Есть мнение, что боги, подобно марсианам Уэллса, питали к людям исключительно гастрономический интерес. То есть, создали «человека разумного» для использования в качестве пищи. Ну как «боги»? Просто более древняя, исчисляющая свой возраст миллионами лет раса. Которой даже не требовались треножники. Оружием этих существ служили не тепловые лучи, а слово, - некий акустический код, обладающий силой неодолимого принуждения. Внушением древние подчиняли себе не только людей, но и животных. Безоговорочно, до самоуничтожения им вынуждены были подчиняться все твари, обладающие слухом. ...Звучит всё это, как завязка сюжета фантастического романа. Альтернативные теории при полагающейся им бредовости никогда не достигают подобных высот. Однако, - этим-то мнение и интересно, даже поразительно, - выше пересказываются лишь основные положения гипотезы антропогенеза Бориса Фёдоровича Поршнева. Известного (в прошлом, умер в 1972 году) и более чем серьёзного историка и антрополога. Ни в коем случае не фрика...

Здесь требуется отступление. Фрика нельзя спутать с учёным. Нельзя, потому что нельзя никогда, ввиду несхожего характера деятельности. Ибо фрик пытается, — и это ему всегда легко удаётся, — убедить в своей правоте не специалистов. Примеры перечислять нет смысла, но фрики пишут для массового потребителя. Учёный же вынужден и стремиться доказывать свою правоту только коллегам, не менее компетентным, чем он сам.
Поршнев не работал на публику. И его завершённый в 1968 году (но изданный уже посмертно) opus magnum «О начале человеческой истории» являлся трудом научным, сугубо специальным. То есть, предназначался исключительно для людей, выражающихся словами opus magnum, да ещё знающих латинизмы покрепче… Что б не тянуть, — крепче они и выразились. Гипотеза Поршнева осталась ультрамаргинальной. Не нашла (исключая, отдельные идеи) сторонников в учёной среде

Однако, критики и неприятия Борис Фёдорович никогда не боялся. Занимаясь в 20-50 годах прошлого века историей средних веков, он активно переводился, получив широчайшую известность в Европе. Его смелые, даже радикальные мысли относительно решающего влияния классовой борьбы на исторический процесс ругали на множестве языков. Но больше всего, всё-таки, по-русски… То есть, настолько радикальные это были идеи, что и в сталинском СССР фиксация автора на классовой теории казалась уже чрезмерной... Мир вздохнул спокойнее, когда Поршнев, оставив в покое «жаков» и «санкюлотов», переключился на снежного человека.


...Трудно сказать, что оказалось первичным — увлечение антропологией или криптозоологией, но именно Поршнев в конце 50-х обогатил русский язык словосочетанием «реликтовый гоминоид». Ему удалось поднять проблему отлова снежного человека на академический уровень, организовав несколько действительно научных экспедиций в предполагаемые места обитания существа… игравшего ключевую роль в картине появления человечества, начинавшей формироваться в воображении учёного.

Что касается «снежного человека» и Академии Наук, то вопрос был раз и навсегда закрыт в 1959 году. Экспедиции не нашли не только следов, но и ничего такого, что можно было бы трактовать, как заслуживающие доверия свидетельства, — только байки. И это заключение было официальным, — строго обоснованным, научным, — а значит и даже для Поршнева окончательным. В последних его трудах говорилось лишь, что палеоантроп сосуществовал с современным человеком — неоантропом — только до бронзового века.

Потом вымер, всё-таки. Оставив после себя память в виде преданий и сказок. В которых создатель и древний враг человека фигурирует под видом дэвов, огров, упырей и прочей антропофагической нечисти.

...Вот. И кстати о появлении человека по Поршневу. Ключевым фактором антропогенеза исследователь считал склонность обезьян к подражанию. У прямоходящих приматов, спустившихся с деревьев в саванну, эта склонность достигла наивысшего развития и перешла в новое качество. Вызывая подражательный рефлекс друг у друга, они научились переносить его и на других животных. В первую очередь, — на крупных хищников. Только так австралопитеки и могли спастись от львов и гиен, — они управляли ими, используя для убийства крупных животных. Мозгом которых питались, раскалывая кости камнями… И эта идея, — вернее тень её, — даже полужива в науке по сей день.


Увеличение головного мозга у предков человека являлось результатом особенностей питания, но имело и свои следствия: предлюди умнели и суггестивный язык из жестового стал звуковым. Возможности управления другими животными расширялись, а раса, соответственно, множилась. Львов и мозгов уже не хватало. В результате, предлюди начали есть друг друга, используя для захвата добычи способности к внушению.

Отбор заработал на развитие суггестивных способностей, и привёл в появлению палеоантропов — расы господ, известных науке, как «снежные люди» и «неандертальцы». Те же, кто в тренд не вписались, образовали виктимную расу — неоантропов. И тоже эволюционировали. Не имея возможности отказаться от выполнения приказов, они… научились самогипнозу: защищались, отдавая сами себе повеления противоположного содержания.

Так возникло сознание. Ибо, чтобы себе повелевать, нужно видеть себя со стороны. Однако, инстинктивная способность к внушению с развитием сознания утрачивалась. Защиту же «контрприказы» давали недостаточную. Очень долго ещё неоантропы не могли — не смели — причинять палеоантропам непосредственный вред, и были вынуждены откупаться от людоедов добычей (как ранее львы) и даже частью потомства.

Именно практика «откупа» породила сначала самого человека, — как результат искусственной селекции в направлении увеличения объёма питательного мозга, — а затем и культуру жертвоприношений в человеческом обществе. И, собственно, культуру вообще — как таковую. Ибо разные группы неоантропов сотрудничали с пожирателями в разной мере, что приводило к расслоению общества и появления господствующей прослойки.

Привела данная практика — за счёт всё того же искусственного отбора, — и к оформлению современных рас. Ибо отдавали людоедам в первую очередь детей, местным, стихийно сложившимся, стандартам красоты не соответствующих. Так уж получилось, что в Африке в моде был тёмный цвет кожи, в Европе светлый, а в Азии — специфический разрез глаз.

Только в Австралии человек сохранился в первозданном виде, потому что палеоантропы туда не проникли… но, ведь, и развития там не наблюдалось, ибо противоречия — источник движения.

...Стоит ли говорить, что антропологи от таких раскладов малость… Тем не менее, претензий per se в 70-е к Поршневу было высказано немного. Ибо, хотя многие установленные на тот момент, — теперь-то тем более, — факты в теорию не укладывались, то же можно было сказать и о прочих представлениях о появлении человека.

Но, как отмечалось выше, даже минимальной популярности эта экстравагантная гипотеза не стяжала. Инстинктивное нейролингвистическое программирование неодолимой силы в качестве объяснения эволюции человека... как-то не зашло.Источник: "Цитадель адеквата"