Móðuharðindin (читается как «мотухартиндин») - лучшее слово в исландском языке, которое подходит для названия мрачной doom metal группы. Оно переводится довольно безобидно - «бедствия в тумане», но означает ужасающий локальный Апокалипсис, который погубил каждого пятого исландца и едва не уничтожил весь остров. Настоящий Рагнарёк, вызванный извержением вулкана, во время которого солнце стало красным, вода - ярко-синей, а десятки тысяч людей задохнулись из-за серной кислоты.

Рагнарёк

8 июня 1783 года вулкан Лаки на юге Исландии треснул как старый башмак. Из гигантского разлома хлынула лава, которая не переставала течь долгих восемь месяцев. Она разлилась на 130 километров и залила площадь 565 квадратных километров. Это было самое большое лавовое извержение на памяти человечества. В воздух поднялись клубы диоксида серы, которые уничтожили почти все живое в Исландии. Вскоре после извержения на острове погибло до 75% скота и практически все птицы. Экосистема была разрушена, все пастбища засыпаны вулканическим пеплом.
Когда-то, в IX веке, выходцы из Скандинавского полуострова прибыли в новый зеленый мир, полный прекрасных пастбищ и лесов. Эти люди называли себя landnamsmenn, «взявшие землю», и они застали Исландию в ее лучшем виде: в это время как раз был период потепления, а нетронутая природа легко поддавалась освоению. Однако потомки landnamsmenn жили в худших условиях: пригодные для строительства леса были вырублены, а стада коз сильно ухудшили плодородность земель (как это некогда случилось в Средиземноморье), превратив многие из них в пустоши. Извержение Лаки уничтожило остатки той старой доброй цветущей Исландии, в которой жили викинги. Инопланетный, суровый край, каким мы его видим сегодня, стал таким в XVIII веке благодаря вулкану.
Очевидцы событий рассказывают о них так:

«На прошлой неделе с неба упало больше яда, чем могут описать слова: пепел, «волосы» из вулканического стекла, дождь, полный серы и селитры, и все это в смеси с песком. Морды, ноздри и ноги скота, пасущегося или бродящего по траве, стали ярко-желтыми и сырыми. Вся вода стала холодной и светло-синего цвета… Все земные растения сгорели, засохли и стали серыми, один за другим, когда огонь усилился и приблизился к поселениям».

Люди погибали от удушья, скот умирал, наевшись отравленной соединениями фтора травы. Кроме того, растаяли покрывавшие Исландию ледники, что вызвало катастрофические наводнения. Начался голод. К счастью для исландцев, треть населения занималась рыбной ловлей, и хотя океан в результате извержения тоже стал беден, рыбакам удалось кое-как прокормить тех, кто потерял свои фермы и пастбища.
На тот момент Исландия принадлежала Дании, но метрополия не особо помогла острову, скорее даже наоборот. Королевские чиновники, невзирая на катастрофу, попытались собрать с умирающего от голода населения налоги, в том числе едой. Их произвол прекратился лишь спустя несколько недель — после того, как об извержении стало известно в Копенгагене.
Из 50 тысяч человек, которые жили в Исландии, от удушья и последовавшего за извержением голода погибло 10 тысяч. Население острова смогло восстановиться лишь спустя четверть века.

Последствия для Европы: облако серы в Праге и революция во Франции

Потоки лавы и дождь из пепла были только началом. Лаки выбросил в воздух огромное количество диоксида серы (более 120,000,000 тонн). Удушающее облако двинулось на Европу и вызвало там эпидемию «необъяснимых» смертей. В одной только Британии от удушья погибло 23 тысяч человек (и еще 10 тысяч — из-за начавшегося голода). Диоксид серы, попадая в легкие, вступал в реакцию с паром и превращался в серную кислоту — не самая лучшая смерть.


Облако прошло над Англией, Францией, Германией и дошло даже до Праги. Туман был таким сильным, что корабли не могли выйти из гаврского порта. Почти во всем Северном полушарии в тот год было невероятно жаркое, изнуряющее лето. При этом солнце было бледным, а его лучи — рыжевато-красными. Побеги высохли, начался голод и вызванные им социальные потрясения.


Английский натуралист и орнитолог Гилберт Уайт так описывает эти события:

«Лето 1783 года было удивительным и полным ужасных знамений. Ибо кроме тревожных метеоров и мощных гроз, которые наводили ужас по всему королевству, своеобразная дымка или дымный туман, который царил в течение многих недель на этом острове, во всех частях Европы и даже за его пределами, стал самым необычным явлением, какое существует в человеческой памяти…
В своем дневнике я нахожу, что я заметил этот феномен с 23 июня по 20 июля. Ветер менялся без каких-либо изменений в воздухе. Солнце в полдень выглядело пустым, словно затуманенная луна и проливало железисто-рыжий свет на землю и полы комнат. Оно было особенно мрачно и окрашено кровавыми тонами на восходе и закате. Жара все время была настолько сильной, что мясо из лавки мясника едва ли можно было есть на следующий день после того, как забили животное. Мухи так сильно роились в переулках и живых изгородях, что пугали лошадей до безумия. Сельские жители с суеверным страхом взирали на красное, сверкающее солнце».

Вслед за жарким летом в Северном полушарии наступила невероятно холодная зима. Посевы, которые пережили наступление серного облака, погибли от заморозков. В тот год лед сковал даже Миссисипи и Мексиканский залив. И, что еще хуже, катастрофа была непредсказуема. Еще несколько лет после извержения Лаки Европу одолевали погодные аномалии: например, во Франции какие-то годы были очень урожайными, что привело к резкому снижению цены на сельхозпродукты и обнищанию крестьянства. Но вслед за сытостью шли годы голода и холода. Эта нестабильность во многом привела к Великой французской революции, начавшейся в 1789 году.


Последствия извержения Лаки и наступившего за ним Móðuharðindin сказываются на жизни острова до сих пор. Исландские школьники в обязательном порядке изучают геологию, а политики используют болезненную память о катастрофе в своих спекуляциях. К примеру, во время экономического кризиса, когда каждый пятый исландец оказался в долгах, ситуацию сравнивали с годами «бедствий в тумане».


Но самым необычным последствием стало то, что исландцы перестали танцевать. То есть совсем: во время катастрофы они попросту потеряли этот пласт культуры. Исландский историк, профессор Гуннар Карлссон объясняет это так:

«Исландцы перестали танцевать. В отличие от норвежцев и жителей Фарерских островов, мы потеряли старинную традицию танцев. Моя догадка заключается в том, что мы перестали танцевать из-за того, что люди были в таком шоке после голодных времен, что попросту не имели ни малейшего желания радоваться жизни».