За 97 лет, прошедших с момента гибели русского линейного корабля «Императрица Мария», об этом событии было написано множество статей и книг. Увы, доказательность большинства из них удручающе низка, они лишь забалтывают тему, не имея под собой сколько-нибудь достоверных исходных данных. Тем полезнее послушать непосредственных участников тех далеких событий.

20 октября 1916 года

Что же, собственно, произошло в этот день на главной базе Черноморского флота? Свидетельствует командир первой башни главного калибра «Марии» лейтенант Успенский, на момент трагедии — вахтенный начальник на линкоре:
«20 октября 1916 года в шесть часов объявили побудку команды. Вахтенный офицер мичман Шулейко успел обойти все кубрики и приблизительно в 6:20 доложил мне, стоящему около кормовой трубы, что подъем проходит нормально. В этот момент ко мне подбежал один из комендоров первой башни и крикнул: «В первой башне пожар!» Я помчался к кормовой рубке, чтобы включить колокола громкого боя (мощный электрический звонок, сигнал тревоги. — Примеч. автора). Но через две-три секунды меня подняло в воздух. К счастью, я упал на сложенный чехол от катера, и это смягчило удар. Поднявшись на ноги, я увидел, что вместо боевой рубки, мачты и грубы стоял столб черного дыма, поднимавшийся к небу».
После этого в течение получаса прогремело еще 25 взрывов различной силы (взрывались 130-миллиметровые снаряды вспомогательной артиллерии), а в 7:05 грянул последний мощный взрыв. Линкор стал быстро крениться на правый борти через несколько минут затонул вверх килем. Из 1220 человек экипажа взрывом были убиты 228 моряков, при опрокидывании и затоплении корабля потерь, благодаря грамотным и своевременным распоряжениям офицеров, удалось избежать. Принявший летом 1916 года командование Черноморским флотом вице-адмирал Александр Колчак, сделавший «Императрицу Марию» флагманским кораблем и систематически выходивший на нем в море, лично руководил операцией по спасению моряков на линкоре.

Комиссия Крылова

Для расследования обстоятельств катастрофы была создана специальная комиссия под председательством генерал-лейтенанта, академика, ученого с мировым именем А.Н. Крылова. В распоряжении комиссии имелись как показания всех мыслимых свидетелей происшествия, так и технические данные корабля. Несмотря на это, она не смогла дать однозначного ответа на вопрос: почему взорвался корабль? Однако в отчете комиссии есть такие строки: «Небрежность в обращении с огнем и неосмотрительность в обращении с порохом представляются также маловероятными причинами возникновения пожара.
Крюйт-камеры вентилируются, и в них не скопляется столько паров эфира и спирта, чтобы могла образоваться гремучая смесь, способная воспламениться от пламени свечи или спички и т.п.
Даже при полном отсутствии вентиляции и полном высыхании растворителя количество воздуха в крюйт-камере значительно превосходит то, при котором могла бы образоваться гремучая смесь.
Таким образом, если в крюйт-камеру зайти с зажженной свечой или зажечь спичку, заронить огонь и оставить гореть какую-нибудь тряпку, ветошь или пучок пакли, то это не вызовет возгорания паров эфира и спирта, хотя бы их запах и чувствовался.
Чтобы загорелся заряд, надо, чтобы самое пламя проникло в закрытый футляр и достигло или лент, или воспламенителя, или надо, чтобы воспламенитель, состоящий из шашек черного пороха, совершенно рассыпался, в виде мякоти проник через неплотно завернутую крышку, подвергся касанию с пламенем и, вспыхнув, передал горение заряду, находящемуся в футляре.
Как видно, необходимо сочетание целого ряда случайностей, каждая из которых сама по себе маловероятна».
Ну вот, а теперь — о вероятности.

Чудеса в сундучке

Линейный корабль затонул на достаточно мелком месте в акватории главной базы Черноморского флота. Имелись все предпосылки, чтобы его поднять, отремонтировать и вернуть э строй. «Марию» подняли и ввели в сухой док. Аварийно-спасательными работами ведал инженер Сиденснер, а его помощником был назначен инженер-поручик корпуса корабельных инженеров Шапошников. И вот на какую находку наткнулся он в подбашенном отделении второй башни.
Это был матросский сундучок, в котором лежали набор сапожных инструментов, две свечи, коробок спичек и пара матросских ботинок. Один чиненый, второй — с незаконченной починкой. У Шапошникова глаза полезли на лоб, когда он обнаружил, что вместо кожаных подметок к башмакам пришиты пластины бездымного пороха — вырезанные по форме — из полузарядов главного калибра линкора! Рядышком лежала пороховая пластина, еще не разделанная для подшивки.
Тут нужно кое-что пояснить. 305-миллиметровые орудия главного калибра русских дредноутов комплектовались из расчета два полузаряда на каждый снаряд (100 снарядов на ствол). Полузаряд представлял собой цилиндрический шелковый мешок бездымного пороха, упакованный в железный контейнер-кокор с герметической крышкой, итого 600 штук на трехорудийную башню.
При слове «порох» перед мысленным взором обычно автоматически возникает черный порошок. В отношении бездымных порохов это абсолютно неверно!
Бездымный порох — собственно, пластик, один из первых созданных человеком синтетических материалов. Грубо говоря, немного доработанный целлулоид. И выпускается он в самых разнообразных формах: гут и «макароны», неотличимые внешне от самых натуральных макарон, и ленты, и пластины, и даже «леска», и пороховые шашки самой причудливой конфигурации.
Так вот, полузаряды 305-миллиметровых пушек «Марии» представляли собой пучки пластин (полосок) бездымного пороха, упакованные в цилиндрические шелковые мешки-картузы.
Можно ли заменить кожаную подметку башмака пластиковой? Странный вопрос — да сегодня 99% обуви имеют подошву и каблук из синтетики (резина, неопрен, их бесчисленные аналоги), а «чисто кожу» можно купить только в элитных обувных магазинах, и то — зачем? Дефилировать дома? Пластик долговечней и практичней.
Согласно предположению Шапошникова, в первой башне 305-миллиметровых орудий, видимо, имелся такой же сапожник-умелец, что и во второй.

Как все произошло. Версия

Под утро 20 октября самоделкин из первой башни спустился в крюйт-камеру с целью пополнить запас «пошивочного материала». Чтобы не привлекать к себе внимания, он не стал включать штатное освещение, а воспользовался свечой. Для того чтобы добыть пластину пороха, ему было нужно: а) вскрыть кокор; б) прорезать шелковую оболочку картуза; в) извлечь из картуза пластину.
И вот где-то здесь он допустил оплошность, уронив свечу или спичку в картуз. Далее события развивались настолько быстро, что «отыграть назад» просто не было физической возможности.
Первый полузаряд просто сгорел — русские пороха были исключительно инертны и детонировали (взрывались) только при высоких давлениях в помещении. Но сгорание 105 килограммов пороха в замкнутом пространстве крюйт-камеры как раз и вызвало резкое повышение давления до критического значения. Соответственно, остальные 599 полузарядов сдетонировали, не оставив кораблю ни шанса на спасение. Вот оно, крыловское:
«Как видно, необходимо сочетание целого ряда случайностей, каждая из которых сама по себе маловероятна».

Уникален ли случай с «Марией»?

Любителей поразглагольствовать при случае, что, мол, только в нашей России возможны такие происшествия, вынуждены разочаровать. Чемпион по внутренним взрывам на боевых кораблях — Великобритания. Только в годы Первой мировой британский флот потерял от внутренних взрывов по неустановленной причине линейный корабль «Вэнгард» — аналог «Марии», броненосец «Бэлуорк», броненосный крейсер «Наталь» и однобашенный монитор «Глэттон». За первое место с англичанами спорят архидисциплинирован-ные японцы: броненосец «Микаса», линейный корабль «Коваши» и линейный крейсер «Цукуба» в годы Первой мировой и сверхдредноут «Муцу», в 1942 году взорвавшийся прямо народной базе. Причина взрывов, опять-таки, не установлена. Не подкачали и французы: в начале XX века французский флот был поражен просто эпидемией взрывов, причем для броненосцев «Йена» и «Либертэ» они оказались фатальными. Но здесь, по крайней мере, удалось точно установить причину катастроф. Ею стал некачественный порох, склонный к самовозгоранию. Итальянский флот потерял из-за взрывов линейный корабль «Данте Алигьери» и броненосец «Бенедетто Брин». Как было абсолютно точно установлено следствием, оба корабля были взорваны... собственными матросами, подкупленными агентами австрийской разведки.
Особняком стоит катастрофа советского линкора «Новороссийск» в 1955 году. Но это тема отдельного разговора.
Тяжелые артиллерийские корабли, как и любой склад мощных боеприпасов, всегда являются, говоря милицейским языком, средством повышенной опасности. И затертый до дыр лозунг пожарной охраны «Огонь — не игрушка!» для них актуален в квадрате, в кубе! Кто им пренебрегает — рано или поздно платит. Очень высокую цену.Источник: "Тайны ХХ века. Золотая серия" №4-с 2013 г.