Каждый большой город, особенно с многовековой историей, битком набит всякими странными рассказами, загадками, небывальщиной… а порой холодящими кровь мистическими историями. Один из лидеров рейтинга по этим показателям, конечно же — Прага. Книжки толстые писаны «городских историй». Немало загадок. Но все (более-менее) расследованы, кроме полудюжины совсем фантастических старого королевского дворца (Пражского Града). Но в городской черте есть самый невероятный и таинственный особняк, окутанный преданиями и легендами. Само название интригует - «Дом у семи чертей» или «Дом семи чертей». А связанная с ним история напрямую отсылает к поговорке «дома и стены помогают». Очень накоротке, история такая...

В 1820 году успешный пражский адвокат Вацлав Немцов торговался за импозантный двухэтажный особнячок на Мальтезской площади в Праге. Дом имел почти двухсотлетнюю историю, был основательный и крепкий, несмотря на почтенный возраст.

Внутри всё сияло чистотой, старинная мебель и прекрасные дубовые панели стен прекрасно сохранились, вместо популярного стекла в окнах сверкала изящными витражами дорогущая «московская слюда». Но… покупатель с большим удивлением в предложенной ему купчей прочёл странное условие сделки:

«Никогда и ни при каких обстоятельствах ничего не прислонять к стенам: ни мебель, ни напольные вещи и прочее, не вешать ни ковров, ни часов, ни картин и так далее, не вбивая ни одного гвоздя».

Адвокат повидал в своей карьере немало, но такого ещё не встречал. С любопытством начал выпытывать у посредника-продавца, представлявшего интересы обедневшего знатного рода Страковых — это что за дичь такая? Ответа не получил, но через день в адвокатскую контору «Немцов и судебные решения» заглянул владелец странного дома, пожилой пан Иржи Страков.

Сообщил, если условие купчей будет неукоснительно соблюдаться — цена особняка снижается… вдвое! С правом его выкупа после смерти пана Вацлава и его супруги за полную стоимость. Странный уговор понравился Немцову, семейным гнездом делать особняк он не собирался. Особенно, когда никаких проверок целостности стен дома — в купчей не было прописано. А продавец пан Страков довольствовался лишь честным благородным словом адвоката.

Супруга пана Вацлава тоже нашла условие купчей весьма пикантным и будоражащим воображение. А внутренняя отделка особняка была добротной, зачем вколачивать гвозди в стены? Или к ним прислоняться. Ведь жилое пространство было спланировано идеально.


В 1859 году Вацлав Немцов умирает вслед за супругой, дом переходит по наследству его единственной 40-летней дочери, незамужней пани Алоизе. Семья дворян Страковых отказывается выкупать особняк, полным составом отбыв в Америку на поиски лучшей доли. Наследница отказывает нескольким покупателям в продаже недвижимости, становится степенной домовладелицей, начав сдавать комнаты.

Но от постояльцев (под угрозой огромных неустоек) требует соблюдения всё того же странного условия: к стенам ничего не придвигать, ничего не вешать. Чтобы полностью отбить соблазн к мелкому ремонту среди жильцов, сообразительная дочь адвоката брала плату вперед за год, последующий платеж должен поступить за три месяца до истечения договора найма.

Но вот начинаются те самые мистические события. Абсолютно все постояльцы, не прожив пары месяцев в особняке… начинают увлекаться живописью. Причём на очень приличном уровне, хотя ранее кисть в руки не брали, подобным видом искусства не баловались. Интерес к рисованию подогревает сама пани Алоиза, непрерывно штампуя миниатюрные акварели пражских видов, весьма популярные и продаваемые.

На все вопросы, кто столь удачно поставил ей руку, — пожимает плечами. Мол, папа после отхода от адвокатских забот последние годы перед смертью неожиданно увлёкся живописью, чем поверг в большое недоумение приличное юридическое общество города. Даже портреты ухитрялся недурные писать, хотя немного в гротескной манере.

Прошло пять лет, в 1864 году на постой в особняк пани Немцовой заселяется профессиональный, весьма успешный итальянец-художник с двумя подмастерьями. Частные коллекционеры гоняются за его свободным временем, а деньги он зарабатывает на реставрации картин эпохи Ренессанса в Академии искусств и Галерее Праги (с 1902 года — Национальная Галерея).

Вечерами уставшего художника начинают «доставать» соседи, постояльцы пани Немцовой… Каждому интересно, насколько их нежданный дар рисования ценен для мирового искусства, с чем связано столь внезапное прозрение. Ну и советы эксперта, так сказать…

Одним вечером в столовой случается большой скандал. Итальянец, не выдержав очередной порции просьб, вспылил: «Хватит меня разыгрывать! Вы подсовываете мне какие-то жуткие манеры рисования! Так никто и нигде не учит! Все вы… бездари!». Оскорблённые жильцы и пани Алоиза устраивают заносчивому художнику полный бойкот.

Не выдержав столь суровых условий общежития, итальянец съезжает, заявив молчаливому «сообществу живописцев»: «Это не дом, а логово нечистой силы! Вы высосали из меня все соки! Упыри и вампиры!».


В ночь перед отъездом состоялась страшная месть, разъярённый реставратор на каждой колонне особняка… нарисовал по кривляющемуся чёрту, под дверным гербом парадного готическими буквами начертав: «Дом у семи чертей». Тем самым намекнув: седьмым посланцем нечистой силы считать нужно владелицу дома — пани Алоизу Немцову, эту сумасшедшую тётку.

По городу поползли слухи, один другого нелепее. Событие попало в газеты, «Дом у семи чертей» стал адресом для пражских извозчиков. Постояльцы разбежались, бедная пани Немцова стала посмешищем с прозвищем «акварельная ведьма». После нескольких неудачных попыток продать дом, дочь адвоката серьёзно заболела. Её взяли в приют для престарелых и одиноких монашки Ордена Милосердных Сестёр («Серых Сестёр»). Им перед смертью пани Немцова и завещала свой особняк.

Когда нотариус огласил последнюю волю Алоизы, сёстры впали в ступор: опять прозвучало странное условие о неприкосновенности стен особняка! Даже было назначено ответственное лицо из бывшей адвокатской конторы отца пани Немцовой, имевшее право раз в месяц следить за соблюдением условий завещания. Монахини пожали плечами, дом стал хосписом для умирающих от туберкулеза одиноких, пожилых пражан.

Но шло время, на рубеже веков городская инспекция по состоянию зданий и инженерных сооружений признала «Дом у семи чертей» обветшавшим, требующим срочного ремонта. Сёстры Ордена долго обивали чиновничьи пороги, говоря о нерушимости завета и воли последней владелицы. Но магистрат был непреклонен.

Когда нанятые католической архиепархией Праги рабочие вошли в странный дом, открылась его тайна. Стены особняка оказались… двойными. За дубовой обшивкой находились прекрасные старинные фрески. Манера написания сразу указала на известного швейцарского художника в стиле барокко рубежа XVII-XVIII веков — Яна Рудольфа Бисе (Ян Рудольф Ты), чьи сохранившиеся работы были наперечёт, величайшей редкостью.

Живописец был личностью, полностью стёртой со страниц истории католической Церковью. Его фрески покрывали залы замка Пражского Града и дворца Страку в Недабыличе, для императора священной Римской империи Леопольда I (1640-1705 гг.) он расписывал стены и потолки венского Хофбурга, был первым составителем знаменитой коллекции картин в Бамберге.


Одна незадача… он принадлежал к протестантской партии, которая подняла мятеж в империи (1678-1682 гг.) и призвала турок под стены Вены в 1683-ом. Лишь героическое вмешательство польского короля Яна Собесского спасло Европу от османского завоевания. А предателей-протестантов, наследников идей Яна Гуса, стали с неимоверным тщанием выявлять в Чехии.

Вот и пришлось великому художнику прятаться в доме дворянина Яна Петера Стракова от инквизиции. Там он провёл не менее полутора лет, в благодарность за участие расписав стены особняка спасителя своими работами. А предусмотрительный чешский аристократ скрыл прекрасные росписи деревянными панелями, завещал своим потомкам хранить великое художественное наследие Бисе, чьи работы со всей католической ненавистью смывали и закрашивали по всей Священной Римской Империи яростные инквизиторы…

Вишенка на тортик. Тоже мистическая. Архиепископ Праги тех лет, ярый иезуит и Великий Магистр «Ордена крестоносцев с красной Звездой», Ян Бедржих из Вальдштейна сделал охоту на Яна Рудольфа Бисе своей личной вендеттой. Большой почитатель искусства, меценат, покровитель художников и архитекторов… он собрал почти все работы швейцарца. Даже выкупил несколько картин у самого императора. Чтобы… уничтожить. Чем заслужил у жителей Праги прозвище — «Чёрт».

Вот и думай-гадай после всего этого, стоит ли верить в мистику. О «Дом семи чертей» сломали голову немало чешских «городских историков», серьёзных исследователей. Особенно недоумевая: с какой стати у постояльцев пани Немцовой просыпалась непреодолимая тяга к живописи? Фрески за глухими дубовыми панелями «звали», будили интерес к рисованию? Ответов нет, эта тайна города Праги не разгадана…Источник: "Исторические наперстки"