Если считать, что сон требуется организму, чтобы отдохнуть, тогда назначение сновидений абсолютно непонятно. Почему мозг, вместо того чтобы отдыхать, активно трудится, сочиняет истории (нередко страшные или неприятные)? Зачем пугает сам себя, доводит до отчаяния, загоняет в тупики, а затем возвращается в бодрствующее состояние? Неужели есть польза даже от ночных кошмаров?
Разобраться в этих вопросах человек пытался давно. Уже в V веке до н. э. греческий поэт Паниасис написал руководство по толкованию сновидений, содержавшее общую теорию и объяснение отдельных снов. Во времена Александра Македонского афинянин Антифон описал в книге множество снов с указаниями, насколько правильно они были истолкованы.
К сожалению, из трудов древних специалистов по сновидениям сохранились лишь незначительные отрывки. Древнейший, полностью дошедший до нас, сонник составлен во II веке н. э. Артемидором из Лидии. В XVII столетии эту книгу перевели на английский язык. Она стала бестселлером и к 1800 году выдержала в Англии 32 издания.
Однако с развитием науки и просвещения отношение к сонникам изменилось. Над ними и над их наивными читателями иронизировали. Но в XIX веке неожиданно стали появляться произведения, в объяснении сновидений претендовавшие на научный подход.
Так, в 1814 году в Германии вышла книга мюнхенского специалиста по философским основам естествознания Готхильфа Шуберта «Символика сновидений», а в 1861 году появился труд Карла Альберта Шернера «Жизнь сна». В нем содержались открытия, которые потом подтвердил психоанализ, хотя и основательно их видоизменив.
В середине XIX века за научное исследование сновидений взялся французский врач академик Альфред Мори. Тщательно изучив более 3000 отчетов о сновидениях, он пришел к заключению, что содержание снов можно объяснить внешними воздействиями. Например, ночью падает человеку на голову какой-то предмет, и проснувшийся с ужасом вспоминает, что во сне революционный трибунал приговорил его к смерти, и нож гильотины отрубил ему голову.
Но неужели не нашлось более близких ассоциаций с ударом по затылку? Ведь во времена Мори эпоха Французской революции успела уйти в прошлое, и гильотина вряд ли принадлежала к предметам, о которых человек часто размышлял или с которыми он имел дело.
С другой стороны к объяснению сновидений подошел известный американский философ Ральф Эмерсон (1803— 1882). Он утверждал, что опытный человек изучает сны не для того, чтобы предугадать свое будущее, а для того, чтобы познать себя. Эта мысль наиболее полно развита основателем психоанализа Зигмундом Фрейдом (1856—1939), книга которого «Толкование сновидений» появилась на прилавках книжных магазинов в ноябре 1899 года.
По Фрейду, сновидение ничего не предвещает и вообще не имеет ни малейшего отношения к будущему. В нем юлько прошлое и пережитое. Анализ сна дает возможность разобраться в затаенных стремлениях и страхах, к корням которых другими путями очень трудно подобраться.
У человека нередко появляются сильные желания, противоречащие его воспитанию и психологическим установкам. Он боится себе в них признаться. Днем, когда человек бодрствует, эти недостижимые желания отправляются в область бессознательного и находятся там под надежной охраной «цензуры». Состояние сна вызывает перераспределение психической энергии.
Спящий лишен возможности действовать и исполнять свои желания, у него нет необходимости тратить силы на искоренение безобидных галлюцинаций. Единственный вред, который они могут принести, — прерывание сна. Поэтому желания в сновидении не гасятся, но только переводятся на особый символический язык, необходимый для того, чтобы обмануть «цензуру», не пропускающую в сознание ничего запретного.
Таким образом достигается компромисс: во сне кипят страсти и проигрываются запрещенные сценарии, а после пробуждения они забываются или вспоминаются в настолько искаженном виде, что кажутся совершенно бессмысленными. Сновидения в представлениях людей разных культур прочно связаны с мечтами и фантазиями. Неудивительно, что психоанализ превратил интерпретацию сновидений в толкование фантазий и мечтаний, а образы сновидений — в символы и объекты страстных домогательств.
А вот американский психолог Кэлвин Холл (1909—1985) подошел к созданию снов как к творческому интеллектуальному познавательному процессу, который не требует от спящего ни особых способностей, ни специальной подготовки. В отличие от Фрейда у Холла в центре сна — мысли. Но не о чем угодно. Во всяком случае, не о политике и экономике.
Холл занимался исследованием снов своих студентов в дни, когда американцы сбросили атомную бомбу на Хиросиму. Это событие прямо не отразилось ни в одном из проанализированных снов. Крупнейшие спортивные соревнования, выборы президента, столкновения интересов сверхдержав, от которых зависит будущее мира, также игнорировались снами.
Поэтому Холл пришел к выводу, что в снах люди, как правило, имеют дело не с интеллектуальными, научными, культурными или профессиональными проблемами, а со своим внутренним миром. Во снах выражаются мысли человека о себе и своих желаниях, о людях, с которыми он общается, о запретах и наказаниях за их нарушение, о жизненных затруднениях и путях достижения цели.
Однако, как выяснилось, при объяснении механизма сновидений можно обойтись и без человеческих чувств, мыслей и стремлений. В стволе головного мозга расположен «генератор снов». Он регулярно, как по расписанию, включается и начинает «бомбардировать» кору головного мозга, то есть активизировать нервные клетки на отдельных ее участках.
Выбор объектов бомбардировки (в отличие от времени работы генератора, которое можно рассчитать с большой степенью точности) происходит совершенно случайно. Возбужденные участки коры головного мозга производят сновидения, начало и продолжительность которых запрограммированы, а содержание лишено всякого смысла. Случайные картинки сменяют одна другую, как в калейдоскопе.
Если верить гарвардским ученым, сновидения не имеют никакого специального назначения. Они лишь сопровождают жизненно важный физиологический процесс, регулирующий работу мозга. Стоит ли удивляться нелогичности сновидений и придумывать психоаналитические оправдания их причудливости?
Такая теория вызвала бурю протестов со стороны психологов. В самом деле, трудно поверить в то, что сны, которые нередко бывают очень сложными и искусно сконструированными, являются результатом случайных процессов. Непонятно также, каким образом одно и то же сновидение повторяется иногда несколько раз…
За целый день беготни, суеты, работы или даже отдыха человек получает массу информации, которой он, вполне возможно, никогда в жизни не воспользуется, но которую он тем не менее заботливо хранит в своей памяти. Мозг не в силах постоянно заниматься сортировкой. Он механически берет много лишнего и рискует уподобиться переполненному бесполезным хламом чулану, в котором нельзя ничего отыскать.
Человек постоянно пользуется сведениями из своей памяти. Так что же, для того, чтобы что-то вспомнить, он должен каждый раз перебирать, просматривать и продумывать все, что успел накопить его мозг? У людей бывают болезненные воспоминания. Каждое прикосновение к ним способно вызвать психическую травму. Однако здоровый человек живет с ними и не испытывает особых неудобств. Люди ничего не забывают. Они лишь ставят на отдельные участки своей памяти метки: сюда не заглядывать.
Ненужная информация, усвоенная днем, может торчать в мозгу как заноза. Она становится причиной возникновения новых вредных связей между отдельным участками коры головного мозга. Кроме того, она активирует нервные клетки, что влечет за собой фантазии и навязчивые представления.
В 1983 году нобелевский лауреат биофизик Фрэнсис Крик и математик Грейм Митчисон высказали предположение, что назначение сновидений как раз и состоит в том, чтобы разрушать эти вредные связи, а вместе с ними и обременительные фантазии. Сны помогают забывать то лишнее, что проникло в мозг в течение дня.
Таким образом, гипотез, касающихся происхождения и роли сновидений в человеческой жизни, немало.
И в этом перечне особняком стоит гипотеза французского логика и специалиста в области теории науки Эдмона Гобло, который в 1896 году высказал предположение, что сновидений не существует вообще.
Человеку, когда он просыпается, кажется, что он вспоминает о событиях, которые виделись ему в течение сна. Вроде бы совершенно очевидно: наяву этого не происходило, значит — приснилось. Однако нельзя исключить возможность того, что мнимые сновидения целиком или частично конструируются в краткий промежуток пробуждения и в самом начале бодрствования.
Можно предположить, что во время сна (как быстрого, так и медленного) никаких психических процессов не происходит. Сознание полностью отключено. Но вот оно постепенно просыпается. В него опять входят образы окружающего мира. Их надо заново упорядочить до такой степени, чтобы ими можно было оперировать. То, что мы привыкли называть сновидениями, в действительности является своеобразной утренней психической гимнастикой, происходящим ежедневно приспособлением сознания к реальности.
Эдвард Уолперт из Чикагского университета регистрировал электрический потенциал в мышцах конечностей спящего. Сначала было отмечено возбуждение в правой руке, затем — в левой, а после этого — в ногах. Оказалось, что последовательность активизации мышц хорошо согласуется со сном. Спящий видел сон: он держал букет цветов сначала в правой руке, потом взял его в левую и куда-то отправился. Противоречат ли подобные эксперименты гипотезе Гобло? Вряд ли. Сон мог зародиться через некоторое время после активизации мышц (которая могла быть случайной) и задним числом «объяснить» причину мышечной активности.
Но что в таком случае означают периодические быстрые движения глаз? Для того чтобы следить за происходящими во сне событиями, глаза не нужны. Их движения можно объяснить физиологическими процессами, изучавшимися А. Хобсоном и Р. Мак-Карли.
Предположение Гобло выглядело чересчур радикальным. Атутеще пробивал себе дорогу психоанализе его учением о напряженной, никогда не затихающей и проявляющейся в ночных сновидениях психической работе бессознательного. О странной гипотезе надолго забыли. Напомнил о ней в 1981 году Кэлвин Холл, о котором речь шла выше.
Исследования биохимических процессов, происходящих в различных участках головного мозга, проливают свет на физиологический механизма сна, но мало что дают для понимания природы сновидений. Психоанализ исходит из того, что сновидения становятся завершением драматической борьбы страстей, протекающей в бессознательном. Однако гипотеза Гобло подсказывает, что на сновидения правомерно взглянуть с другой точки зрения. Они — не финал, а начало психического процесса.
Психоанализ настаивает на сексуальном характере большинства снов, объясняя это тем, что у каждого человека великое множество запретных желаний, загнанных в бессознательное и рвущихся на свободу. Но на деле сны гораздо более разнообразны. Например, в них нередко присутствуют сцены погони, однако вряд ли кому-то придет в голову объяснять это широким распространением скрытой мании преследования.
А что, если сновидение вовсе не зеркало, в котором отражаются наши душевные конфликты и травмы? Что, если у него свое специальное предназначение, отнюдь не связанное с психическим нездоровьем?
Сны ничего не могут рассказать не только о будущем, но и о прошлом и настоящем. Они неспособны раскрыть нам секреты бессознательного, потому что не являются средствами коммуникации. Спящему не нужна смысловая информация — ведь он лишен возможности ее переработать.
Кроме небольшого числа забавных, но туманных историй о пришедших в сновидениях замечательных научных идеях и открытиях нет даже намеков на то, что человек способен решить во сне хотя бы самую простую задачу.
Представим себе, что секс, сцены насилия, катастрофы и погони — не самоцель, а всего лишь строительный материал. Они — материя, из которой сотканы сновидения, но никоим образом не их суть. И проникают они в сновидения не потому, что во время сна потерявшая бдительность подслеповатая «цензура» неспособна разглядеть их под примитивными масками и удерживать в пределах бессознательного, а потому, что в них есть потребность. Но почему для конструирования своих снов человек не может подыскать материал, доставляющий больше удовольствия?
Проанализировав 10000 сновидений, Холл пришел к выводу, что 64 процента из них связаны с печалью, дурными предчувствиями, страхами, раздражением, гневом и только 18 процентов — с радостными и веселыми ощущениями.
Если спящий сознательно или бессознательно сам участвует в выборе сюжетов для своих снов, зачем ему ночные кошмары? Можно, конечно, попытаться объяснить распространенность мучительных сновидений страхом людей перед жизнью, но почему мы упорно говорим «как во сне» о чем-то необычайно хорошем, не обращая внимания на опыт, который подсказывает каждому, что приключения во сне обычно не слишком приятны?
Сцены секса, насилия, катастроф в сновидении играют роль возбуждающих воображение раздражителей, хотя они вызывают совсем не те реакции, которые стимулировали бы в жизни. Согласно принципу функциональной автономии, разработанному американским психологом Гордоном Олпортом, стимулы отрываются от своих биологических или социальных корней и начинают жить самостоятельной жизнью. Человек тоскует по морю. В молодости он зарабатывал деньги тяжелой работой матроса и проклинал свою участь, теперь он богатый банкир, неприятности забыты, а море вызывает ностальгические чувства.
Сексуальные сцены в сновидении необязательно должны быть связаны с половым влечением, а сцены насилия — с подавляемыми «зверскими» желаниями. Сон не реалистический роман. У него своя логика. В его элементах может отсутствовать смысловая нагрузка. Их назначение — не сообщать информацию, а пробуждать психические процессы.

Польза сновидений под вопросом

Как ни странно, но в последнее время некоторые ученые начинают менять свое отношение к сновидениям. Если раньше считалось, что во сне мы решаем наши внутренние проблемы и как бы разгружаем психику, то сейчас ученые говорят даже о некотором вреде сновидений. По новой теории лучше, если снов вообще не будет.
Ученые из Университетской клиники Цюриха пришли к такому выводу после того, как их пациенткой стала 73-летняя женщина. Она была госпитализирована после инсульта, который разрушил кровоток в затылочной доле большого мозга. Поначалу в последствиях удара не было ничего необычного — у пациентки немного ухудшилось зрение, она чувствовала слабость половины своего тела.
Но несколько дней спустя женщина перестала видеть сны. По словам ученых, раньше эта женщина видела 3-4 сна в неделю. Но после удара она не видела никаких снов в течение целого года. И всё же отсутствие снов её сон и функции мозга никак не затронуло. Ученые начали детально исследовать этот феномен.
Исследование, проведённое учеными, показало: некоторые люди преспокойно могут жить без снов. Иными словами, у сновидений нет никакой полезной или же реальной функции. Это обнаружилось по результатам контроля над излучаемыми мозгом пациентки во время сна электромагнитными волнами — альфа, дельта, тета. Исследователи каждую ночь регистрировали эти волны с помощью электроэнцефалограммы в течение шести с лишним недель. Пациентка не сообщила о сновидениях, даже когда её будили во время так называемой фазы быстрого сна.
Затылочная доля большого мозга, которая оказалась у пациентки повреждённой, вероятно, играет очень важную роль в появлении сновидений. Но в управлении быстрым сном участвуют и мозговой ствол, и средний мозг. В общем, получилось так, что женщина не видит сновидений ни в течение медленного, ни во время быстрого сна. Но при этом, к удивлению учёных, спит пациентка абсолютно нормально. Значит ли это, что отсутствие снов — нормально?
Ученые считают, что не стоит делать категоричных выводов: ведь они исследовали всего один единственный случай.