Тайн эдиакарский (541-635 миллионов лет назад) период хранит много. И для это есть вполне объективные предпосылки. Давно дело было, и, - что важнее, - фактически, не на Земле. То есть, пусть и формально на той же, но совсем не на такой планете, которую знаем и понимаем. Касается это как условий, так и жизни вендской эпохи. Это была другая жизнь. Многие присущие современной биосфере законы, - вроде бы очевидные, необходимые, лежащие в основе всего, - в то время ещё не действовали. В эдиакарский период не было хищников и хищничества, как способа питания. Да и вегетарианство, по сути, ещё не возникло. Водоросли росли беспечно. Не ел их никто. И даже отмершая биомасса разлагалась туго. Очень это был мирный мир. Не похожий на наш. И населённый странными существами...

Но, кстати, о докембрийских животных. Биологическое разнообразие в позднем докембрии было уже достаточно велико, чтобы вместить предков всех существующих ныне типов. Однако, найти удалось немногих. Так что, главной загадкой венда могут считаться проартикуляты. Как минимум, их количество было достаточным, чтобы озадачиваться именно наличием проартикулят, а не их отсутствием.


Это был наиболее процветающий в эдиакаркий период тип животных. А значит, и лучше всего приспособленный к непривычным и понятным не до конца условиям докембрийского моря. Плоские существа размером от сантиметров до десятков сантиметров (что очень много по меркам эдиакария), были наиболее распространёнными обитателями морей.

Собственно, загадка проартикулят так глобальна, что даже по вопросу, считать ли их существами, — то есть, животными, — отсутствует согласие. Есть, например, мнение, что они ближе к грибам, или же представляли собой неизвестное в современности царство живого мира. Но это спор, скорее, о терминологии. Чем бы проартикуляты не являлись, особенности их строения не станут менее удивительными.

Теперь, об удивительном. Внутренне строение у проартикулят, как минимум, не обнаружено с уверенностью. Именно отсутствие органов роднит этот тип с грибами и растениями. Внешнее же характеризовалось скользящей симметрией, — сдвигом сегментов правой и левой сторон на половину ширины друг относительно друга. Данная черта также встречается у современных растений, и очень редка у животных. Что, впрочем, может быть только совпадением. Ибо живущих потомков у проартикулят точно нет.


При этом, проартикуляты двигались, что установлено, как по следам, так и по форме тела, у наиболее шустрых форм напоминающей таковую у трилобитов. Широкая, не расчленённая полукруглая передняя часть тела служила им, как и членистоногим кембрия, для раздвигания бактериального мата — насыщенного фотосинтезирущими микроорганизмами верхнего, полужидкого слоя ила. Бактериальными матами проартикуляты и питались.

Проартикуляты двигались, в частности, плавали в толще воды, но не имели при этом мускулатуры, позволяющей изгибать тело или грести сегментами. Перемещаться им позволял ресничный эпителий, — «хвостики» клеток, образующих внешние покровы. И отсутствие двигательной мускулатуры, кстати, не является чем-то слишком уж необычным для макроскопических существ. Только с помощью эпителия, например, плавают и современные гребневики.

Эпителий проартикуляты использовали и для питания, затягивая бактериальный кисель в щели между сегментами согласованными волнообразными движениями ворсинок на нижней части тела. После чего, специально обученные клетки покровов на внутренней поверхности щелей выделяли пищеварительные ферменты. Продукты же переработки мата постепенно смещались эпителием в направлении от центра к краям существа. Поглощая мат под собой, проартикулята постепенно погружалась в него, насыпая по периметру бруствер из минеральных частиц и отходов. Достигнув же дна, — и оставив радующий душу палеонтологов глубокий рельефный отпечаток, — всплывала, чтобы переместиться и накрыть собой следующий участок.


Вполне вероятно, что, как минимум, некоторые из проартикулят, совмещали приятное с полезным, и часть захваченных микроорганизмов, до поры не тронув, перемещали в ткани верхней стороны полупрозрачного студенистого тела. Где им предоставлялись условия для фотосинтеза и размножения. Таким образом, проартикуляты не только питались цианобакретиями, но и вступали в симбиоз с ними.

...Всё это интересно, но остаётся вопрос, что же из себя проартикуляты представляли, хотя бы, «идеологически»? Какое место этот тип может занимать на эволюционном дереве? По идеологии же строения, проартикуляты, видимо, аналогичны современным пластинчатым. Хотя и не родственны им.

Эволюция многоклеточного существа, намеревающегося пополнить ряды животных, а не растений, подразумевает прохождение фазы «муравейника амёб», в котором объединённые общим происхождением, но сохраняющие способность самостоятельно питаться и двигаться, клетки делятся на «касты» и налаживают сотрудничество. Современными представителями дотканевых животных, являются губки. Появившись ещё в конце тония, в эдиакарии они стали предками почти всех (кроме гребневиков), современных животных.


Это «кроме» имеет огромное значение. Ныне можно почти со стопроцентной уверенностью утверждать, что дотканевые животные в протерозое происходили от одноклеточных многократно. Одним из губок повезло, — они стали предками целой биосферы. Другим не очень, — из их потомков выжили только гребневики. Третьи, четвёртые… тоже, скорее всего, существовали. И проартикуляты оказались потомками кого-то из них.

Губки не обязательно стоят скелеты и переходят к оседлому образу жизни. В прошлом они чаще ползали, представляя собой вытянутую колонну — боевое построение амёб. По мере же эволюции в направлении дальнейшей специализации «каст» клеток, мобильная дотканевая структура сменяется тканевой, с определённым местом для каждого из кирпичиков организма. Это, собственно, и есть описание пластинчатых. Плоский овал, не имеющий каких-либо настоящих органов, но уже состоящий из слоёв специализированных для решения определённых задач клеток.


Современные пластинчатые — крошечные и редкие существа, ибо с настолько примитивным устройством организма в нашем мире ловить совершенно нечего. Клетки губок, хотя бы, могут ползать, склеивая минеральные шипы, обеспечивающие некоторую защиту. Но в мирном докембрии, пока вопрос о защите не стоял, пластинчатые могли процветать, будучи, на фоне тех же губок, типом вполне прогрессивным. Ранее появление, а значит и фора, использованная для накопления эволюционного опыта и приспособления, позволило проартикулятам десятки миллионов лет успешно конкурировать с более продвинутыми версиями многоклеточных.Источник: "Цитадель адеквата"