Похожие на древесный уголь куски папируса могли бы раскрыть утраченные труды греческого философа Эпикура, если бы люди научились их читать...

В 1752 году землекопы на величественной вилле в разрушенной римской деревне Геркуланум надеялись обнаружить бесценные шедевры. На этом месте, разрушенном пирокластическими потоками в результате извержения вулкана Везувий в 79 году нашей эры, уже было найдено множество изысканных бронзовых изделий; антиквары 18-го века в поисках очередных сокровищ исследовали руины палками и лопатами.

Руины Геркуланума и близлежащих Помпей были одними из наиболее хорошо сохранившихся из всех римских памятников. Расписные стены загородных домов с замысловатым декором ублажали взор римских семей буйством красок. Непристойные граффити, нацарапанные на тех же стенах, давали слово обычным римлянам и их скандальному чувству юмора.

Карл VII, король Неаполя, финансировал раскопки, чтобы пополнить свою расширяющуюся коллекцию шедеврами римского искусства, и землекопы знали, что им надо было искать — мрамор и бронзу для украшения его дворца. В своем рвении они были опасно близки к тому, чтобы упустить то, что многие считают величайшим открытием, когда-либо сделанным в Геркулануме.


Рабочие были больше всего разочарованы, когда в одной маленькой комнате они обнаружили лишь обгоревшие и почерневшие куски разлагающегося материала. Некоторые рабочие вытащили их из хранилища и выбросили, в то время как другие обнаружили, что эти скрученные предметы легко воспламеняются, и использовали их, чтобы разжечь огонь для приготовления пищи. И только когда ученые осознали необычайное количество этих предметов и то, как тщательно они были разложены в римском здании, они стали изучать их более подробно.

Найденные предметы оказались свитками - их было около 2000 - из папируса, обернутого вокруг деревянных стержней. Они представляли собой единственную полную библиотеку, сохранившуюся со времен античности.

Никто не знает, кто первым заметил буквы, написанные на хрупкой поверхности свитков, но почти сразу после того, как они были обнаружены, Карл VII приказал Камилло Падерни, хранителю королевского музея, попытаться их прочесть. Это было легче сказать, чем сделать, объяснил Падерни в письме:

«Не прошло и месяца, как было найдено много томов папируса, превращенного в нечто вроде древесного угля, настолько хрупкого, что при прикосновении он легко обращался в пепел. Тем не менее, по приказу его величества, я предпринял множество попыток открыть их, но всё напрасно, за исключением некоторых слов, которые я выделил целиком, где есть различные фрагменты, по которым видно, каким образом было написано все целиком»

Историки были поражены заманчивой возможностью того, что в этой библиотеке могут храниться пропавшие произведения некоторых величайших писателей древности — произведения, которые, как считалось, были утеряны навсегда. Смогут ли они раскрыть замолчавшие голоса поэтов, подобных Сафо, или забытые мысли философов, подобных Эпикуру?

Мясницкие ножи и кислота

Европа конца XVIII века была эпохой, когда ученые преклонялись перед гением Древней Греции и Рима. Весть о таинственном открытии разнеслась по всему континенту, и антиквары догадывались, что содержится в свитках. Поэт Уильям Вордсворт написал восторженные стихи о 1800 свитках, извлеченных из земли:

«О вы, терпеливо исследующие
Крушение Геркуланумских преданий,
Какой восторг! не могли бы вы схватить
Какой-нибудь фиванский фрагмент или развернуть
Один драгоценный, добросердечный свиток
Настоящего Симонида»

Оставалась еще одна проблема. Никто не мог прочесть свитки, кроме тех немногих фрагментов, которые расшифровал Падерни. Хрупкие папирусы почти полностью обуглились под воздействием жара Везувия, сплавившись в угольноподобные массы. Было непросто разобрать свитки и еще труднее разглядеть какие-либо намеки на чернила, не говоря уже о целых словах. Но это был век науки — поэтому люди попытались.


В первой попытке исследователи использовали обычный мясницкий нож, чтобы разрезать свитки посередине. Они отрывали по фрагменту за раз и пытались расшифровать его, прежде чем переходить к следующему. К сожалению, этот метод, как правило, не оставлял ничего, кроме груды крошечных осколков. Ученым требовался более тонкий подход.

Восставшие из пепла

Антонио Пьяджо, хранитель рукописей Ватикана, в 1753 году создал машину, которая постепенно разворачивала свитки с помощью гирь. Его устройство могло разделять слои на более крупные фрагменты, что позволило исследователям лучше понять, что написано внутри. Однако это все еще была медленная и рискованная процедура, поэтому ученые не теряли надежды улучшить ее.

Когда в 1816 году король Неаполя Фердинанд IV подарил Британии несколько свитков — в обмен на жирафа для своего зверинца — они были переданы на попечение доктора Фридриха Сиклера, репетитора и школьного учителя. Сиклер имел опыт работы с египетскими папирусами и был известным знатоком древних языков. Он погружал свитки в воду, пока они не размягчились настолько, что их можно было разделить на части. Эта техника открыла свитки, но также полностью смыла надписи внутри, уничтожив семь из 12 свитков, имевшихся в наличии, прежде чем Сиклер осознал свою ошибку. Парламентский комитет собрался для расследования ошибки и в конечном итоге отстранил Сиклера от проекта.


Затем в дело вступил выдающийся ученый сэр Хамфри Дэви. Метод Дэви, блестящего химика-новатора, был почти деликатным по сравнению с предыдущими: он подвергал фрагменты воздействию хлора, паров йода и кислоты. Пары кислоты способствовали разрыхлению слоев свитков, а хлор и йод помогли сделать надписи более четкими, изменив цвет папируса.

Сегодня свитки из Геркуланума хранятся в безопасных и стабильных условиях и не подвергаются какой-либо разрушительной деятельности.

За последнее десятилетие физики провели цифровое сканирование внутренней части свитков, пытаясь их расшифровать. То, что было обнаружено, взорвало историческую науку.

«Не бойся Бога,
Не беспокойся о смерти;
То, что хорошо, легко получить,
То, что ужасно, легко перенести»

Этот четырехстрочный фрагмент одного из свитков известен как «Тетрафармакос» и представляет собой воплощение идеалов Эпикура, афинского философа, жившего с 341 по 270 год до нашей эры. Древние биографы упоминают о десятках книг, написанных Эпикуром, а его философская школа распространилась по всему Древнему миру. На протяжении сотен лет эпикурейство и стоицизм были двумя наиболее влиятельными философскими доктринами, но расцвет христианства – с его акцентом на искупление в следующей жизни – снизил интерес к эпикуреизму, которое было сосредоточено только на «здесь» и «сейчас». Поскольку эпикурейская мысль вышла из моды, труды Эпикура в конечном итоге были рассеяны и утеряны.

Запомнились лишь самые общие мысли учения самого Эпикура. На протяжении 2000 лет одними из лучших исторических источников об Эпикуре были труды враждебно настроенных мыслителей из других философских школ или христианских писателей, осуждавших его как атеиста и гедониста. Назвать кого-то эпикурейцем означало обвинить его в том, что он заботится только об удовольствиях собственного желудка.

Но теперь собственные слова Эпикура могут опровергнуть их обвинения. Свитки из Геркуланума, которые были расшифрованы к настоящему времени, полностью состоят из эпикурейских текстов, когда-то считавшихся утраченными навсегда.

Библиотека, вероятно, принадлежала римскому эпикурейцу по имени Филодем, который много писал об эпикурейской мысли и собирал труды философа. Из восстановленных текстов современные ученые в деталях узнали, как мыслили, учили и жили эпикурейцы.

Рецепты жизни поразительно современны. Эпикур считал, что всё можно объяснить действиями атомов, подчиняющимися законам природы, отвергая божественные объяснения событий. Он утверждал, что людям следует сосредоточиться на том, чтобы жить как можно лучше, пока они живы, потому что не существует искупительной загробной жизни. Тревогу, страх и боль следует уменьшить настолько, насколько это возможно, а общение с друзьями является ключом к удовлетворенности.

Хотя бо́льшая часть античной философии посвящена малопонятным вопросам лингвистической дифференциации, метафизики и логики, эпикурейская философия отличается очаровательной простотой. Древний мыслитель предполагал, что жизнь предназначена для того, чтобы жить хорошо, и что лучше всего мы можем добиться этого, проводя время с друзьями и наслаждаясь маленькими удовольствиями. Трудно спорить с философом, который считал, что «маленький горшочек сыра» так же хорош, как и пышное пиршество.Источник: "Капканы истории"