Вот уже больше двух столетий не прерываются слухи о загадочных пророчествах монаха Авеля, якобы в точности исполнившихся. Авель будто бы предсказал смерти Екатерины II и Павла I, пожар Москвы в 1812 году, восстание декабристов, основные события царствований всех российских самодержцев в XIX веке, обе мировые войны, революцию в России и т.д.
Монах Авель родился в 1757 году. В миру был Василием Васильевым, сыном крепостного крестьянина графов Нарышкиных. Обучился грамоте. Получив вольную, какое-то время скитался, нанимаясь на разные работы, а в возрасте 27 лет принял монашеский постриг. Совершал паломничества, добирался и до Константинополя. В какой-то момент начал пророчествовать. Свои предсказания записывал в тетрадки, которые затем переписывались и распространялись доброхотами, прельстившимися его видениями. Кроме предсказаний, путано излагал какие-то учения о всесильных духах. То и другое привлекло к себе внимание властей, усмотревших в пророчествах подстрекательство к бунту, а в прочих писаниях – хулу на Господа и на Церковь.
В 1796 году Авель был арестован. Ему вменили оскорбление величества и проповедование ереси. Следственное дело было доложено самой Екатерине II, которая повелела, что, хотя означенный монах и заслуживает смертной казни за свои преступления, но она милостиво заменяет её ему пожизненным заключением в Шлиссельбургскую крепость. При Павле Авель, как и многие другие деятели, заточённые Екатериной (в частности, революционер-демократ А.Н. Радищев и польский патриот Т. Костюшко) был выпущен на свободу. Но в мае 1800 года он был снова посажен – на сей раз в каземат Петропавловской крепости, откуда, по воцарении Александра I в марте 1801 года, был переведён в тюрьму Соловецкого монастыря.
Александр I возвратил свободу Авелю в октябре того же года, дозволив ему вступить в иноческую братию Соловецкого монастыря. По одним известиям, Авель ушёл оттуда вскоре же, по другим – только в 1812 году. Скитаясь, он не прекращал своих пророчеств, пока в 1823 году по велению митрополита московского Филарета (Дроздова) не был заключён в Высоцкий монастырь в Серпухове, откуда бежал в 1826 году. В том же году был пойман и водворён для смирения в Спасо-Евфимиевский монастырь в Суздале, где и окончил свои дни в 1831 году, на 74-м году жизни.
Сведения об Авеле содержатся в его следственном деле 1796 года, в письмах должностных лиц в последующее время, а также в воспоминаниях современников, среди которых племянник генерала А.П. Ермолова, лихой гусар Денис Давыдов, граф М.В. Толстой, Л.Н. Энгельгардт, а также в письмах святителя Игнатия (Брянчанинова).
Характерно, что во всех воспоминаниях предсказания Авеля записаны пост-фактум, после случившегося события, якобы предсказанного монахом. В большинстве случаев эти записи копируют, как под кальку, одна другую, то есть в их основе лежит один источник. При этом такие записи нередко противоречат сведениям, содержащимся в документах.
«Пророчеств» Авеля, ставших достоверно известными до предсказанных ими событий, немного. И все они являются ошибочными, то есть, по церковной терминологии, лжепророчествами. В 1796 году, на допросе, Авель предсказывал смерть Екатерины II, однако относил её к 1802 году («будет царствовать 40 лет» – 1762-1802). Между тем, императрица умерла в том же году, вскоре после заточения Авеля. В воспоминаниях современников, благодаря распространявшимся в обществе слухам, это трансформировалось в якобы исполнившееся пророчество о скорой смерти царицы.
На том же допросе Авель уверял, что Екатерина умрёт из-за того, что на неё восстанет её сын и наследник Павел. Это «предсказание» и стало главным мотивом тяжёлого обвинительного приговора лжепророку. Между тем, Екатерина умерла мирно, и трон перешёл к Павлу без усилий с его стороны.
Неизвестно, за что конкретно Авель был посажен Павлом. Записки современников, сделанные десятилетия спустя, уверяют, будто на обеде у костромского губернатора Авель предрёк гибель Павла от рук заговорщиков. При этом мемуаристы уверяют, будто после этого Авель был посажен в Шлиссельбургскую, а не в Петропавловскую крепость, как было в действительности. Имеются и серьёзные противоречия у авторов относительно того, когда было сделано и как в точности звучало пророчество Авеля о взятии неприятелем и сожжении Москвы.
В одной из своих «еретических» тетрадок Авель предрёк свою смерть в возрасте 84 лет. Между тем, согласно документам, он умер на десять лет раньше. Встречающаяся в некоторых источниках дата его смерти – якобы 1841 год – подтасована его почитателями с целью придать вид «исполнения пророчества».
Кончина Авеля не привела к прекращению спекуляций на его якобы «пророческом даре». После революции, в эмиграции, эти псевдо-известия стали расти как снежный ком. Тогда и появились «свидетельства», будто Авель предсказал монашество Александра I под видом старца Фёдора Кузьмича, убийство революционерами Александра II, потрясения России в ХХ веке, а также, что «велика потом будет Россия, сбросив иго безбожное».
Широкое хождение в ультраправых эмигрантских изданиях, а с начала 1990-х годов – и в пределах России, получила легенда о «гатчинском ларце». Будто бы Павел I, узнав о предсказаниях Авеля и прежде, чем заключить его в тюрьму, приказал доставить монаха к себе во дворец в Гатчину, где Авель и записал свои пророчества. Павел оставил сей секретный ларец потомкам с наказом вскрыть его через сто лет, что и было исполнено Николаем II.
Помимо полной несуразности приписываемого императору Павлу решения – зачем было скрывать эти предсказания целый век, коль скоро в них (будто бы) содержалась информация, важная для царей, правивших в XIX веке? – привоз монаха в Гатчину не находит ни одного подтверждения в переписке официальных лиц по делу Авеля в 1800 году.
Как замечает церковный историк Н. Колчуринский, «пророчества» Авеля носили ярко выраженный политический характер: «Не может не бросаться в глаза временная связь появления этих пророчеств с кризисными ситуациями в истории России. Антиправительственный характер его предсказаний, которые могли послужить оружием в психологической антиправительственной борьбе, не может не бросаться в глаза… Если верить воспоминаниям Д. Давыдова, в 1826 г. он называет Николая I словом “змей”. Всё это заставляет предполагать, что Авель мог быть использован заинтересованными лицами для создания определённых настроений в обществе — “пророчествовал” ли он сам или целенаправленно распространялись слухи о его “пророчествах” до событий или постфактум».
Что сам Авель служил транслятором таких настроений отнюдь не бескорыстно, может свидетельствовать факт его богатства: на случай своей смерти монах, проведший большую часть жизни в тюрьмах и скитаниях, завещал Спасо-Евфимиевскому монастырю 10 500 рублей ассигнациями (около 110 000 долларов на нынешние деньги).Автор: Я.Бутаков