Российская религиозная история знает немало примеров, когда западная Вселенская церковь пыталась поглотить церковь восточную. Отношениям с российскими православными в Риме всегда уделялось особое внимание. Ватикан не жалел сил и средств, чтобы поддерживать это внимание на должном уровне.
Наметившийся раскол в русской церкви, связанный с известными реформами патриарха Никона, не остался незамеченным в Ватикане. На этом фоне кажется неслучайным, что в Москву - «в самое горячее время», как писали современники, - отправился воспитанник греческой униатской школы Пандолеон Лигаридис...

На старинный манер

Другое имя этого человека, явно переиначенное на древнерусский манер, — Паисий Лигарид. Он родился в 1610 году на греческом острове Хиос. В 1612 году польская интервенция России закончилась крахом, а вместе с ней и рухнули и планы католиков по поглощению «канонической территории» православия. Но полностью операцию «Восток» в Риме не свернули и продолжали организацию униатского движения восточно-католических церквей — так, в Риме поддерживались школы для униатов. В одну из таких школ, Коллегию имени Святого Афанасия, в возрасте 13 лет и поступил грек-униат Лигаридис. Он сразу стал отличаться от всех своим пытливым умом и интеллектом — учёный Лев Аллаций, руководивший школой, лестно отзывался о его «твёрдом характере», начитанности, ораторском мастерстве «в церковных вопросах».
Самый интересный пункт в характеристике Аллация — «готов пролить кровь за католическую веру».
Видимо, этого и ждали в римской Конгрегации пропаганды веры, отправив лучшего выпускника школы Святого Афанасия в Константинополь в составе миссионерской группы. Там Лигаридис также отличался — жалование росло прямо пропорционально росту числа жалоб от православных, ставших «жертвами» умелой пропаганды. В конце концов, в 1644 году под давлением Лигаридис покинул Константинополь и отправился в Молдавию, где произошла встреча, изменившая многое в его жизни.
В 1651 году этот регион посетил иерусалимский патриарх Паисий. Лигаридис тут же назвался его тёзкой, и после тёплой беседы состоялось принятие им православной веры. Патриарх назначил его митрополитом в палестинскую Газу, однако Пандолеон, приняв титул, выдвигаться в сторону своей кафедры не спешил, продолжая жить в Молдавии. Возможное объяснение его действий кроется в том факте, что новоиспечённый православный иерарх не торопился разрывать общение с Конгрегацией пропаганды веры. Наоборот — как ни в чём не бывало, продолжал слать туда отчёты уже о православных молдавских делах и исправно получать жалование из Рима.
Однако тогда об этом никто не знал, и в Лигаридисе видели умного митрополита, который способен вступать в серьёзные дискуссии по вопросам веры. На это обратил внимание и русский патриарх Никон, который давно приглядывался к мастеровитым грекам, дабы с их помощью унифицировать отечественные православные каноны. Его приглашением перебраться в Москву Лигаридис также распорядился весьма интересно — не принял, но и не отклонил. Поскольку Молдавия в то время являлась своеобразным мостом между восточной и западной верами, то его положение было едва ли не стратегически выгодным — ведь именно тогда митрополит Паисий узнал, что в отношениях русского патриарха и русского царя не все так гладко. А также ему стало
Известно, что сами бояре не совсем довольны положением дел и подумывают о том, чтобы привлечь к конфликту и третью сторону, которую они видели в других восточных церквях.

Не служи двум господам

И тут-то выстрелило его назначение на митрополитскую кафедру в Газе. В 1662 году Лигаридис прибыл в Москву и угодил в весьма хитрую ловушку. Никон видел в нём приглашённого высокопоставленного грека, который должен был помочь ему с реформами, а бояре — того самого посланника восточных церквей, с помощью которого планировалось остановить вольнодумство патриарха. «Куда мне обратиться!» — восклицал Паисий в одном из своих писем. Видимо, рассудив, что небольшая церковная .революция будет сулить ему больше выгод, чем обычное консультирование Никона без карьерных перспектив, он все же встал на сторону царя и бояр. Те тут же привлекли его к созданию «юридической» базы для учреждения в Москве собора, где собравшиеся восточные патриархи осудили бы своего российского коллегу — таковы были указания Лигаридиса.
Всё складывалось для него идеально. По поручению царя Алексея Михайловича митрополит готовил для собора перечень выносимых вопросов, итогом обсуждения которых должно было стать безоговорочное осуждение Никона. Восточные патриархи откликнулись на царское приглашение посетить Москву.
Но тут начались проблемы. Недоброжелатели Лигаридиса также не спали, и вскоре до патриарха Иерусалимского Нектария дошли слухи, что Паисий так усердствует ради должности патриаршего экзарха. Более того, уже» возомнил себя им и таковым назывался всем в Москве. Нектарий тут же рапортовал, что расценивает это не иначе как самозванство. Лигаридис попробовал выкрутиться и предоставил царю грамоту патриарха Константинопольского Дионисия, в которой тот рекомендовал митрополита Паисия на роль своего заместителя на собираемом московском соборе. Дескать, тот «святой, благоразумный, рассудный и сведующий в церковных делах». Но, заподозрив неладное, Алексей Михайлович через своих верных людей в церковной среде запросил у Дионисия, правда ли он составил такую грамоту. Ответ его поразил: «Паисий Лигарид лоза не константинопольского престола, я его православным не называю».
Тут же всплыли давние труды Лигаридиса, в которых он, лучший воспитанник униатской школы, рассуждал о перспективах распространения католической унии на остальные восточные церкви и отстаивал честь папской власти.

Падение «митрополита»

Более того, возмущённый наглостью Лигаридиса Дионисий дополнительно уведомил царя, что Паисий давно «проклят» на Востоке и лишён священнического сана за «самовольную и продолжительную» задержку с отбытием на митрополит-скую кафедру в палестинской Газе. Впрочем, это не сильно усугубило положение Лигаридиса — несмотря ни на что, Алексей Михайлович был ему признателен за расправу над Никоном, а потому попросил Нектария снять с того запрещение в служении. «Ради прощения и любви самодержца русского» патриарх Иерусалимский согласился.
Между тем Лигаридис понял, что проиграл. Несмотря на победу царя в споре с Никоном, его интриги не остались незамеченными, и рассчитывать на новое назначение ему, греку-чужаку, не приходилось. Восточные патриархи были в курсе его униатских настроений, поэтому вновь стать митрополитом хотя бы в Богом забытой православной митрополии ему также не светило. Поэтому Лигаридис, демонстрируя оскорблённую невинность, «смиренно» попросил царя разрешить ему отбыть в Киев. Там он, пристроившись в Софийском монастыре, стал преподавать философию, иногда отправляя в Москву челобитные, полные жалоб на несправедливую и голодную жизнь. Алексей Михайлович предложил ему вернуться в Москву — или же организовать выезд за рубеж. Но ничего из этого Лигаридису осуществить не удалось — он умер в Киеве в 1678 году.
После его смерти обнаружилась жёсткая недостача церковных книг и мощей святых — нечист на руку оказался Паисий Лигарид. Но в истории он остался не только как мелкий вор и сплетник, но и как автор весьма суровых слов, озвученных на антиниконовском соборе, который стал настоящей точкой невозврата в отношениях «новоправославных» и старообрядцев. Что до статуса агента «западных церквей», то до наших дней не дошло убедительных свидетельств того, что Лигаридис вносил смуту на Руси по поручению Рима. Это, впрочем, продолжает оставаться весьма интересной версией мотивации его конечной цели, ведь только от главы церкви зависело, как она будет развивать свои отношения с другими конфессиями.Автор: С.Островский
Источник: "Загадки истории" №21, 2021 г.