6 декабря 1917 года в гавани канадского города Галифакса произошёл самый мощный взрыв доядерной эпохи. По своей силе он всего в пять раз уступал атомной бомбе, разрушившей Хиросиму. В результате порт и большая часть города были стёрты с лица земли, в огненном аду погибло около четырёх тысяч.

В сумерках путь закрыт

Конец 1917 года. Продолжается Первая мировая война. Германия уже проигрывает её, но немецкие подводные лодки по-прежнему пиратствуют в водах Атлантики, представляя серьёзную опасность для кораблей и судов противника. Ни один транспортник не рискнёт пересечь океан в одиночку — только в составе каравана под охраной крейсеров и эсминцев.
5 декабря на рейде Галифакса появился французский сухогруз «Монблан», чтобы присоединиться к такому каравану. Прибытие этого вполне заурядного двухмачтового судна не привлекло внимания горожан. Если бы они знали, сколько несчастья принесёт оно им!
«Монблан» был построен в Англии, на верфи Рейлтона Диксона в Мидлсборо в 1899 году. В начале войны судно купила французская судоходная фирма «Компани дженерал трансатлантик». По требованию адмиралтейства, которое в военное время имело право распоряжаться торговым флотом страны, «Монблан» стал вспомогательным транспортом. Ему подремонтировали борта, покрасили шаровой краской, установили на баке четырёхдюймовую пушку, и он стал возить военные грузы через Атлантику.
В Галифакс «Монблан» пришёл уже к вечеру. Поэтому в гавань войти ему не разрешили. С охраняющей рейд канонерской лодки на борт транспортника поднялся лейтенант Фриман. Он сказал капитану Эму Ле Медеку: «Если с моего корабля не последует каких-либо дополнительных сигналов, вы сможете сняться с якоря и войти в гавань, как только позволит видимость, то есть около 7 часов 15 минут утра».
Тем временем в гавани Галифакса, в шести милях от «Монблана», готовился к отплытию норвежский пароход «Имо». Он не успел выйти в открытое море до сумерек, поскольку баржа с углём подошла к нему не в три часа дня, как было условлено, а только в шесть вечера, когда проход через противолодочное заграждение бухты был уже закрыт. Пришлось норвежцам задержаться в гавани до утра.

Столкновение

Ясным морозным утром 6 декабря третий помощник капитана «Монблана» штурман Левек, стоя на мостике, наблюдал в бинокль за канонерской лодкой. После семи утра от военных поступил сигнал, что пароход должен следовать в гавань Бедфорд и ждать дальнейших указаний. Ле Медек отдал распоряжение выбирать якорь, и местный лоцман Фрэнсис Маккей повёл «Монблан» по фарватеру, войти в который с моря было непросто: с одной его стороны располагались минные поля, а с другой — сети заграждения, преграждавшие путь подводным лодкам противника. Кроме того, следовало соблюдать осторожность, чтобы не столкнуться с судами, идущими навстречу.
«Монблан» прошёл на расстоянии полкабельтова (около 90 метров) от стоявшего на фарватере британского крейсера «Хайфлаер», отсалютовав ему флагом. Впереди оставался самый простой участок пути. Но тут из-за поворота навстречу «Монблану» вышел пароход «Имо». Места в проливе было достаточно для того, чтобы суда могли спокойно разойтись. Но капитаны затеяли какие-то странные манёвры, нарушив при этом принятые ещё в 1889 году международные правила, которые требовали, чтобы в узких проходах всякое паровое судно держалось той стороны фарватера или главного прохода, которая находится с правой стороны судна. А «Имо» взял влево, пересекая курс «Монблана», и в результате его нос пропорол правый борт француза.
И тут, наверно, капитан протараненного судна мгновенно поседел. Он был одним из немногих, кто знал, какой опасный груз находится на палубе и в четырёх трюмах «Монблана». 2300 тонн жидкой и сухой пикриновой кислоты, 200 тонн тринитротолуола, 10 тонн «порохового хлопка» (пироксилина) и 35 тонн бензола — новейшего по тому времени горючего для танков и бронеавтомобилей — секретно отправили из Нью-Йорка во французский порт Бордо, чтобы использовать в сражениях против кайзеровской Германии.
Форштевень «Имо» разворотил борт французского транспортника, легко воспламеняемый бензол из разбитых бочек потек по палубе, а оттуда на твиндек (межпалубное пространство внутри корпуса судна), где была уложена пикриновая кислота. Целую минуту винты норвежца вспенивали воду, пока его нос со страшным скрежетом не выскользнул из пробоины, вызвав сноп искр. Разлившийся бензол вспыхнул. Пламя моментально перекинулось на соседние бочки, охватило весь бак «Монблана», и столб густого чёрного дыма взвился на 100 метров.


В этих экстремальных условиях Эм Ле Медек, вместо того чтобы прислушаться к совету лоцмана отвести пароход к выходу из пролива и там постараться затопить его, отдал команде приказ покинуть судно. Заботясь о спасении своих людей, он не подумал о том, какая беда нависла над городом.
Покинутый экипажем «Монблан» был пригнан приливным течением к деревянным пирсам Ричмонда — северной части Галифакса. Пламя тут же перекинулось на них. На обеих сторонах пролива быстро стали собираться толпы зевак, как это всегда бывает при пожаре. Вскоре прибыли пожарные, закрепили канат на корме горящего судна, и буксир «Стелла Марис» начал отводить его в сторону моря. Спасателям не хватило получаса.

В огненном аду

В 9 часов 6 минут прогремел чудовищный взрыв. Пароход разлетелся на сотни тысяч раскалённых кусков. Галифакс погиб в одно мгновенье. Ударная волна снесла все здания на расстоянии до 2, 5 километра, это 1630 строений. Около 12000 было сильно повреждено. Телеграфные столбы переламывались, словно спички, деревья вырывало с корнем. Обрушились мосты, водонапорные башни и заводские кирпичные трубы. Галифакс был окутан чёрным дымом, сквозь который на город падали раскалённые куски металла и обломки кирпича. О силе взрыва можно судить из описаний очевидцев: «100-килограммовый кусок шпангоута «Монблана» оказался в лесу в 12 милях от эпицентра. Веретено станового якоря, которое весило около полутонны, перелетело через пролив Норт-Арм и упало в лесу в двух милях от места взрыва. Четырехдюймовую пушку, которая стояла на баке «Монблана», нашли с расплавленным наполовину стволом на дне озера Албро, расположенного в одной миле за Дартмутом. Дно залива Норт-Арм обнажилось на несколько секунд, а в расположенном в 30 милях от места трагедии городе Труро выбило оконные стекла.
Из стоявших в гавани судов погибла дюжина крупных транспортов, а десятки пароходов и военных кораблей получили очень сильные повреждения. Ошвартованный у пирса №8 большой новый пароход «Курака» оказался полузатопленным и выброшенным на другой берег пролива. Из 45 членов его экипажа в живых остались только 8. Стоявший под его прикрытием по отношению к «Монблану» транспорт «Калони» остался без спардека, трубы и мачт. На крейсере «Хайфлайер» взрывной волной разворотило бронированный борт, снесло рубки, трубы, мачты и все баркасы. Более 20 человек из команды крейсера были убиты и более 100 человек ранены. Крейсер «Найоб» водоизмещением 11 тысяч регистровых тонн выбросило на берег, словно щепку. Стоявший в сухом доке норвежский пароход «Ховланд» был почти полностью разрушен. Когда взрывная волна утратила свою силу, в проливе Те-Нарроус образовалась придонная волна высотой около пяти метров. Она сорвала с якорей и бочек десятки судов. Ею был подхвачен и «Имо». С частично сохранившимся спардеком, без трубы и с погнутыми мачтами он был выброшен на берег. на нём погибли капитан Фром, лоцман Хэйс и пятеро матросов. Берега Ричмонда и Дартмута на протяжении мили были завалены буксирами, баржами, шхунами, катерами и лодками. На воде плавали трупы людей илошадей. Из-за развалившихся угольных печей и плит повсюду начались пожары. В округе, в радиусе 60 миль в церквах от взрывной волны зазвонили колокола, будто скорбя о жертвах катастрофы.
В результате трагедии погибли 1963 человека. Ещё около 2000 пропали без вести, скорей всего они просто испарились в огненном аду. 9000 жителей были ранены, а ещё 400 ослепли от огненной вспышки и осколков стёкол, став жертвой своего любопытства.
Особенно пострадал район Галифакса Ричмонд. Там рухнуло здание протестантского приюта для сирот, заживо похоронив под каменными обломками своих обитателей. Было разрушено три школы, из 500 учеников которых в живых остались лишь 11. Погибли несколько сот рабочих, собравшихся на крыше сахарного завода «Акадиа», чтобы посмотреть пожар на «Монблане». На текстильной фабрике не уцелел почти никто».
Многие горожане, оказавшиеся погребёнными заживо под завалами, замёрзли, поскольку на следующий день похолодало и начался сильный буран. Разбушевавшаяся стихия затруднила спасательные работы.
Общий материальный ущерб от трагедии составил 35 миллионов канадских долларов. А состоявшийся впоследствии суд взвалил вину на обоих капитанов. А кто из них виноват на самом деле — тайна, покрытая мраком.Автор: Н.Медведев
Источник: "Тайны ХХ века" №14, 2020 г.