В период между царствованиями Августа и Феодосия I многочисленные египетские обелиски были вывезены в Европу. Эти древние монолиты производили неизгладимое впечатление практически на любого завоевателя. Но в Древнем Риме их значение имело многогранный характер, а также олицетворяло имперскую власть.
Когда римляне захватили Александрию в 30 году до нашей эры, они были под впечатлением от величия египетских памятников. И самопровозглашённый император Август, недолго думая, утвердил своё правление, мгновенно присвоив себе выдающийся символ власти - египетские обелиски...


В 10 году до нашей эры Август вывез два обелиска из Гелиополиса, Города Солнца, и перевёз их в Рим на лодке, приложив титанические усилия. Его достижения в этом смелом начинании создали прецедент, которому будут подражать многие последующие императоры. И ещё долго после падения Рима мировые сверхдержавы, такие как Великобритания, Франция и Соединённые Штаты, также последуют этому примеру. Именно по этой причине на сегодняшний день за рубежом египетских обелисков больше, чем в Египте.
Первые два обелиска в Риме были установлены в самых заметных местах. Один был помещён в Солярий Августа в Марсовом городке. Он служил гномоном гигантских солнечных часов. Вокруг его основания были установлены знаки зодиака, обозначающие месяцы года. И он был расположен таким образом, чтобы его тень освещала день рождения Августа, осеннее равноденствие.


Это означало, что Август, стоя у руля новой Римской империи, присвоил себе тысячи лет египетской истории. Любой посетитель, взглянувший на обелиск в Марсовом городке, понимал, что пресловутая эстафета передавалась от одной великой цивилизации к другой.
Полезность обелиска как горолога также была важна. Как отметил доцент кафедры классики Грант Паркер, «полномочия по измерению времени могут быть показателем государственной власти». Это означало, что началась новая римская эра.


Другой обелиск, ныне расположенный на площади Пьяцца дель Пополо, первоначально был установлен в центре Большого цирка Древнего Рима. Этот стадион был главным городским местом проведения публичных игр и гонок на колесницах. Шесть других были перевезены в Рим более поздними императорами, и пять были построены там.
Самый высокий из них в настоящее время стоит перед базиликой Святого Иоанна Латеранского в Риме. Это один из двух обелисков, которые Константин Великий хотел вывезти из Египта перед смертью. Он сделал то, на что Август не осмелился из страха перед святотатством: Константин приказал сорвать самый высокий в мире обелиск с его освященного места в центре храма солнца и увезти в Александрию.


Как первый христианский император, он не разделял почтения Августа к богу солнца. В новой, монотеистической Римской империи египетский обелиск выродился в статус предмета новшества. Его обладание стало не более чем символом государственной гордости. Однако Константин умер прежде, чем смог организовать путешествие обелиска по Средиземному морю.
С равным презрением к язычеству его сын и преемник Констанций II посмертно выполнил волю Константина. Он приказал перевезти обелиск из Александрии в Рим, где он возвышался над обелиском Августа на вершине Большого цирка.


По мере того, как менялась аудитория, изменялось и значение объекта. Древний Рим IV века нашей эры, быстро христианизирующийся при доме Константина, больше не рассматривал египетские памятники с суевериями цезаря Августа.
Если египетские обелиски в целом олицетворяли власть и присвоение наследия римлянам, остаётся вопрос о том, что задумали их первоначальные создатели. Плиний Старший в своих записях рассказывает, что некий царь Месфрес заказал первый из этих монолитов в Ранний династический период Египта. Символически он почитал бога солнца. Однако его функция состояла в том, чтобы разделить день на две половины своей тенью.


Более поздние фараоны воздвигали обелиски, возможно, в равной степени из-за преданности богам и мирских амбиций. С ними было связано чувство престижа. Часть этого престижа заключалась в фактическом движении монолитов. Египетские обелиски всегда были высечены из одного камня, что делало их транспортировку особенно сложной. Они были в основном добыты в окрестностях Асуана и часто состояли из розового гранита или песчаника.
Царица Хатшепсут заказала два особенно больших обелиска во время своего правления. В своём собственном проявлении силы она продемонстрировала их вдоль Нила, прежде чем установить в Карнаке. Это представление о том, что гигантские усилия, необходимые для транспортировки египетских обелисков, придавали им повышенное чувство престижа и удивления, также было фактором в Древнем Риме. Возможно, даже более того, поскольку теперь их отправляли не только вниз по Нилу, но и через море.


Труд, необходимый для того, чтобы погрузить египетский обелиск на речное судно в Асуане и доставить его в другой египетский город, был огромным. Но это предприятие было лёгкой работой по сравнению с тем, с чем пришлось столкнуться римлянам. Обелиски нужно было спустить, погрузить, перевезти из Нила через Средиземное море в Тибр, а затем снова установить на месте в Риме - и всё это без разрушения или повреждения камня.
Римский историк Аммиан Марцеллин описывает морские суда, которые были изготовлены на заказ для этой задачи: они были неизвестного доселе размера и должны были управляться тремя сотнями гребцов на каждом. Эти корабли прибыли в порт Александрии, чтобы принять монолиты, после того как их подняли вверх по Нилу на небольших лодках. Оттуда они пересекли море.


Достигнув безопасного места в порту Остия, другие корабли, специально построенные для плавания по Тибру, получили монолиты. И совсем неудивительно, что подобное повергло в благоговейный трепет толпы провинциальных зрителей. Даже после успешной доставки и возведения обелисков к судам, которые их перевозили, относились почти с одинаковым восхищением.
У Калигулы был один корабль, участвовавший в транспортировке его египетского обелиска, который сегодня является центральной частью Ватикана и некоторое время выставлялся в Неаполитанском заливе. К сожалению, он стал жертвой одного из многих печально известных пожаров, которые опустошили итальянские города в тот период.


Каждый египетский обелиск опирается на основание. И хотя на них, безусловно, менее интересно смотреть, у баз часто есть более интересная история. Иногда они так же просты, как надпись, подробно описывающая процесс транспортировки эгейского памятника на латыни. Так было в случае с первоначальным основанием Латеранского обелиска Констанция, который до сих пор находится в руинах Большого цирка.
В других случаях они были написаны таким образом, что их смысл был намеренно неразличим. Египетский обелиск, который в настоящее время стоит на площади Пьяцца Навона, является примером этого. Он был заказан Домицианом для изготовления в Египте, который дал чёткое указание, чтобы древко и основание были исписаны среднеегипетскими иероглифами. Иероглифы на древке провозглашают римского императора «живым образом Ра».


Поскольку мало кто из римлян был знаком с эпиграфикой Среднего Египта, ясно, что Домициан не хотел, чтобы это было понято. Но, скорее, присвоив древнюю письменность Египта, он удвоил власть Рима над ней. И в недвусмысленных выражениях эти монолиты помазали Древний Рим как наследие Египта.
Также стоит отметить, что Домициан мог легко получить обелиск аналогичной работы, высеченный в Италии — на самом деле, у других императоров это было. Его непосредственный ввод в эксплуатацию работ в Египте является доказательством того, что стоимость объекта была увеличена за счёт транспортировки из этой страны.


Римляне, возможно, были первыми, кто приобрёл египетские обелиски, но они не были последними. Можно сказать, что действия Цезаря Августа ещё в 10 году до н. э. вызвали эффект снежного кома. Не только римские императоры, но и французские короли и американские миллиардеры приобретали их в более поздней истории.
В 1800-х годах Королевству Франция была подарена пара египетских обелисков, которые когда-то стояли перед Луксорским храмом к тому времени паши Мухаммеда Али. Французы были мировой сверхдержавой того времени, и Али намеревался этим жестом ужесточить франко-египетские отношения.


На то, чтобы доставить монолит в Париж, ушло более двух лет и два с половиной миллиона долларов. Французская баржа «Ле Луксор» отправилась из Александрии в Тулон в 1832 году после того, как целый год находилась в ловушке в Египте, ожидая разлива Нила. Затем она отправилась из Тулона через Гибралтарский пролив и вверх по Атлантике, наконец, пришвартовавшись в Шербуре.
В следующем столетии египетское правительство объявило о наличии двух александрийских обелисков при условии, что те, кому они адресованы, их получат. Один достался британцам. Другой был предложен американцам. Когда Уильям Генри «Билли» Вандербильт услышал об этой возможности, то ухватился за неё. Он пообещал любую сумму денег, чтобы доставить оставшийся обелиск обратно в Нью-Йорк. В своих письмах, в которых велись переговоры о сделке, Уильям очень по-римски относился к приобретению монолита: он сказал что-то в том смысле, что если бы у Парижа и Лондона было по одному, Нью-Йорку тоже понадобился бы один. Почти два тысячелетия спустя обладание египетским обелиском всё ещё считалось великим узаконителем империй.


Предложение было принято. Обелиск отправился в Северную Америку в долгое и довольно странное путешествие, о чём подробно сообщает «Нью-Йорк Таймс». Он был возведён в Центральном парке в январе 1881 года. Сегодня он стоит за Художественным музеем Метрополитен и известен под своим прозвищем «Игла Клеопатры». Это последний египетский обелиск, который когда-либо будет жить в постоянном изгнании со своей родины.


Вероятно, к лучшему, что Арабская Республика Египет наконец положила конец тому, что начал Древний Рим. Никакие египетские памятники, обелиски или что-либо другое, обнаруженные на египетской земле, отныне не могут покидать египетскую землю.Источник: "Культурология"