домой на поезде, в окнах которого не было стекол. Он обратил на это внимание, только когда состав тронулся и по всему поезду загулял свежий ветер, разогнавший застоявшуюся в вагонах вонь гари и обожженной плоти. Ямагути за пару дней успел привыкнуть к этим запахам — теперь его источала вся Хиросима.
Сидевшая рядом с Ямагути женщина возилась с новорожденным малышом, укутанным в старое одеяло. Она что-то приговаривала, но мужчина этого не слышал — после взрыва он полностью оглох, почти ослеп и получил контузию — Ямагути теперь вообще плохо различал окружающее. Когда он краем глаза заглянул в кулек, который держала женщина, он увидел там лишь черное нечто, походившее на большой кусок угля — в эти дни он видел такие черные пятна повсюду.
Женщина все говорила и говорила, а Ямагути перевел взгляд на свои руки. Сильно обожженные, теперь это были не руки инженера, а бесформенные культи, которые кто-то впопыхах слепил из красного мяса. Он не мог собраться с мыслями — это был какой-то долгий и страшный сон, Ямагути был почти уверен в этом. В реальности он был двадцатидевятилетним сотрудником компании «Мицубиси», который уже три месяца работал в Хиросиме над проектом нового нефтяного танкера. Готовые чертежи на днях нужно было передать следующей группе.


Утром шестого августа 1945 года Ямагути пришел на завод в приподнятом настроении — это был его последний день командировки. Его страна проигрывала в войне, но в этот день он мог думать лишь о подарках, которые привезет домой жене и сыну. С радостной мысли его сбил звук пролетающего самолета.
В 8:15 Ямагути вышел из здания и посмотрел в небо, которое рассекал американский бомбардировщик B-29. Мужчина удивился, что самолет только один — возможно это был разведчик, или что-то в этом роде, потому что при бомбардировках американцы всегда выводили в воздух несколько боевых машин.
Когда самолет пролетал над центром города, от него отделилось нечто большое и полетело вниз — на мгновение Ямагути показалось, что из бомбардировщика выпал огромный человек. Не долетев до земли около пятисот метров, объект взорвался светом тысячи солнц. Ямагути зажмурился и бросился в канаву — ударная волна в мгновение ока сравняла завод с землей и отбросила мужчину в сторону на добрый десяток метров.
Когда Цутому Ямагути очнулся, перед собой он увидел лишь тьму, в центре которой стоял огромный огненный гриб — пыль и пепел закрыли собой солнце, превратив день в ночь.
Ямагути смог подняться и добрести до развалин завода, где его встретили двое выживших коллег. Ночь они провели в бомбоубежище, пытаясь осознать произошедшее. В помещении было много раненых, но покойников было еще больше — в убежище несли всех. Некоторые обугленные до черноты тела стонали, но помочь им было уже нельзя.


Утром Ямагути через руины города добрался до станции, сел в уцелевший поезд и поехал домой. Оглушенный и полностью дезориентированный, он пытался понять, что за адское устройство могло нанести такой колоссальный ущерб. Японские города бомбили и раньше, но так — никогда.
В вагоне кто-то выкрикивал имена пропавших без вести людей, другие плакали. Ямагути, как и большинство пассажиров, безразлично смотрел в окно и размышлял о том, сколько людей погибло. На тот момент еще никто не знал, что шестого августа 1945 года в Хиросиме одновременно оборвались жизни восьмидесяти тысяч человек.
Поезд прибыл на конечную, Ямагути вышел на перрон и только здесь понял, что весь его багаж остался в Хиросиме. Он подумал про себя, что не купил семье подарки, и по его щекам покатились слезы, оставляя на лице грязные разводы.
Встречающие были поражены видом толпы обожженных и полностью разбитых бедолаг. Цутому Ямагути начал потихоньку приходить в себя, когда на него посыпался град вопросов о том, что случилось. Он ответил, что одна единственная бомба уничтожила почти всю Хиросиму, но ему не поверили — такого просто не может быть, наверняка мужчина ударился головой и теперь говорит невесть что.
Ямагути доставили в больницу, где врачом был его одноклассник, но пострадавший был настолько обезображен ожогами, что доктор сперва даже не узнал его. Сам Ямагути находился в таком шоке, что просто не обратил внимания на серьезность своих ран. Врач настаивал, что мужчина должен остаться в больнице, но тот был непреклонен — Ямагути хотел как можно скорее увидеть семью.
Обернутый с ног до головы в бинты он появился на пороге дома. Жена, увидев супруга, чуть не упала в обморок, а мать вообще подумала, что домой вернулся призрак ее сына, настолько тот жутко выглядел.
Девятого августа Ямагути, который в этот день еле смог встать с кровати, решил наведаться в офис «Мицубиси», чтобы рассказать о результатах работы над нефтяным танкером. Начальство выслушало инженера, но отнеслось к его заявлениям о супер-оружии, которое уничтожило Хиросиму, весьма скептически. Кто-то сказал: «В жизни не поверю, что целый город, к примеру, как наш Нагасаки, можно в один момент стереть с лица земли».
Пока Цутому Ямагути рассказывал о пережитом, за окном офиса произошла вспышка, еще более яркая, чем в Хиросиме. Ямагути упал на пол за секунду до того, как ударная волна разнесла окна здания. Из-за холмистого ландшафта ущерб этому району от взрыва атомной бомбы эквивалентом в двадцать одну килотонну тротила был не так велик, но разрушения в остальном Нагасаки были колоссальные.
Придя в себя после взрыва, Ямагути со всех ног бросился домой. К счастью, его родные не пострадали, однако сам дом сгорел почти полностью.
Следующие несколько лет Цутому Ямагути лечился от последствий сразу двух ядерных взрывов, свидетелями которых он стал. Его мучали ожоги и лучевая болезнь, у него выпали все волосы и часть зубов, однако лечение смогло помочь, и через какое-то время Ямагути восстановился. У него родились еще две дочери, он продолжил работать инженером в «Мицубиси» и прожил долгую жизнь.
2006 году в Нью-Йорке перед делегацией ООН он читал доклад о необходимости тотального ядерного разоружения.

<«Я пережил две атомные бомбардировки и выжил, мой долг — рассказать об этом», — так он начал свое выступление.