Философия в Древней Греции была невероятно развита неспроста - высшим слоям общества, у которых совершенно не было необходимости работать, было нечего делать. Именно она, вместе с наукой и искусствами, стала тем, чем заполнили своё свободное время «сливки общества». И, так как научный метод был не слишком развит, в своих странствиях ума античные философы заходили очень далеко.
Исключением не стал и Пифагор, уроженец острова Самос, впоследствии переехавший в Южную Италию, которая в то время тоже принадлежала грекам. Расцвет его деятельности, к слову, пришёлся на вторую половину VI века до нашей эры. Сократ родится более 150 лет спустя, до Платона два века, а до Аристотеля - чуть ли не 250 лет...
В Италии, в городе Кротоне, он основал собственный закрытый философский орден. В него принимали равно как мужчин, так и женщин, что для Античных времён — небывалая редкость. Имущество ордена было общим, его члены платили регулярные взносы. Стажировка была весьма длинной. Диоген Лаэртий ссылается на Тимея:

В течение пятилетия они (прим. Автора: новички в ордене) безмолвствовали, только слыша речи Пифагора, но не видя его до тех пор, пока не будут испытаны и одобрены.

Истоки философских взглядов Пифагора лежат в орфизме — религии, исповедовавшие которую верили в переселение души ещё до того, как это стало мейнстримом (ведь тогда Будда, если он вообще был, даже не родился), считали, что Бог един, жили аскетично, хоть иногда и налегали на спиртное, но, разумеется, не ради развлечения, а для того, чтобы добиться связи с Богом (правда, делали они это не так активно, как поклоняющиеся Дионису).
Пифагореизм — это научная модификация орфизма. Как говорит Дикеарх, Пифагор учил:

Во-первых, что душа... бессмертна, во-вторых, что она переселяется в другие виды животных, в-третьих, что все, что некогда произошло, через определенные периоды [времени] происходит снова, а нового нет абсолютно ничего, и [в четвертых], что все живые существа... следует считать родственными друг другу.

Пифагор считал, что созидание, занятие философией и наукой — единственный выход из круговорота перерождений, прямой путь к своеобразной древнегреческой Нирване. От орфизма он перенял ещё один своеобразный элемент — свод жизненных правил, которые помогают приблизиться к Богу. Перечислю некоторые из них:

1. Воздерживайся от употребления в пищу бобов.
2. Не поднимай то, что упало.
3. Не прикасайся к белому петуху.
4. Не ломай хлеба.
5. Не откусывай от целой булки (как тогда есть хлеб?).
6. Не размешивай огонь железом.
7. Не шагай через перекладину.
8. Не ощипывай венок.
9. Не сиди на мерке в одну кварту.
10 Сердца не ешь (в прямом, а не переносном смысле. Есть мнение, что это правило относилось к любому мясу).
11. Не ходи по большой дороге.
12. Не дозволяй ласточкам жить под крышей.
13. Вынимая горшок из огня, не оставляй следа на золе, но помешай золу.
14. Не смотрись в зеркало около огня.
15. Когда встаешь с постели, сверни постельное белье и разгладь оставшиеся на нем следы твоего тела.

Бобы в этом списке не зря на первом месте. К ним, согласно учению Пифагора, нельзя было даже прикасаться — это ужасный грех. Эмпедокл, во многом являвшийся пифагорейцем, пишет:

Горе мне, что неумолимый день не сгубил меня раньше, Чем я изобрел своими губами гнусные дела [мясо]едения! От листьев лавра – совершенно воздерживаться!
Несчастные, трижды несчастные! Не прикасайтесь к бобам!

Он считал себя проклятым на тридцать тысяч лет перерождений просто из-за того, что пожевал листья лавра и отведал бобов. Жму F, по-человечески его жалко, хоть он и прикасался к грязным, мерзким бобам.


Пифагор настолько ненавидел бобы, что мог даже животных отучить их есть. Порфирий передаёт такую историю:

В Таренте он увидел быка на разнотравье, жевавшего зеленые бобы, подошел к пастуху и посоветовал сказать быку, чтобы тот этого не делал. Пастух стал смеяться и сказал, что не умеет говорить по-бычьи; тогда Пифагор сам подошел к быку и прошептал ему что-то на ухо, после чего тот не только тут же пошел прочь от бобовника, но и более никогда не касался бобов, а жил с тех пор и умер в глубокой старости в Таренте при храме Геры, где слыл священным быком и кормился хлебом, который подавали ему прохожие.

Пифагор, в отличие от Эмпедокла, действительно жил «по понятиям», они для него были важнее жизни. Диоген Лаэртский сообщает:

Погиб Пифагор вот каким образом. Он заседал со своими ближними в доме Милона, когда случилось, что кто-то из не допущенных в их общество, позавидовав, поджег этот дом... Пифагора схватили, когда он выходил, — перед ним оказался огород, весь в бобах, и он остановился: «Лучше плен, чем потоптать их, — сказал он, — лучше смерть, чем прослыть пустословом». Здесь его настигли и зарезали; здесь погибла и большая часть его учеников, человек до сорока; спаслись лишь немногие.

Ещё при жизни Пифагор был очень популярным, мало того, его считали полубогом. Такой взгляд был особо распространён среди членов его философского ордена. Ямвлих говорит:

Аристотель сообщает, что пифагорейцы хранили в строжайшей тайне следующее разделение: разумные живые существа подразделяются на [три вида]: бог, человек и существо, подобное Пифагору.

Впрочем, Пифагор, согласно Диогену Лаэртскому, был и не против. Этакий античный Евгений Николаевич, притом вечный (или Понасенков — реинкарнация Пифагора?):

Вот что рассказывал о себе [Пифагор], по словам Гераклида Понтийского: что-де некогда он был Эталидом и считался сыном Гермеса. Гермес сказал ему, чтобы он выбирал все что угодно, кроме бессмертия. Тогда он попросил, чтобы и при жизни и после смерти он сохранял память о том, что с ним происходило. Так-то в жизни он все отчетливо запомнил, а когда умер, мол, то сохранил ту же самую память.

С этими перерождениями, кстати, связана одна любопытная проблема. Когда пифагореийцы совершали какие-либо научные открытия, то они приписывали их своему учителю, даже задолго после его смерти, даже не знав его при жизни. Из-за этого список научных открытий Пифагора действительно велик, а сказать, какие сделал он сам, невозможно, кроме одноименной теоремы в геометрии и понятия квадратов и кубов чисел в математике.
Хейтеры, конечно, говорят, что все его божественные черты— фотошоп. Диоген Лаертий пишет:

Гермипп рассказы­вает про Пифагора еще одну историю. Приехав в Италию, он соорудил себе комна­тушку под землей и наказал матери записывать на дощечке все происходящее, отмечая при этом время [событий], а затем спускать ему [эти заметки], доколе он не вернется [на землю]. Мать сделала, как он сказал. А Пифагор некоторое время спустя вернулся наверх тощий как скелет, пришел в народное собрание и объявил, что прибыл из Аида, причем зачитал им все, что произошло [за время его отсутствия]. Те были так взволнованы сказанным, что заплакали, зарыдали и уверовали, что Пифагор прямо-таки божественное. Дело кончилось тем, что они доверили ему своих жен, чтобы те научились кое-чему из его учений, и их прозвали пифагоричками.

Мы не можем согласится с этой дешевкой, которая способна лишь поливать грязью великих людей. Аполлоний, ссылаясь на Аристотеля, говорит:

Так однажды, когда в [гавань] Метапонта входил корабль, груженный товаром, а случившиеся [на берегу] молились, чтобы корабль вернулся невредимым, [опасаясь] за груз, Пифагор подошел и сказал: «Вот увидите: этот корабль везет покойника». В другой раз в Кавлонии, как говорит Аристотель, <он предвестил белого медведя. Тот же Аристотель> в своей книге о Пифагоре сообщает еще много других [чудесных рассказов о нем] и среди прочего говорит: «Укусившую его в Тиррении смертельно-ядовитую змею он сам убил своим укусом» (прим. Автора: князь Олег может только позавидовать). Пифагорейцам он предсказал восстание, которое действительно произошло, поэтому он и уехал [заранее] в Метапонт, никем не замеченный. Переходя с другими реку Каса, он услышал, как его окликнул глас громкий и сверхчеловеческий: «Привет, Пифагор!» — спутников же его объял ужас. Однажды его видели в Кротоне и Метапонте в один и тот же день и час. Сидя, как-то в театре, говорит Аристотель, он встал и, обнажив собственное бедро, показал его сидящим — оно было золотым.

Неудивительно, что, по словам Ямвлиха, в доме сего чудотворца после его смерти сделали храм Деметры.
Другая важная часть учения Пифагора — числа. «Все вещи чуть числа» — говорил он. Философ считал, что они имеют значение везде, в музыке не менее, чем в физике. Мир — это огромная комбинация чисел, где единица — это точка, число два — прямая, тройка соответсвует плоскости, а четверка— пространству. Последнее делится на четыре стихии: землю, воду, огонь и воздух, а каждая из них, в свою очередь, - на различные предметы, взаимодействие которых и приводит к бесконечному мировому разнообразию вещей. Данное многообразие, таким образом, сводится к четырем стихиям, они – к пространству, пространство – к плоскости, плоскость - к прямой, а прямая к точке, которая является единицей. Следовательно, весь мир представляет последовательное разворачивание идеальной сущности – Числа.
Сложно? Да, мне тоже. А это только, так сказать, истоки философии. Дальше будет только хуже.
Мораль этого текста такова — не стоит идеализировать философов, учёных, деятелей искусства и т.д. Они такие же люди, как и мы, так же могут заблуждаться и иметь откровенно странные идеи. Но и принижать их не нужно, ведь у них, раз уж они вошли в историю, есть по-настоящему важные достижения. В том числе и у Пифагора, который оказал огромное влияние и на науку, и на всю западную философию.

Примечания

Я написал эту статью аж год назад, когда мои познания в философии ограничивались учебником Бертрана Рассела, поэтому здесь есть ряд неточностей. Чтобы не изменять текст, вынесу их здесь.
Во-первых, идея о переселении душ существовала задолго до Пифагора — в индуизме.
Во-вторых, сложно сказать, что из этого правда, а что — нет, потому что, как замечали в комментариях, ученики Пифагора впоследствии приписали ему всевозможную дичь. Однако яблоко от яблони недалеко падает.