Модель машины была распространенной метафорой в науке в течение 200 лет. Почему эта модель так привлекательна и как она питает наши фантазии о трансчеловеке?
В главе 12 книги Иэна МакГилкриста "Дело в вещах" он изящно развенчивает миф о том, что живой, органический мир чем-то похож на машину. Приводя множество примеров совершенно не похожего на машинное поведения, МакГилкрист полностью разрушает представление о том, что такие организмы, как мы, или отдельные клетки, если на то пошло, являются чем-то похожим на машину. Во второй половине главы он рассматривает причины, по которым модель машины так прочно вошла в наше восприятие практически всего.
Я думаю, что это важное осознание для нас, поскольку некоторые стремятся к трансчеловеческому будущему и пытаются убедить нас, что это хорошо. Трансгуманистическая повестка дня1 о браке человека и машины имеет смысл только в том случае, если человек рассматривается как один тип "машины", а компьютер/аппаратное обеспечение - как другой тип машины, который может легко интегрироваться. Я не сомневаюсь, что это может быть полезно в некоторых случаях - на ум приходят искусственные конечности - но сомневаюсь в целесообразности этого при попытке "эволюционировать" человеческой расы как гибрида человека и машины (киборга2). Другая часть мечты трансгуманистов - редактирование генов и манипуляции с нашим геномом для "улучшения", борьбы с болезнями и продления жизни. Эти идеи звучат как благородные, но они представляют себе ДНК как компьютерную программу, а как мы увидим дальше, она гораздо более различна и сложна.
Но, помимо трансгуманизма, использование модели для концептуализации реальности, которая совсем не похожа на модель, сильно ограничивает и заставляет проявлять нездоровую предвзятость. Машины создаются снизу вверх с определенной целью. Полезность является основополагающей. Выход, производительность, обслуживание - все это основа модели. Как мы увидим ниже, мир живого, органического, совсем не похож на полезность, не похож на машину и должен быть осмыслен совершенно иначе. У человека больше общего с рекой, чем с роботом.

Чем биология не похожа на машину?

Левое полушарие тяготеет к метафоре машины, потому что машины состоят из дискретных частей, неживые, полезные, ими можно манипулировать и управлять - все это аспекты абстрактного мира, который является приоритетным для левого полушария. Использование модели машины для объяснения мира было очень успешным в течение 200 лет или около того, и на то есть веские причины. Эта модель позволила левому полушарию доминировать в сфере науки и дала нам невероятные возможности для манипуляций. Мы смогли создать технологию и манипулировать миром как никогда раньше, потому что мы смогли представить себе все как машинное и, исходя из этого понимания, эмулировать или синтезировать вещи. Это продолжается и сегодня, когда мы эмулируем машиноподобные аспекты мозга (или, скорее, то, что мы считаем машиноподобным) в искусственных нейронных сетях для управления искусственным интеллектом или редактируем гены для улучшения биологических "машин", как это делается при модернизации операционной системы на компьютере. Эта метафора несовершенна, как мы обсудим ниже, но, тем не менее, она имеет решающее значение как средство концептуализации органических вещей для манипулирования ими.
В биологических науках модель машины была доминирующей парадигмой на протяжении всей современности, и даже когда физика отказалась от модели машины из-за квантовой "механики "3, биология продолжала использовать метафору машин и механических процессов (биты, соединенные в причинно-следственный "механизм"). На самом деле, идея о том, что живые существа - это машины, настолько укоренилась, что кажется странным думать, что они могут быть чем-то другим - таково доминирование левополушарного мышления в этой области. Биология, похоже, придерживается ньютоновской механистической модели, игнорируя тот факт, что физика ушла вперед. Когнитивный ученый Дональд Хоффман отмечает,
"Они не только игнорируют прогресс в фундаментальной физике, но и часто открыто говорят об этом. Они открыто говорят, что квантовая физика не имеет отношения к тем аспектам работы мозга, которые причинно связаны с сознанием... Они не пользуются невероятными открытиями и прорывами, которые сделала физика. Эти открытия открыты для нас, и все же моя область говорит: "Мы будем придерживаться Ньютона, спасибо. Мы останемся на 300 лет позади в нашей физике"... Я не думаю, что мы машины... Как реалист сознания, я постулирую сознательные переживания как онтологические примитивы, самые основные составляющие мира. Я утверждаю, что переживания - это настоящая монета мира. Переживания повседневной жизни - мое реальное ощущение головной боли, мой реальный вкус шоколада - вот что действительно является высшей природой реальности". (Хоффман, 2016)


Левое полушарие, если оно предоставлено самому себе, ошибочно приравнивает метафору к реальности - ведь для левого полушария все является абстракцией, теорией, репрезентацией, а не реальной вещью или процессом. Метафора может быть полезной в определенной степени, и действительно была, как мы уже говорили, но мы оказываемся в заблуждении, когда она становится догматичной, когда метафора принимается за реальность - наблюдаемый мир принуждается к соответствию с метафорой, чтобы хоть что-то имело смысл. Если биология - это живые машины, а биолог, подобно инженеру, работающему с "кодами" и деталями, думает, что понимание происходит через разделение на кусочки, то мы теряем ощущение живого, текучего, реляционного целого. Кажется, что все в биологии объясняется как "механизм", но при этом организм объясняется на языке, несовместимом с механистическими процессами.
Кто-то, несомненно, скажет, что такой язык - это просто способ общения, как, например, когда я говорю, что двигатель моего автомобиля "трудится" или "борется", чтобы подняться в гору на третьей передаче. Но это не является адекватным ответом на абсолютную вездесущность, масштабность и неизбежность такого языка - или, что более важно, на природу явлений, которые он призван описывать. (McGilchrist, 2021, p. 433)
Далее МакГилкрист предполагает, что существует шесть особенностей языка, используемого биологами для описания того, что они видят, что определенно не исходит из метафоры машины. "Ссылки на (1) активно координируемые процессы, выражающие чувство (2) целостности, неразрывно связанные с (3) ценностями, (4) смыслом и (5) целью - каждый из которых по отдельности и вместе ведет к феномену (6) самореализации." (McGilchrist, 2021, p. 434)
В биологии явно происходит нечто, выходящее за рамки машинной модели, и только что описанный язык выдает это. Нейропсихиатр д-р Джон Лифф в своей книге "Секретный язык клеток" пишет о невероятных разговорах и координации, происходящих между клетками, которые определяют все аспекты биологии. Адаптивные и спонтанно творческие реакции клеток показывают мудрость, которая совсем не похожа на мой "умный" телевизор или MacBook Pro, если уж на то пошло. Такие клетки, как Т-клетки иммунной системы, могут "думать на своих ногах", так сказать, в ситуациях, требующих координации многих других клеток, включая нейроны, чтобы справиться с нападением интеллектуальным способом - реагируя на новизну таким образом, который, кажется, не запрограммирован заранее. Как резюмирует доктор Томас Верни в своей дискуссии о клетках, "мы можем заключить, что клетки нашего тела действительно разумны и как таковые образуют важный и необходимый субстрат воплощенного разума". (Verny, 2021, p. 72)
Барбара МакКлинток, основатель цитогенетики, в своей речи о принятии Нобелевской премии в 1984 году сказала о клеточном мире примерно то же самое:
Должен существовать некий чувствительный механизм... чтобы предупредить клетку о надвигающейся опасности... Вывод кажется неизбежным, что клетки способны ощущать присутствие в своих ядрах разорванных концов хромосом и затем активировать механизм, который сведет вместе и затем объединит эти концы, один с другим... чувствительные устройства и сигналы, которые инициируют эти корректировки, находятся за пределами нашей нынешней способности постичь". Задачей на будущее было бы определить степень знаний клетки о самой себе и то, как она использует эти знания в "продуманной" манере, когда ей бросают вызов... Однако мы ничего не знаем о том, как клетка чувствует опасность и вызывает ответные реакции, которые часто бывают поистине замечательными". (McClintock, 1984, pp. 749, 798, 801).
Тем не менее, модель машины сохраняется и прививается детям, ученым и широкой публике таким образом, что любая другая концепция является просто ересью.

Организмы - не машины

Ричард Докинз в своей книге "Эгоистичный ген" описывает организмы как "машины для выживания - роботы, слепо запрограммированные на сохранение эгоистичных молекул, известных как гены". Компьютерная метафора генетического "программирования" повсеместно используется в биологии, создавая впечатление, что геном содержит генеральный архитектурный план организма. Но это не так. Гены не "делают" многое из того, о чем мы думаем: Говорят, что гены "самовоспроизводятся", что они участвуют в "генном действии", что они "производят" белки, что они "включаются" или "выключаются" "регуляторной" ДНК. Но все это неправда... ДНК - одна из самых инертных и нереактивных органических молекул". (Lewontin, 2000, pp. xii-xiii)
Биологические системы не являются машинами - МакГилкрист подробно описывает 8 моментов, представляющих интерес.

Включение-выключение

...машина статична, пока не включена, и может быть выключена без прекращения существования. Организмы... подобно водопадам или торнадо, не имеют выключателя. Само существование организма - это от начала и до конца непрекращающийся поток материи и энергии. Если он остановится даже на мгновение, это будет означать немедленную смерть". (МакГилкрист, 2021, с. 443)
Как и все вещи, существующие в потоке, динамическая природа его, подобно огню, не может быть остановлена, и сущность продолжает существовать, как она есть. Я, как и МакГилкрист, задаюсь вопросом, не является ли то, что мы делаем в анатомии, разрезая живые формы на анатомические кусочки, умалением важности потока и отношений, составляющих живое существо. В биологии живые существа становятся благодаря своей непрерывной деятельности. Машина, с другой стороны, должна быть построена, прежде чем она придет в движение - вещь и ее части имеют приоритет над процессом, и поэтому является плохой, если не полностью вводящей в заблуждение, метафорой для живых существ.
Что касается живых существ - возможно, их следует называть живыми "становлениями"... они есть то, что они делают, и появляются на свет благодаря самому своему движению. В этом они подобны текущим ручьям. Их бытие, их форма, их становление - это их движение; а их движение - это их бытие". (МакГилкрист, 2021, с. 443)


Движение против стазиса

Компьютер, стоящий на вашем столе без питания, находится в состоянии, близком к динамическому равновесию. При подаче питания статичные компоненты оживляются определенным образом, передавая энергию по линейным цепочкам другим компонентам, пока питание снова не отключается и не возвращается статичное состояние. Организм, однако, находится в состоянии непрерывного изменения: обмен веществ в процессе метаболизма (от греческого metabole, что означает "изменение"), постоянный поток молекул, проходящий через него, непрерывная электрохимическая активность. Необходимо объяснить, как организм остается стабильным, учитывая его текучую природу. В человеческом организме насчитывается около 37,2 триллиона клеток, каждая из которых выполняет многие миллионы реакций в секунду в рамках сложных систем обратной связи с другими клетками. Этот массивный сложный поток активности и есть организм.
Чем бы еще ни были организмы, на онтологическом уровне нельзя отрицать, что они представляют собой стабильные метаболические потоки энергии и материи. Машины могут участвовать в различных процессах, но организмы сами являются процессами. Этот неизбежный факт должен стать отправной точкой для любой теории организма". (Nicholson, 2018, p. 148)
МакГилкрист приводит увлекательное наблюдение биолога Крейга Холдрега о структуре, или форме, организмов, возникающих из потока, которое стоит здесь повторить: Прежде чем в сердце появились перегородки (септы), отделяющие четыре камеры друг от друга, кровь уже течет двумя различными "потоками" через сердце. Кровь, протекающая через правую и левую половины сердца, не смешивается, а течет и петляет друг мимо друга, подобно буксировочным течениям в водоеме. В "мертвой зоне" между двумя потоками образуется перегородка, разделяющая две камеры. Таким образом, движение крови дает параметры для внутренней дифференциации сердца, подобно тому, как петляющее сердце перенаправляет поток крови. (Holdrege, 2002, p. 12)
Организмы - это открытые системы, находящиеся в непрерывном процессе обмена энергией и веществом с окружающей средой для поддержания равновесия. Поддержание низкоэнтропийного "устойчивого состояния" при осуществлении этих обменов и метаболизма, как это делают организмы, является критическим балансом, обеспечивающим сохранение и даже размножение всех живых существ.
Гомеостаз, этот процесс поддержания равновесия через изменения, может показаться парадоксальным для левого полушария, но он лежит в основе биологической жизни - две силы противодействуют друг другу, создавая стабильность. Даже функционирование мозга при балансе двух полушарий является примером гармонии через противоположные тенденции.

Нелинейность

В классическом механизме существует линейный причинно-следственный процесс - предопределенная и предсказуемая последовательность событий, каждый шаг которой предопределен предыдущим. Биологические системы имеют тенденцию течь по спирали с рекурсивными петлями, множественные причины имеют множественные следствия, конкурирующие факторы перекрестно регулируют друг друга, и все это нелинейным сложным способом, который мы не до конца понимаем. Как в паутине, напряжение в одной части паутины изменяет напряжение в каждой другой части паутины по-разному. Контекст - это все - то, о чем мы говорим уже давно, и биологические системы не могут быть учтены только с помощью восходящих процессов, но также должны быть включены нисходящие и побочные процессы. Развитие организма - это не аккуратная последовательность событий, а все происходящее одновременно, что не может быть упрощено до простого описания того, что есть. Для иллюстрации абсурдной сложности простейших сигнальных путей в клетках группа исследователей построила график взаимодействия всего четырех каскадов с пятью этапами. Они обнаружили, что существует 760 положительных и отрицательных взаимодействий, и это без учета множества других промежуточных эффектов. И это не по ступеням, а неделимым потоком. Специфику любого действия внутри клетки трудно, если не невозможно, определить абсолютно, и исследователи описали множество взаимодействий как "все делает все со всем" ("взаимосвязанные, взаимные и взаимопроникающие процессы в таком масштабе показывают цепочки причинно-следственных связей, чтобы обеспечить ограниченное понимание клеточных ответов" - McGilchrist, 2021, p. 449) - не совсем то четкое и линейное описание "машины", которое ищет левое полушарие.


Не одностороннее действие - может быть, даже не взаимодействие?

Организмы демонстрируют действие, взаимодействие и взаимное построение в динамике взаимных причин и следствий. В отличие от машинной модели, которая предполагает направление действия, когда одна вещь действует на другую в линейной прогрессии. Когда организм взаимодействует с окружающей средой, оба изменяются. Например, геном изменяется в ответ на условия, а не только в результате повреждений или несчастных случаев. ДНК очень податлива, реагирует на клеточный опыт окружающей среды и вносит сложные изменения, не нарушая функциональной целостности организма. Как пишет Эвелин Фокс Келлер, существует не "слепое" программирование "эгоистичным геном", а скорее постоянный ресурс... Современные биологи признают, что, какой бы важной ни была роль ДНК в развитии и эволюции, сама по себе она ничего не делает. Она не создает признак; она даже не включает "программу" развития. Скорее, правильнее думать о ДНК клетки как о постоянном ресурсе, который клетка может использовать для выживания и воспроизводства ... она всегда и обязательно встроена в чрезвычайно сложную и запутанную систему взаимодействующих ресурсов, которые в совокупности и дают начало развитию признаков". (Keller, 2014, pp. 40-41)
Действие фермента, часто описываемое в машиноподобной метафоре "замок и ключ", похоже, работает за счет двух частей, приспосабливающихся друг к другу
В динамических переговорах: "в действительности активированный рецептор меньше похож на машину и больше на ... вероятностное облако почти бесконечного числа возможных состояний, каждое из которых может отличаться по своей биологической активности" (McGilchrist, 2021, p. 452). И еще одна метафора - метафора переговоров, а не механическая метафора: организмы вовлечены во множество симбиотических отношений, как мы знаем на примере себя и нашего микробиома кишечника. Организмы не столько реагируют на окружающую среду, сколько взаимодействуют с ней - существует жизненно важная взаимозависимость. Причинно-следственные связи не всегда идут снизу вверх: ДНК - клетка - организм - окружающая среда. Они также действуют сверху вниз: окружающая среда - организм - клетка - ДНК. Окружающая среда играет важную роль для ДНК, равно как и ДНК для окружающей среды.

«Части» сами меняются

В отличие от машины, "части" организма постоянно меняются в зависимости от контекста. Клетка крови, нейрон, эпителиальная клетка - все они имеют одинаковый геном, но при этом возникают совершенно разные фенотипы с определенной наследственностью в пределах одной линии. Более того, "существует гораздо больше белков, кодируемых ДНК, чем генов для их производства: то, что производят эти гены, зависит от контекста и того, что в нем требуется" (McGilchrist, 2021, p. 455).
Действительно, все молекулы, из которых состоит ваше тело, меняются в зависимости от контекста, в котором они находятся, и на разных уровнях, производя разнообразие функций и эффектов. Изменчивая природа белков является лишь одним из примеров - так называемые "внутренне неупорядоченные" белки (составляющие 30-50% ваших белков) с нефиксированной формой демонстрируют практически неограниченное поле возможностей. Гены также демонстрируют податливый процесс, подчиняющийся потребностям организма. Как говорит философ науки Денис Уолш,
Инженерия генома организмом - обычное дело. Клетки активно режут, транспонируют, копируют и исправляют свои геномы. Они делают это очень чувствительными, адаптивными способами".
Это совершенно иная перспектива, чем рассматривать ДНК как сценарий, программу, чертеж, которым суждено стать организму. В этих "антихрупких" системах адаптации и гибкости гораздо больше неопределенности, потока и творчества. Во многих отношениях фиксированность и неподвижность организмов - это ошибочное представление.
В конечном счете, даже то, что мы считаем "твердыми" частями клеток, на самом деле является потоками. Живая клетка - это в основном жидкость, главным образом вода. Даже поверхности, клеточные мембраны, цитоскелет и различные системы волокон, которые выглядят относительно твердыми, "подвержены более или менее постоянному растворению и восстановлению". Мы воображаем, что организм содержит неподвижные структуры из-за природы левополушарного внимания, которое заменяет поток застывшими срезами, удаленными от времени: нашими статичными диаграммами, или фотомикрографами. (МакГилкрист, 2021, с. 458)

Влияние целого

Предположим на мгновение, что мы можем определить "части" организма. Эти "части" не являются отдельными деталями, которые собираются вместе, чтобы сформировать целое, но возникают одновременно с остальными частями организма, чтобы создать целое. По мере роста организма появляются более определенные "части", которые не "составляют целое, но вытекают из существования целого". Динамическое появление свойств через взаимоотношения на разных уровнях с "частями" организма возвращает нас к тому, что организм - это неделимый процесс, а не совокупность частей. Взаимосвязь всего внутри процесса влияет на все и формирует все - целое формирует "части", а "части" формируют целое. Организм - это не совокупность, а определяющее единство.
...На феноменологическом уровне мы видим это постоянно. Когда молекулы образуют новые целые, появляются совершенно новые качества, непредсказуемые из видимых составных частей: так, вкусное белое кристаллическое вещество - поваренная соль - появляется из соединения натрия, тускло-серого, податливого металла, и хлора, дурно пахнущего, ядовитого, зеленовато-желтого газа". (МакГилкрист, 2021, с. 460)
Машины, как правило, не адаптируются в ответ на износ или дефекты деталей, машины обычно не предназначены для того, чтобы на лету изобретать локальное решение таких проблем для дальнейшего или даже более эффективного достижения цели машины. Организмы, однако, могут реагировать творчески, чтобы исцелить себя, а некоторые даже регенерировать целые части тела. Плоский червь может регенерировать все свое тело, включая центральный мозг, из простого фрагмента самого себя. Мало того, регенерированный плоский червь или плоские черви, если регенерируется много частей, сохраняют память исходного червя - например, помнят, как ориентироваться в лабиринте.
Клетки, как и весь организм, демонстрируют интеллект - способность конструктивно справляться с непредвиденными обстоятельствами, когда целое влияет на "части" в той же степени, в какой "части" влияют на целое. Части" получают доступ к информации о целом и разумно действуют в интересах целого.
Если клетку поместить в слабокислую среду, ее митохондрии распадаются на маленькие сферические шарики. Но, что удивительно, при возвращении клетки в нормальную среду они снова сливаются в нити и в конце концов вновь приобретают вид и внутреннюю структуру нормальных митохондрий. Далее, предположим, вы вырезаете развивающуюся почку конечности из эмбриона амфибии, отряхиваете клетки друг от друга, а затем позволяете им снова объединиться в случайный комок. Затем вы помещаете этот случайный комок в эмбрион. Что происходит? Развивается нормальная нога. Форма конечности в целом диктуется ... перестройкой клеток". (МакГилкрист, 2021, с. 466)


Одноклеточный организм удивительно разумен, а в случае хищного одноклеточного реснитчатого микроорганизма он может охотиться и набрасываться на добычу, что похоже на то, как кошка охотится на мышь. У ресничного микроорганизма Spirostomum есть память, и его можно обучить!
МакГилкрист приводит примеры экспериментов, в которых критические гены были удалены из ДНК, но организмы восстанавливали эти функции даже при отсутствии гена. Адаптация ДНК, или влияние организма на его собственную ДНК, не является результатом простой случайности. Как резюмирует МакГилкрист, "организмы не просто пассивно ждут счастливого случая или смиряются с вымиранием, а активно перестраивают себя в ответ на изменения в окружающей среде".

Неточные границы

Границы машины четко определены, границы природных систем - не так. Живые существа - это процессы, как мы уже выяснили ранее, а процессы определяются не столько тем, где они находятся, сколько тем, что они делают. Подобно тому, как мозг непрерывно связан с остальным телом, симбиотический микробиом кишечника по сути интегрирован с остальным организмом и жизненно связан с окружающей средой. Чем ближе мы смотрим на организмы, тем менее разграничены отдельные сущности и тем более сложно вложены и объединены в сеть все они. Они превращаются в огромную паутину взаимосвязанных, кооперативных, симбиотических, корегуляторных масс жизни.

Загрузка

В случае с машиной инструкции по созданию машины не могут сами быть продуктом той самой машины, для создания которой они предназначены. Даже в компьютере программное обеспечение отделено от аппаратуры: аппаратура должна быть закончена, прежде чем в нее можно будет вставить программное обеспечение. Код для создания машины не пишется одновременно машиной в самом процессе начала формирования себя как компьютера. (McGilchrist, 2021, p. 471)
Однако организмы действительно генерируют информацию в процессе развития, через обратную связь о текущем состоянии, чтобы в дальнейшем влиять на развитие. Это очень не похоже на машины, даже сложное программное обеспечение с искусственным интеллектом должно сначала иметь интеллектуальный ввод от программиста, в то время как существуют клеточные процессы, в которых мы не можем учесть никакого такого "предварительного программирования".

Почему нам нравится эта модель машины?

Мы понимаем машины, их можно разобрать, понять детали и собрать обратно, чтобы получилась функциональная, производительная вещь. По большей части они просты - по крайней мере, просты в отличие от живых существ - а мы любим простоту. Мы можем понять цепочки причин и следствий, мы можем манипулировать цепочкой, мы можем контролировать машину. Естественно, что затем мы экстраполируем наше понимание машин на другие одушевленные существа. У них есть иллюзия понятности, если они машиноподобны. Мы абстрагируем цепочки причин и событий, как в молекулярной биологии, и интерпретируем систему как в целом механическую по своей природе. Мы выявляем надежно повторяющийся процесс в организме и сразу же предполагаем, что он демонстрирует механизм и детерминизм.
Однако случайные события могут приводить к широко предсказуемым результатам - случайное выпадение дождя приводит к предсказуемым потокам ручьев и рек, случайные случайные смерти любого типа остаются относительно регулярными и предсказуемыми. Кристофер Холлпайк использует "Монополию" в качестве метафоры: игроки все разные, и броски костей каждый раз приводят к совершенно разной игре, но основные ограничения приводят, по сути, к одному и тому же результату - одному игроку, который владеет всем и довел всех остальных до банкротства. Это хорошая иллюстрация того, что уникальные события, даже случайность и свобода воли, вполне совместимы с широко предсказуемыми результатами.
Живые существа могут иметь тот вид надежности и стабильности, который мы ассоциируем с машинами, однако они менее стабильны и более надежны, чем машины. Как бы ни была полезна метафора машины, это не означает, что она верна. Проблема с полезной, но не истинной метафорой заключается в том, что вы не можете экстраполировать ее на живой мир, как мы это сделали. Это начинает становиться ограничивающим фактором, если не серьезным препятствием. Помимо того, что ошибочная метафора может быть ограничивающей в утилитарном смысле, она также вредит благородному научному стремлению понять, кто мы есть.
МакГилкрист предполагает, что помимо простоты, привычности и полезности есть и более веская причина придерживаться машинной модели: "Я склонен думать, что одним из элементов популярности этой модели является то, что она поощряет чувство, что мы можем легко понять, что такое жизнь, и научиться управлять ею...". Это желание левого полушария манипулировать и контролировать, отрицая при этом очевидные доказательства того, что организмы не являются машинами, и настаивая на своем механистическом взгляде на вещи. "Говоря метафорически, многие биологи сейчас как будто живут в зеркальном зале левого полушария и не только не могут найти выход, но и перестали осознавать, что существует внешний мир, который можно постичь, - сетует МакГилкрист.
Принять и понять живые существа как процесс, постоянно протекающий, становящийся, изменяющийся и сложным образом вплетенный в контекст и окружающую среду, для левого полушария трудно, если не невозможно. Для левого полушария процесс должен быть переведен в вещи, нелинейная сложность (включая взаимное взаимодействие и со-творчество) должна быть переведена в упрощенную линейную причину и следствие. Левое полушарие понимает целое как просто сборку частей, а причинно-следственную связь - только снизу вверх, а не со многих сторон сразу в рамках целого. Он чувствует себя как дома, когда может следовать процедурам; в меньшей степени, когда ему нужно распознать новые формы, или поля, в работе. Он предпочитает то, что четко определено, тому, что имеет неточные границы. Он не видит гештальтов, яркими примерами которых является жизнь.
В современной биологии эта преданность утилитарному подходу к манипулированию миром левым полушарием является веской причиной, чтобы мы приостановились и рассмотрели ее претензии на истину. Раньше нам говорили, что именно "эгоистичный ген", по чисто выживательным причинам, является "слепой" движущей силой и, по сути, механизмом эволюции. Но теперь мы знаем, что организм в целом влияет на свою ДНК в той же степени, в какой ДНК влияет на весь организм в целом, и вместо выживания сильнейших речь идет скорее о процветании кооперации - сотрудничестве внутри и с окружающей средой на основе взаимного созидания.
Но левое полушарие - полушарие, к которому мы, похоже, склоняемся в начале XXI века, - испытывает трудности в общении с живыми существами и скорее воспринимает живых существ как мертвецов, зомби, машины. Поток живых существ для левого полушария должен быть остановлен, и только тогда статичное представление мертвых кусочков или битов может быть понято, или, скорее, манипулировано и контролируемо. Также левое полушарие не принимает идею о том, что что-то, например, человек, имеет внутреннюю цель или ценность. В его мире все ценное должно иметь внешнюю цель - то есть оно должно быть полезным в той мере, в какой полезность определяется левым полушарием. Разумеется, существуют телеологические5 вопросы, вопросы "для чего?", "причины замысла", когда речь идет о биологии. Но телеология живых существ требует не детерминизма, а скорее тенденций и склонностей, которые часто не являются внеиндивидуально утилитарными или эксплуататорскими, как это представляет себе левое полушарие. Форма играет решающую роль в тенденции процессов к определенной форме, внутренне присущий потенциал по мере разворачивания процесса...
"В полимерной последовательности аминокислот, составляющей первичную структуру фермента, - пишет Стайн, - скрыты направленность и потенциал для его правильного превращения в катализатор, обладающий удивительной силой и избирательностью". Формы, которые требуются ферменту, клетке, дереву, могут быть достигнуты не путем подталкивания сзади, а путем притягивания спереди, к определенным концам, определенным конформациям, определенным аттракторам, подобно тому, как долина "притягивает" воду, равномерно падающую на окружающие холмы, к одному ясному концу: устью одной реки. В формировании ландшафта заложена притягательная энергия". (McGilchrist, 2021, p. 479)
Итак, организм, в отличие от машины, может иметь множество случайных событий, происходящих внутри и снаружи, неопределенных, непредсказуемых, но при этом демонстрировать целенаправленное поведение. Вы бы не стали сильно доверять автомобилю, который описывается как масса беспорядочно движущихся молекул, текущих подобно реке, но в конце концов доставляющих вас к месту назначения. Мы также не должны верить в человека, который описывается как фиксированный, предопределенный, предсказуемый механизм - это может быть хорошим описанием андроида, но не вашего партнера или ребенка.
Тем не менее, большинство ортодоксальных биологов хотят держаться за модель машины, несмотря на эту внутреннюю цель биологии. Говоря иначе, машины созданы внешним интеллектом (даже если машина создана другой машиной, первая машина была задумана человеческим интеллектом). Их цель - внешняя, они созданы для того, чтобы служить спроектировавшему их интеллекту. Машина - это представление и исполнение воли (прежде всего) левого полушария человека. Машины не создают себя из внутреннего воления и цели, как это делают организмы. Поэтому, чтобы понять органический мир, левое полушарие обращается к тому, что оно знает лучше всего - к механизму.
Докинз, пытаясь спасти машинную модель биологии, говорит о "Слепом часовщике", что все хорошо и прекрасно, за исключением того, что организмы совсем не похожи на часы, а эволюция, слепая или нет, не происходит подобно часовщику. Конечно, Докинз пытался опровергнуть разумный замысел с помощью процесса замысла без интеллекта. Это трудная тема, потому что она заставляет нас вернуться к изначальному вопросу о божественном дизайнере.
Тернер пишет: "Чтобы честно ответить на поставленный вопрос - откуда берется дизайн? - невозможно избежать проблемы преднамеренности: это 800-фунтовая горилла, сидящая в углу". Это, конечно, неверно: горилла сидит не в углу, а посреди комнаты. "Живой мир - это не только спроектированное место, - заключает он, - это, в своем роде, намеренно спроектированное место... живой феномен, изобилующий целенаправленностью и преднамеренностью, которые являются фундаментальным атрибутом самой жизни". Позвольте мне сказать, пока не начался вой, что ни он, ни я не выступаем за Бога-инженера. Мы должны объяснить, как существует порядок, сложность, красота и цель, в то же время признавая, что то, с чем мы имеем дело, не является машиной, и у него нет внешней цели, как у машины - он не выполняет, что должно было бы быть инструментальным способом, цели чего-то внешнего по отношению к нему. (МакГилкрист, 2021, с. 486)

Поток жизни - лучшая модель?

Слова "природа" на китайском, цзы-жань, и японском, сидзэн, означают то, что существует "само по себе", существует "спонтанно", является "тем, что оно есть". По своему происхождению это наречия, а не существительные - способы существования, а не вещи. Если в этом древнем восприятии есть что-то от мудрости, а я верю, что в нем есть большая мудрость, то видение мира природы как вещи, причем механической, неизбежно ограничивает наше понимание того, с чем мы имеем дело, определенной, довольно отчужденной перспективой. Машина подразумевает существование внешней созидающей силы, имеющей свою собственную цель: природа же наслаждается своей собственной. (McGilchrist, 2021, p. 488)
Проблема моделирования жизни, считает МакГилкрист, заключается в том, что мы исходим из вещей как важных базовых элементов. Но в основе живых организмов лежат не дискретные вещи, а процессы. Похоже, физика пришла к этому пониманию гораздо раньше биологии: паттерны текучей энергии и силовые поля, постоянно находящиеся в движении, являются основополагающими элементами материального мира. Все является проявлением энергии, вибрации, если хотите, не статичным, а находящимся в постоянном состоянии потока. На квантовом уровне то, что мы считали частицами, оказывается квантованными возбуждениями определенных полей - статистическими паттернами волн стабильности в море фоновой активности. Тонкость и статичность вещей - это просто краткое представление реальности, которое мы используем, чтобы "схватить" то, что есть. В качестве метафоры, ручей, река, водопад, океан6 , передают более тесную связь с организмами, чем машина.
Стазис - это иллюзия. Иллюзия времени и пространства. Мир на молекулярном, атомном и субатомном уровнях движется очень быстро - движение волн, как пятно активности. В макромасштабе все кажется более статичным, более твердым, но если бы вы посмотрели хронометраж определенного ландшафта за миллионы лет, то увидели бы прилив и отлив материи в огромных масштабах. Качества вещей меняются в зависимости от масштаба, но в целом материальная вселенная течет как река жизни. Тем не менее, поток - это все еще метафора, которую никогда не следует путать с реальностью, как мы можем быть загипнотизированы в гиперреалистичном виртуальном мире - это все еще представление. Мы должны помнить об этом. Но мы можем иметь более точные метафоры для живого, чем для машины (как бы ни была полезна метафора машины).
Левое полушарие, та часть мозга, которая, как я утверждаю, одержима идеей трансгуманизма, имеет узкий, фрагментарный охват и желает точности в отношении застывшего объекта на отрезке времени. Этот узкий взгляд на время и пространство не отражает глубины и потока целого, и действительно, в картине мира левого полушария не хватает чего-то очень важного.


После того, как левое полушарие заморозило объект во времени и деконтекстуализировало его в пространстве, в нем остаются неподвижные, четкие, отчетливые, но инертные части, которые затем должны быть вновь соединены и оживлены; строительные блоки должны быть снова собраны вместе, а питание, как бы, включено. Для правого полушария эти "объекты" уже соединены, одушевлены и находятся в движении: питание никогда не выключалось. (McGilchrist, 2021, p. 493)
Я думаю, мы можем начать понимать, какие трудности, если не откровенные катастрофы7 , могут возникнуть при попытке соединить биологию с машинами или манипулировать ДНК, как если бы это был просто компьютерный код. Левое полушарие делает неверное предположение, что оно соединяет один тип машины с другим или является "генным инженером", тогда как на самом деле природа машины и потока/процесса организма фундаментально различны и, я бы сказал, несовместимы. Природа непрерывна, эмерджентна, текуча...
На фундаментальном уровне природа дискретна или непрерывна? Я не вижу никаких доказательств дискретности. Вся дискретность, которую мы видим в мире, - это нечто, возникающее из лежащего в основе континуума... Кванты возникают... они не встроены в сердце Природы". (Тонг, 2016)
Несомненно, машины умеют манипулировать биологией - государство наблюдения является свидетельством полезности современных технологий для контроля мыслей и поведения посредством технократического управления. Но по-настоящему объединить человека и машину - совсем другое дело.Источник: "Альманах непознанного"