Это произошло 22 июля прошлого года около часа ночи местного времени в урочище Киш-Каинды. Сотрудница заповедника Аксу-Джабаглы (Западный Тянь-Шань) с группой школьников возвращалась в «научный домик» - избушку, где отдыхают работники заповедника и егеря во время полевых исследований. Внезапно перед ребятами словно выплыла из темноты высокая женщина (впоследствии они утверждали, что рост ее был не менее 180 сантиметров), посмотрела на них, в лунном свете блеснула седоватыми волосами и исчезла. Все в панике бросились к избе, закричав от страха...

Об этом событии нам рассказали еще в деревне Николаевке Чимкент­ской области, где находится управле­ние заповедника. Мы там пробыли два дня и слышали, как по ночам отчаянно выли собаки. Местные жители были сильно озадачены. Не ина­че, говорили они, какой-то крупный звеоь спускается с наступлением тем­ноты с гор. Однако что за зверь, ни­кто сказать не мог. Но утверждали, что ни волк, ни медведь такой пани­ки у собак не вызвал бы.

Район Аксу-Джабаглы — глухой, неприступный, здесь много веков бытуют легенды о диких волосатых лю­дях — киик-адамах. О встречах с ни­ми рассказывают очевидцы и сейчас. Вот почему наша экспедиция летом прошлого года отправилась в запо­ведник Аксу-Джабаглы.

Один из самых сложных вопросов в такой экспедиции — подбор участни­ков. Это только кажется, что стоит бросить клич, и от желающих ло­вить «снежного человека» не будет отбоя. Когда доходит до дела, серь­езной подготовки к трудному и рис­кованному походу — количество участников тает на глазах. В конце концов в нашей группе наметилась твердая семерка. Руководитель экс­педиции — председатель Волжского клуба туристов Глеб Исаенков. С ним — Павел Казаченок, по профес­сии юрист, Ольга Иофкова — химик,

Любовь Квасникова — инструктор Волжского горкома партии, а также ленинградцы — Андрей Кузнецов, врач-патологоанатом (врач экспедиции) и кандидат в мастера спорта по альпинизму, и техник Владимир Ива­нов. Ну а я, заместитель руководите­ля экспедиции по научной работе, представляю Ленинградский государ­ственный университет и объединение «Криптобиология», которое занима­ется изучением редких биологиче­ских объектов и явлений. Подготов­кой экспедиции занимались сотруд­ники нескольких научных учрежде­ний Ленинграда. Это была экспеди­ция, при подготовке которой использовались методы прикладной мате­матики и расчеты производились с помощью компьютеров.

И вот теперь мы карабкаемся по едва приметной, постоянно исчезаю­щей в зарослях горной тропе. Туда, где высоко в горах, в долине реки Ак­су, и находится сердце заповедника. За плечами у каждого сорокакило­граммовый рюкзак, а идти порой приходится по осыпям, крутым откосам. На самых сложных участках забива­ем в скальные породы крючья, стра­хуемся веревками. Вскоре добираем­ся и до заснеженных горных скло­нов, движение наше замедляется — тут надо быть особенно осторожным, можно провалиться в запорошенные снегом трещины. Не хватает возду­ха — высота уже 4 тысячи метров.


Поразительно, но, оказывается, и на таких высотах прямо по снегу полза­ют семиточечные божьи коровки. Чем только они здесь питаются? Во всяком случае, ни одной тли — их ос­новной пищи — мы не видели.

Наконец преодолеваем аксайский перевал и спускаемся в долину реки Аксу, к Голубому озеру, мы — пер­вые, кто проник в эти места с начала года. Узкий каньон расширяется, об­разуя небольшую котловину, испещ­ренную бурными ручьями, над кото­рыми щетинятся невысокие густые ивовые заросли. Бредя по колено в студеной воде, продираемся сквозь густые заросли. На берегу озера раз­биваем базовый лагерь. Тянет искупаться в прозрачной воде, но темпе­ратура ее плюс восемь градусов. Ту­чами набрасываются на нас слепни. После ужина захожу в палатку к Глебу Исаенкову.

- С чего начнем? — спрашиваю, хотя программа исследований и экс­периментов разработана еще в Ленин­граде. Однако на месте необходимо все уточнить и конкретизировать. Решаем, что из базового лагеря не­большими группами по два-три чело­века будем обследовать близлежащие места, гроты, пещеры. Однако глав­ный вопрос — наблюдение за мест­ностью с наступлением темноты, ког­да пробуждаются ночные животные и, возможно, появится знаменитый киик-адам. Для этого вечерами на близлежащих горных вершинах бу­дут дежурить с биноклями наблю­датели.

- В первое дежурство пойдем и мы с тобой,— говорю Глебу.— Про­ведем первый эксперимент — наблю­дения в условиях экранизации элек­тромагнитного излучения нашего мозга...

Я напоминаю. Этот эксперимент и раньше планировалось провести од­ним из первых. Суть его такова.

Известный советский ученый Бер­нард Кажинский (в фантастическом романе А. Беляева «Властелин мира» он выведен под фамилией Качинский) установил, что электромагнит­ные волны длиной два миллиметра, излучаемые головным мозгом, несут информацию, которая может улавли­ваться другими людьми и животны­ми. Возможно, именно эти волны и являются основой явления телепа­тии, способность к которой у живот­ных вроде бы выражена в значитель­ной степени. Значит, и у «снежного человека». Хотя надежд на успех это­го эксперимента, честно говоря, ма­ло — в основе его слишком много непроверенных гипотез. И все же гото­вим мелкоячеистые медные и сталь­ные сетки, покрывала из японской металлизированной пленки. Темнеет, и две группы отправляются в горы. В нашей — Глеб Исаенков, Павел Казаченок и я. Выбираем укромные места на склоне у ближайшей вер­шины и прячемся за валунами, оброс­шими кустарником. Набрасываем на головы сетки и замираем, прислуши­ваясь к ночным звукам и шорохам. Я время от времени поднимаю к гла­зам бинокль — местность вокруг изу­чена еще днем. Мерещится всякое, состояние ожидания встречи с неиз­вестным существом не сравнимо ни с чем.

Нередко искателей «снежного че­ловека» представляют как людей, мягко говоря, странных, безнадеж­ных фантазеров и романтиков, которые, как поется в известной песне, «едут за туманом». Однако проблема эта вовсе не сводится к альтернати­ве — удастся поймать или нет. Она намного серьезнее. Изучение законо­мерностей появления человека на Земле и его развития — важнейшая задача биологии, истории, социоло­гии. «Снежный человек», или йети, или троглодит,— он ведь необходи­мое эволюционное звено в цепи био­логических видов, приведших к формированию Человека мыслящего, к возникновению социальной формы движения материи. Без понимания того, что представляет собой «снеж­ный человек», мы не сможем понять историю собственного развития, эво­люцию Homo sapiens...

Ночные наши бдения оказались безрезультатными. Возвращаемся в лагерь. Правда, спать мне совершенно не хочется. И тут выясняется, что такое же бодрое состояние и у моих товарищей, а Казаченок вдруг заявляет:

- Странная штука, но когда я там надел на голову сетку, то буквально через несколько минут почувствовал себя намного лучше.

- Это как? — не понял я.

- Трудно сразу разобраться, но голова как бы стала чистой, в мыс­лях появилась легкость, да и общее состояние...— Павел смущенно по­жал плечами.

А ведь и у меня в начале дежурст­ва промелькнула подобная мысль, вспомнил я. О прекрасном самочув­ствии, легкости. Правда, не в такой, может, степени, но подобное ощуще­ние испытал и я. Как позже выяснилось, нечто похожее произошло и с некоторыми другими нашими товари­щами. Этот факт заслужил внимания и осмысления, и я его записал под­робно в дневник экспедиции.

Все же отправляемся спать, так как завтра нам предстоит начать еще один научный эксперимент, на который мы возлагаем большие надежды. Хотя в основе его лежат идеи не такие уж и новые.

В жизни млекопитающих, как и представителей других классов животных, большое значение имеют сиг­нальные биологические вещества — феромоны. Они выделяются с потом, мочой... Этим самым животные не только выводят из организма отра­ботанные продукты жизнедеятель­ности, но и метят территорию свои­ми феромонами. Чтобы привлечь «снежного человека» — сам себя обнаружит,— мы и решили использо­вать феромоны приматов. Своеобраз­ные метки с феромонами я развеши­вал на следующий день в соответ­ствии с теми правилами, по которым животные метят свою территорию,— помещал на самые заметные места, огораживая определенную площадь, но чтобы вокруг находилась почва, где могли бы отпечататься следы су­щества, если оно появится.

Уже вечером нас ожидал сюрприз. Павел Казаченок первым обратил внимание на необычный след — ок­руглый с четырьмя короткими паль­цами. Но когда он сказал об этом мне, я засомневался. У «снежного человека» след вытянут, а стопа име­ет пять пальцев. Однако Павел на­стаивал, чтобы я взглянул. И вот спус­тя несколько минут я уже ползал на коленях по земле, забыв обо всем. Среди скального грунта на песчаной проплешине ясно отпечатался след огромного кулака, похожий на го- риллий. Я ткнул кулаком в песок рядом — отпечаток получился раза в полтора меньше. Других странных следов вокруг не было, да и на камнях, окружающих песчаное пятныш­ко, их просто не могло остаться.

«Снежный человек» ;— существо, безусловно, прямоходящее. Но иногда, трогаясь резко , с места или идя по крутому склону, он может перехо­дить и на четыре опоры. Потом по­добные следы мы находили на Тянь- Шане неоднократно.

А ночью из двух пар обуви зага­дочно исчезли шнурки. Поиски ниче­го не дали. Я не утерпел и после завтрака пошел бродить вокруг на­шего лагеря, когда на мелком щебне вдруг заметил свежий след огромной босой ноги. Камушки даже образова­ли перемычку между большим и ука­зательным пальцами. Новость взбудо­ражила всех. В лагере остались Па­вел Казаченок и Люба Квасникова, остальные двинулись вниз по Аксу. Подыскиваем место для временной нашей стоянки и два дня развешива­ем метки, обшариваем гроты, даже самые неприступные, куда можно до­браться лишь по веревке, вбивая в скалы титановые крючья. Однако воз­вращаемся в лагерь ни с чем, даже не подозревая, что в это время снова повезло Павлу Казаченку. Он встре­чает нас, нетерпеливо и взволнован­но прохаживаясь у палаток. Оказыва­ется, ночью Павел проснулся от зву­ка тяжелых шагов, потом почувство­вал резкий запах давно немытого те­ла. Через некоторое время шаги на­чали удаляться и вскоре затихли. Вы­лезти ночью из палатки он не решил­ся.

Выходит, перехитрил нас киик- адам. Но в том, что он ходит где-то поблизости, мы сомневаемся все меньше.

Неожиданно на следующий день к нам пожаловали гости — егеря заповедника, пять человек. Они прошли в долину Аксу верхом впервые в этом году. Но не успели спешиться, как возбужденно заговорили все разом. «Вот там,— шумели они,— два здо­ровенных следа босых ног. Сколько лет ходим по горам, таких никогда не видели. Никак вы, ребята, киик- адама приманили...» Торопливо идем вслед за егерями. Точно! Рядом с феромоновыми метками обнаружива­ем сперва два следа, а затем и цепоч­ку их. Длина ступни — 33 сантимет­ра, шаг — 110. Отпечатки настолько четкие, что не остается никаких со­мнений в их подлинности. По глубине следа вес гиганта никак не меньше 250 килограммов. Фотографируем, обмеряем отпечатки, с самого четко­го делаем гипсовый слепок. Тут уж невооруженным глазом заметно, что от следа современного человека этот отличается и размерами, и тем, что сильнее выражена его средняя часть, то есть низок свод стопы. Как у людей, страдающих плоскостопием, но для этого существа норма. Он ведь весит раза в три больше, поэтому и нужно увеличивать опору, снижая свод. У современного человека силь­нее выражен скос носка от большого пальца к мизинцу. У киик-адама пальцы находятся почти на одной ли­нии, чем достигается надежность упо­ра носка о грунт при движении.

Теперь по утрам мы тщательно ис­следуем районы, где вывесили метки. Днем обшариваем долину, поднима­емся в горы и обыскиваем гроты, в которых могло бы спрятаться чело­векоподобное существо. На закате надеваем сетки, вооружаемся би­ноклями и пытаемся засечь в горах хоть какое-то движение. Несколько дней усилия тратим впустую — все тихо. И вот...

9 августа засиживаемся на склоне горы до часу ночи, но не выдерживаем и идем спать. Сказывается на­пряжение нескольких дней. К тому же, если днем до тридцати градусов жары, то ночью температура падает до плюс пяти. В палатке пока согре­ешься и заснешь, зубами налязгаешь­ся. Может, от холода Павел Казаченок и проснулся утром в половине седьмого. Но, проснувшись, услышал, как шуршит гравий под чьими-то тя­желыми шагами. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы вылезти из спальника и выскочить из палатки в предрассветный сумрак. И тут же из ивняка раздается громкий крик, и кто-то, ломая кусты, ринулся прочь от лагеря.

Шум будит и меня. Я выскакиваю из палатки, вижу Павла, напряжен­но всматривающегося в заросли, и бе­гу к меткам. То, что именно феромоны привлекли его, я не сомневался ни на секунду. Так оно и оказалось. Две метки разодраны на узкие ленты, они разбросаны по земле. Ивовые прутья довольно гибкие и прочные, но ветви, к которым были привязаны метки, сломаны одним рывком. Ветки оборваны так, как это делает обезья­на, захотевшая полакомиться древес­ной корой. И не когтями, не зубами, а именно руками. Причем очень силь­ными. Мы тоже попытались сломать ивовую ветку, но нам это удается лишь обеими руками, и с немалыми усилиями.

Рядом с разодранными метками об­наруживаю и след ноги, очень похожий на тот, который мы видели рань­ше. Неожиданно я вздрагиваю, ощу­тив на себе чей-то пристальный взгляд. На мгновение сковывает страх, окативший меня всего горячей волной. Затаив дыхание, медленно оглядываюсь — вроде никого. Но ис­пытывать судьбу не стоит, и я воз­вращаюсь к взбудораженным ребя­там. Через минуту мы все выходим на поиски. И почти сразу обнаружи­ваем цепочку огромных следов. По ней и пытаемся восстановить утрен­ние события.

Киик-адам, привлеченный феромо­нами, подобрался к метке, сорвал ее вместе с веткой и разодрал на ленты, бросил. Подошел к следующей и сде­лал то же самое. Затем осторожно двинулся к лагерю. Зачем? Из любо­пытства? Приблизившись к палаткам, он остановился перед веревкой, на которой сушилась наша одежда. По­следний след свой существо оставило в трех метрах от палатки Казаченка. Услышав в ней шум, бросился прочь, но не убежал, а спрятался в кустах. А когда увидел человека, то оттолк­нулся от земли кулаком и скрылся либо в перелеске, либо ушел по скло­ну горы.

Однако сам приход киик-адама к лагерю и характеризует его именно как примата. Такое любопытство мо­жет проявить только человек или обезьяна, но почти никогда медведь, волк или барс.

В 30-х годах советский ученый про­фессор Г. Ф. Гаузе открыл закон, согласно которому в одной экологической нише не могут сосуществовать два близкородственных вида. Меж­ду ними и происходит самая напря­женная борьба за существование, а не внутри самого вида.


По утвержде­нию профессора Б. Ф. Поршнева, «снежный человек» отделился от ос­новного ствола эволюции человече­ского рода примерно 50 тысяч лет назад. Тогда и началась борьба, кото­рая могла привести либо к уничтоже­нию одного из видов, либо к растал­киванию их в разные экологические ниши. И чем сильнее возникали раз­личия между ними, тем больше было шансов обоим выжить. Поэтому каж­дая случайная встреча вызывала у обоих сторон подсознательное жела­ние уйти. Так выработался и закре­пился на генном уровне страх перед обликом нашего сородича, столь же иррациональный, как страх перед темнотой. И образ этого существа со­ответствует нашему подсознательно­му представлению о страшном, хотя на сегодняшний день никакой реальной опасности для нас он не несет. Мы превратились в нечто противопо­ложное по отношению друг к другу. И чем больше мы становились людь­ми, тем больше он становился зверем, хотя и сохранившим в облике много человеческого. Там, где много людей, там нет и не может быть трог­лодитов. И наоборот, живут они там, где практически не бывает челове­ка,— высоко в горах, в тайге, в тунд­ре. Мы остались активными днем, он ведет сугубо ночной образ жизни. Так мы разошлись в пространстве и во времени. Отсюда понятно, поче­му мы так редко встречаемся...

Подсознательный страх перед киик-адамом не обошел и участников нашей экспедиции. После случивше­гося некоторые покинули лагерь. А мы продолжали непрерывные дежур­ства с фото- и кинокамерами. Рядом с феромоновыми метками мы оставля­ли теперь сахар и сухофрукты. Но усилия наши были напрасными, удача оставила нас. Да и наивно, наверное, было ожидать ее. Существо выясни­ло, что его просто водят за нос, и, обиженное, скрылось подальше от опасных соблазнов.

А что касается нашей экспедиции, то мы пришли в эти глухие места, овеянные легендами о диких воло­сатых людях, чтобы подтвердить возможность обитания на Тянь-Шане «снежного человека». Но добились большего. Мы теперь можем пред­положить, что киик-адам здесь жи­вет. До последнего времени встречи с ним проходили либо случайно для обеих сторон, либо он сам определял, когда и где выйти на встречу. Мы попытались его вызвать, и нам это удалось. Очевидно, он скорее обезья­на, нежели человек. И живет по тем же законам, что и другие животные. Законы эти можно познать, и такую задачу мы будем решать в последую­щих наших экспедициях.Автор: В.Сапунов, кандидат биологических наук. Фото автора
Источник: "Вокруг света"