Гнев, похоть, гордость и прочее, прочее… Тема семи смертных грехов зародилась, с одной стороны, давно, однако знакомый нам вид обрела совсем недавно. Интересно, что основы этого учения – совсем не христианские, хотя именно христианские богословы довели эту идею до своего завершения. В итоге грехи стали не просто фиксироваться как таковые, но и обросли иерархией, а также стали увязываться с последствиями и определенными демонами, которые управляют той или иной сферой «грешной деятельности»...

Происхождение

Истоки представлений о смертных грехах заложились еще до появления христианства, когда сформировалось учение о трех вариантах посмертного бытия.

Как всегда у истоков стояли греки, преимущественно в лице Аристотеля, который во многом и сформулировал основы здоровой нравственности (в его изложении она была именно здоровой и не обремененной теологией).

В ту же древнюю эпоху сформировалось и представление о том, что добродетельных людей ждет загробное блаженство, а тех, кто в большей степени был грешником – искупительные кары (впоследствии именно отсюда христиане позаимствуют идею чистилища).

Законченных же грешников ждали вечные муки, и здесь уже спасения не было. При этом данная концепция лежала вне религиозной принадлежности индивида.

Т. е. посмертная судьба не зависела от того, какого бога почитал человек. Необходимость принадлежности к «правильной религиозной партии» сформировалась уже в иудейской среде, откуда и была позаимствована и доработана христианами и мусульманами.

Самого списка смертных грехов в библии не имеется. Есть только несколько перечислений грехов (не всегда совпадающих) и упоминание о том, что грехи могут быть «к смерти и не к смерти».

Развитие идеи

Таковое произошло в конце IV века, когда впервые было сформулировано учение об основных грехах, которым придали некое подобие иерархии. Главным из них являлась гордыня.

Далее в порядке убывания шли тщеславие, уныние, гнев, печаль, сребролюбие, блуд и чревоугодие. Далее эту тему песочили на разные лады разные богословы, что-то добавляя, а что-то убавляя, пока в VI веке папа Григорий Великий не утвердил ставший классическим список семи смертных грехов.

Гордость

Папа Григорий тоже расположил наверху списка гордость. Впоследствии – в XIII веке с ним согласился Фома Аквинский, считавший, что гордость и тщеславие делают человека врагом божьим.

Правда Фома большую часть грехов считал, скорее простительными, ибо сама жизнь искушает человека, и они не всегда проистекают из гордыни.

Надо признать, здесь Аквинат сделал ловкий ход, ибо, судя по дошедшим до нас изображениям, он был весьма упитанным человеком и с грехом чревоугодия был знаком неплохо.

Изложенная же выше позиция позволяла ему спокойно наслаждаться пищей, успокаивая себя тем, что это не от излишней гордости в сердце, а от избытка вкусности на столе.

«Демоны!»

Прошло еще около трёх веков, прежде чем идея семи смертных грехов обросла и семью хозяевами. Ранее грехи жили в сердце человеческом и являлись продуктом собственной человеческой деградации.

Теперь же, в эпоху, когда за каждым углом стали искать ведьм и их отца Сатану, греховную теорию тоже было решено скрестить с демонологией.

Стараниями одного немецкого богослова, гордыней стал заправлять Люцифер (вообще-то в Библии не упомянутый ни разу).

Алчность отдали на попечительство Мамоне, который как бог или демон тоже до той поры нигде не фигурировал, а в Новом завете является просто словом, обозначающим материальные ценности.

Похоть отдали Асмодею, позаимствованному из поздней еврейских преданий. Морской то ли дракон, то ли кит Левиафан стал покровителем зависти, а превращенный из бога солнца, плодородия, грома, водной стихии и всяческих благ Баал-Зебуб был сделан покровителем чревоугодия.

Гнев, стоявший у истоков европейской литературы (кто помнит «Илиаду» – понимает, о чем я) отдали Сатане.

Ленивые же попали под управление Бельфегора, который изначально был Баал-Фегором, т. е. тем же Баалом (который Зебуб), только которого почитали на горе Фегор.

Система наказаний

После того как утвердили список главных грехов и даже выстроили их иерархию, степень «смертности», «прощабельности», а также назначили демонов покровителей, богословы задумались о главном.

Им стало очевидно, что идеалы духовного мира, как и абстрактные понятия благодати, стяжательства Духа святого и т.п., как-то не пользуются у широких масс популярностью. Слишком далеки они от народа, как говаривал классик революционной мысли.

Перспектива провести день в праздности, пьянстве да обжорстве, после которых можно и «технику продолжения рода» пооттачивать, пугала только одним – своей несовместимостью с идеей стяжательства.

Поэтому богословы сделали стопроцентно эффективный ход, поставив на страх. Грехи, ранее просто мешавшие перспективе оказаться на пожизненном загробном курорте, обрели конкретику.

Главгрех всех времен и народов – гордыня, – стал наказываться загробным колесованием. Как ни странно, но алчность наказали еще строже: таковых всю вечность должны были варить в кипящем масле.

Вероятно, такой упор на алчность был вызван тем, чтобы прихожане были более щедры по отношению к церкви.

Завистливым светила несколько более прохладная перспектива: их должны были вечно держать в ледяной воде. Похотливых же ждало вечное «аутодафе» в огне или в сере.

Гневливых будут разрывать на части, ленивые получат возможность отлеживаться в яме со змеями, где последние придадут им резвости и тонуса своими укусами, а обжорам будет радикально испорчено меню, которое будет состоять только из пауков, крыс и жаб, которых жители Юго-Восточной Азии давно и с удовольствием поедают.

После этого шага, работа со смертными грехами была завершена. Добавить было уже нечего, и они перекочевали из богословия в литературу, где обыгрывались в той или иной форме.

В последнее время даже в религиозной среде теме смертных грехов уделяется не так уж много внимания, и большинство церковных служителей ограничивается порицанием грехов, вообще не разделяя их на смертные и прочие.

Единственным грехом, который сохранил свой высший статус, остается гордость.

Что же до имен демонов-покровителей, то их уже мало кто помнит, а о загробных карах, которые ждут грешников, в современном если и не атеистическом, то, как минимум, рационалистическом мире лучше вообще не упоминать. В противном случае можно и паствы лишиться.

В итоге христианское богословие, сделав впечатляющий круг, пришло примерно к тому же, что было заложено еще древними греками. Вероятно, когда будет окончательно сброшен религиозный контекст, именно греческая версия и останется.Источник: "Экватор"