Средневековая охота на ведьм и колдунов в Европе проводилась с невероятным жаром! И пылом. Костры пылали, соседи доносили друг на друга, а жестокие инквизиторы в рясах пытали хорошеньких ведьмочек, добиваясь добровольного и чистосердечного признания. Однако так дело обстояло не всегда.

Римский подход

Римский богослов Аврелий Августин, живший в IV–V веках нашей эры, создал первое теоретическое обоснование существования волшебства. Согласно его рассуждениям, колдовство представляло собой не что иное, как союз человека с демоном. Римские законы в целом колдовство не одобряли, однако до костров инквизиции было пока далеко.

Задолго до христианской эпохи, в пятом веке до нашей эры в Риме приняли Законы двенадцати таблиц. Физический ущерб от колдовства считался по римскому праву уголовным преступлением и подлежал компенсации. Если компенсация была невозможна, пострадавшему предлагалось нанести врагу равнозначный ущерб. Смертью каралось только уничтожение урожая посредством колдовства.

Милосердная Европа

Некоторые богословы — например, Григорий Турский, живший на территории современной Франции, — боролись с колдовством тем, что доказывали: мощь христианских святынь сильнее, и если столкнется с колдовским предметом, то непременно его заборет.


Сохранилась раннесредневековая история о некой даме из Вердена, которая хвалилась своим мастерством предсказывать будущее. Даму схватили и привели к епископу. Тот сказал, что она одержима бесом, прочитал над ней молитвы, изгоняющие дьявола, и отпустил. Потеряла ли дама после этого свой удивительный дар, неизвестно. Но примечателен сам факт: колдунов не карали, а пытались лечить!


Отметился и епископ Адальберт (если что, это был не тот Адальберт, который служил при дворе императора Священной Римской Империи Оттона; он жил парой столетий раньше — в седьмом веке нашей эры). Так вот, этот епископ придумал культ поклонения ангелам: в любой житейской неудаче следовало обращаться к ангелам Уриилу, Рагуилу, Тубуилу, Сабаоку, Симиелю и многим другим. Пастве идея понравилась, церковному руководству — не очень. Оно заподозрило, что ритуалы обращения к ангелам как-то отдают то ли ересью, то ли колдовством. Папа Захария без обиняков назвал концепцию Адальберта дьявольским культом. Впрочем, Адальберту за это ничего не было, а после смерти епископа паства хранила его мощи, полагая, что они защищают от бед.


В общем, правосудие больше интересовалось тем, нанёс ли колдун реальный ущерб — а теологические вопросы оставались на совести колдующего. За исключением случаев, когда ну просто кровь из носу необходимы были процесс, виновный и приговор — но, как мы понимаем, это уже скорее политические дела. Григорием Турским описан, пожалуй, наиболее известный «колдовской» процесс эпохи Меровингов: «Но во время этих событий королеве (Фредегонде. — Прим. ред.) сообщили, что ребёнок, который умер, был отнят у них колдовством и заклинаниями и что префект Муммол, которого уже давно ненавидела королева (Выделение наше. — Прим. ред.), знал об этом. А было так: когда Муммол пировал в своём доме, кто-то из придворных горевал о любимом им ребёнке короля, заболевшем дизентерией. Префект ему ответил: „У меня есть такой настой травы, что если больной дизентерией её выпьет, то, в каком бы он ни был опасном состоянии, вскоре выздоровеет“. Когда об этом сообщили королеве, она сильно разгневалась. Между тем после того как в городе Париже схватили женщин, королева пытала их и вынудила их под плетью признаться в том, что им известно. И те сознались в том, что они колдуньи, и сказали, что они виновны в смерти многих, прибавив то, чему я никак не могу поверить: „Мы отдали, — сказали они, — жизнь сына твоего, чтобы сохранить жизнь префекту Муммолу“. Тогда королева, подвергнув женщин ещё более тяжёлым пыткам, одних убила, других сожгла, третьих колесовала, переломав им кости. После этого королева вместе с королём удалилась в виллу Компьен, где она рассказала о префекте все, что узнала».

Рабочая сила

Со временем, однако, христианские владыки всё более и более усовещивали мирских, чтобы те посерьёзнее относились к колдовству. Результатом стало привлечение колдунов и ведьм к покаянию, вплоть до принудительных работ на благо общества.
В 800 году льежский епископ Гаербальд в своей епархии установил законы, по которым мы можем примерно понять отношение к колдунам того времени. Если колдун или ведьма умертвили человека, то каяться, щедро раздавая милостыню, предстояло семь лет. Кстати, очень лояльный подход: за прямое убийство закон карал жёстче. Если кто просто занимался тайными науками, никому не причиняя вреда, то каяться предстояло год. А вот за обращение к колдунам можно было получить пять лет покаяния (и всё это время раздавать и раздавать милостыню, не скупясь).


В летописях описывается случай, как в городе Трир некая монашка сшила для архиепископа Поппо волшебные туфли. Тот надел их и тут же влюбился в монашку. Поппо, однако, оказался твёрд духом и не пал в объятия девушки, однако туфли почему-то подарил некоему епископу, а тот — другому.


На каком-то очередном священнике, поддавшемся чарам, духовенство смекнуло, что не всё так просто, провело расследование и выяснило, кто стоял за любовной эпидемией. Резюме было следующим: устав в монастыре, где служила монашка-колдунья, слабоват. Предложили либо принять устав построже, либо освободить монастырь — монахини предпочли второе. Единственный, кто понёс наказание, — несчастный Поппо, которому пришлось совершить паломничество. Видимо, за то, что не только влюбился в монашку, но и зачем-то передал туфли товарищу, запустив эстафету страданий.
Ещё один впечатляющий случай относится к 1181 году. В некоем нормандском аббатстве, согласно летописям, монахи дружно продали души дьяволу и начали пить, гулять и напропалую творить чудеса. В чаду кутежа убили одного из монахов, но он поднялся и продолжил колдовать. Паства в восторге пришла к выводу о поголовной святости монахов аббатства; папа Александр пришёл к несколько иному выводу и объявил, что отныне канонизация становится исключительно папской привилегией.


Несколько строже была ситуация в Британии. Там колдуна, убившего человека, могли казнить; прочих же — изгнать, лишить имущества, посадить в тюрьму на долгий срок. Так было, пока к власти не пришёл Вильгельм Завоеватель, который в своих победах немало полагался на силу дружественных колдунов.
Впрочем, стоит отметить, что в Британии XII века приходские священники нередко использовали ритуал, который их коллеги из ближайшего будущего вне всякого сомнения сочли бы колдовским: чтобы земля стала более плодородной, служители церкви шли по полю, читая молитвы и окропляя землю святой водой, маслом, мёдом и молоком.
И конечно же, снова не обходилось без политики. «В 1128 году, когда граф фландрский Дитрих Эльзасский исчах от непонятной болезни сердца и внутренностей, его приближённые схватили женщину, которая, по их предположению, напустила эту болезнь на графа, и сожгли её живою». Что ж, вельможная смерть в наличии, необходимы виновные — не приближённым же примерять на себя эту незавидную роль!


«Молот ведьм»

С годами отношение к ведьмам стало ужесточаться по всей Европе. В арсенале судопроизводства появились пытки — они позволяли добиться такого неоспоримого аргумента, как добровольное признание. На нём уже можно было выстроить приговор — и чем ближе к четырнадцатому веку, тем более суровые приговоры выносились. В 1215 году для борьбы с ересью создали Святую Инквизицию. Однако по-прежнему были крайне редки смертные приговоры для колдунов: их отделяли от еретиков.


Полноценное гонение на ведьм началось только в пятнадцатом веке. Поначалу оно встретило возмущение: французские парламенты отказывались обвинять колдунов, германские священники требовали запретов на обвинение в колдовстве. Но в 1486 году появился знаменитый трактат «Молот ведьм», изобличавший ведовство и призывавший с ним бороться. И, хотя этот труд никогда не был благословлён и рекомендован церковью — да и вскорости одного из авторов инквизиция осудила за, как выразились бы сейчас, превышение полномочий и нарушение следственных процедур, — дело уже было сделано.
Вскоре колдунов приравняли к еретикам — и по всей Европе запылали костры.Источник: Warhead