Нет, не пирамиду. Пирамида на картинке средневековая, и, к тому же недавно реконструированная. Но - атмосферная - несущая дух тысячелетий. Однако, 12 000 лет назад в на солнечном, относительно засушливом плоскогорье в центральной части Мексики совершенно точно не было пирамид. Туда только что пришли люди, лишь пару тысяч лет назад прорвавшиеся через ледник, отсекавший Берингию от пригодных для жизни пространств Америки. И эти люди не знали, что в то же самое время, в Гебёкли-Тепе строится первый на планете мегалитический храмовый комплекс. И о том, что им сию минуту, на этом самом месте, нужно начать переход от охоты и собирательства к земледелию, они тоже не знали. Узнав же, стали думать, как это сделать. Им пришлось импровизировать...


Собственно, статья о переходе к земледелию. Эта тема затрагивалась раньше, но вскользь. И из всех центров перехода к земледелию Мексика удобнее всего для иллюстрации процесса. Так как здесь он, во-первых, завершился успехом, — пусть поздно, но в Месоамерике появились пирамидостроящие ирригационные цивилизации. Во-вторых же, процесс в этих краях был прост и предельно лаконичен. Не замутнён параллельным развитием скотоводства и освоением приёмов возделывания множества разных культур. Сельское хозяйство Центральной Америке концентрировалось на выращивании маиса, обеспечивавшего 95% рациона индейцев. И хотя какао, томаты и ещё многие растения разошлись по миру именно отсюда, местная роль их была лишь третьестепенной.

И, кстати, о богах. Мифологию, формирующуюся вокруг земледелия в Мексике тоже нельзя не упомянуть. Ибо дикий предок кукурузы не найден. Якобы являющаяся таковым теосинте не скрещивается с культурной кукурузой, вообще не съедобна, так что даже если бы за тысячелетия селекции из неё и могло бы получиться что-то годное, индейцы этим бы заниматься не стали. А значит, либо они получили початки вместе с инструкциями по их выращиванию в дар от неких богов, как и гласят индейские легенды… Или все вышеперечисленные утверждения ложны.


Само собой, они ложны. Теосинте, несмотря на жёсткую скорлупу семян, вполне съедобна, а скрещивание этого растения с культурными сортами до сих пор является популярным видом спорта у селекционеров… Однако же, нельзя отрицать, что зрелище первым поселенцам на мексиканском плоскогорье открылось 12000 лет назад унылое. Какая-то чахлая поросль с початками меньше колоса современной пшеницы.

...Ну как «унылое»? С чем сравнить. Сравнительно с колосом дикой пшеницы в степях плодородного полумесяца, на которые польстились первые земледельцы Старого Света, початок теосинте смотрелся очень неплохо. И собирать зёрна оказалось несколько проще. Хотя после созревания они точно также опадали на землю, как и дикие пшеничные, но всё-таки крупнее были. Их-то и подобрать было можно. Так что, люди заинтересовались.

Сначала, «интерес» ограничился тем, что на несколько дней в году, когда теосинте созревала, — но ещё не совсем, — племя забрасывало остальные дела, шло к ближайшему полю и начинало собирать початки. Поскольку обычные каменные ножи для этой цели оказались не очень удобны, чуть погодя появились и специальные. И это всё ещё было обычное собирательство. Переход к собирательству оседлому, на Ближнем Востоке произошедший почти сразу, в Мексике затянулся на 5000 лет. Здесь он и не мог произойти быстро, так как подходящих для одомашнивания животных не оказалось под рукой, а при отсутствии скотоводства его место продолжала занимать охота. В результате, племя мигрировало, но уже по замкнутому маршруту, периодически возвращаясь к знакомому полю. Это требовало точного расчёта, и, возможно, уже в ту эпоху у индейцев оформился интерес к составлению точных календарей.


Но с другой стороны, переход к земледелию развернулся быстро. Ибо начало селекции теосинте — очень медленной и не эффективной, — относится уже ко времени 9-10 тысяч лет назад. Индейцы сталкивались с теми же проблемами, что и собиратели на Ближнем Востоке. Подвергающиеся эксплуатации дикие поля истощались. Исправить ситуацию могло закапывание части собранных зёрен. Это было хлопотно, но того стоило. И уже подразумевало селекцию, так как, во-первых, собранными, как и в случае с пшеницей, оказывались чаще зёрна, несущие мутацию препятствующую выпадению из початка при созревании. А значит, в следующем поколении процент носителей этой мутации на окультуренном поле постоянно возрастал. Во-вторых же, древние люди были достаточно наблюдательны, чтобы заметить: дети или похожи на родителей, или за своей женой надо лучше следить. Таким образом, высеивались самые крупные зёрна лучших початков.

...Однако, это техническая сторона вопроса. Важнее — социальная. Изменение образа жизни произошло далеко не сразу, и не быстро, — особенно хорошо это видно именно на примере Мексики. Собирательство теосинте, медленно переходящее в земледелие, не требовало поначалу больших затрат труда, так как на протяжении тысячелетий играло вспомогательную роль. Сельскохозяйственные работы занимали две-три недели, и скромные плоды их долгое время являлись лишь подспорьем в выживании. Но за полем, всё-таки, не вредно было присматривать и остальную часть года. Хотя бы, что б урожай не собрал кто-то другой. Таким образом, возникала частичная оседлость. В целом, племя кочевало, как этого требовал образ жизни охотников, но наименее мобильная его часть оставалась стеречь поле и припасы. Причём, данный образ жизни не является реконструкцией, а известен из наблюдений за индейцами Северной Америки.Источник: "Цитадель адеквата"