Каковы истоки восточного менталитета? В чем скрытый смысл символики ислама, христианства и иудаизма? Женщина на Востоке главнее мужчины? Кто такой джин в арабских сказках, а водяной и леший – в русских? Зачем нужны сказки для взрослых? На эти вопросы на примере анализа арабских сказок из серии «1000 и 1 ночь» нам ответил кандидат психологических наук, доцент кафедры психотерапии Восточно-Европейского института психоанализа, Сергей Авакумов.

- Сергей Владимирович, как символика ислама может пролить свет на восточный менталитет в целом?

- Наиболее часто встречающиеся символы в исламе – это полумесяц и звезда. У самих последователей пророка Магомеда есть несколько версий, объясняющих происхождение этих символов. Стандартная версия появления полумесяца отсылает нас к сновидению основателя Османской империи, султану Осману. В этом сне, которое он увидел перед битвой, перед ним предстали перекинувшиеся через горизонт рога месяца. Осман расценил это как добрый знак и с тех пор месяц стал рассматриваться как символ османского общества. Однако и сейчас не все мусульмане разделяют такую версию происхождения символа полумесяца.
Вообще, исторически полумесяц вошел в ислам вместе со взятием Константинополя. Византия имела своим символом полумесяц еще со времен, когда ее брали войска Македонского. Дело в том, что македонцы брали Византию ночью, и ночь та была очень лунной. С тех самых пор византийцы считали Луну своей покровительницей, и соответственно выбрали этот символ. А после взятия Византии османами этот символ постепенно перекочевал к мусульманам, хотя и не ко всем.
Что касается трактовки символа, то тут тоже есть стандартная версия – обычно полумесяц в сочетании со звездой описывается как гармоничное сочетание символа жизни, развития жизни (полумесяца) и символа божества (звезды). Все вместе символизирует собой некое представление о рае. Хотя, повторюсь, у мусульман есть много разных версий трактовки этих символов.


А теперь коснемся непосредственно психологической трактовки – не только ислама, но и других мировых религий: христианского креста, который восходит к божеству Тамузу (умирающему и возрождающему богу с ближнего Востока), иудейской шестиугольной звезды, которая тоже является гораздо более ранним символом, нежели сам иудаизм. Когда-то эта звезда символизировала собой пять чувств, которые должны находиться под главенством божества. Верхний угол звезды Давида – это божественное начало, которое должно контролировать эти пять чувств.
Так вот, если мы попробуем экстраполировать понимание символики и к совсем древним временам, то мы рано или поздно упремся в какие-то совершенно простые вещи, которые будут касаться нашего тела. Дело в том, что основополагающей функцией, как человека, так и любого другого живого существа, является продолжение жизни как таковой. Это некая сверхзадача любого биологического организма. Поскольку это не контролируется нами, то чем в более архаичные времена мы отступаем, тем более сакральное отношение к инстинкту продолжения рода мы наблюдаем. И этот пафос в любом случае должен был выражаться в виде символов, которые наполнялись семантикой этого сакрального смысла. Понятно, что представлений о символах много, психоаналитическое же видение таково – в основе каждого сакрального символа лежит нечто фундаментальное. И это фундаментальное касается нашего тела и продолжения жизни. Поэтому, если задаться целью, то в любом главном символе, принадлежащем к основным мировым религиям, мы, вероятно, можем найти мотивы, связанные с соитием. Они легко находятся в символе креста, шестиконечной звезды Давида, а также в символе исламских звезды и полумесяца. Полумесяц совершенно очевидно имеет отсылку к женскому началу (он похож на некую «полость», «чашу», что является символом женского начала), а звезда, соответственно, к мужскому (полумесяц и звезда напоминают процесс сближения сперматозоида с яйцеклеткой), и это соитие и дает продолжение жизни, и ассоциируется с чем угодно – и с раем, и со счастьем, и с наслаждением.
В этом символе стоит обратить внимание на соотношение мужского и женского. Наверняка, поклонники ислама со мной поспорят и найдут какие-то аргументы, но наши бытовые представления о религии ислама сводятся к тому, что женщина там играет безусловно подчиненную роль. В этой-то связи очень любопытен факт, что символика полумесяца и звезды имеет прямо противоположный характер – полумесяц многократно больше, чем эта звездочка (подобные «несущественные» и «случайные» для простого обывателя детали для тех, кто знаком с принципами символики, на самом деле несут в себе большой смысл – архаичные люди ничего не «обозначали» просто так, для них, как для детей, все символы носили буквальный характер. Чем сильнее, чем больше влияние чего-либо, тем в буквальном смысле больше и символ, его обозначающий. Подобная тенденция легко прослеживается при анализе рисунков детей. Поэтому, если предки мусульман обозначали полумесяц больше звезды, вероятно, это имело соответствующий смысл).




- «1000 и 1 ночь» – эпохальное произведение арабской литературы. Поэтому именно на его основе хочется поискать развитие идеи о главенстве полумесяца. Что можно сказать по этому поводу?

- Тут нужно сразу сделать оговорку, что мы говорим о версии «1000 и 1 ночи» в англоязычном переводе, поэтому нельзя не сказать о том, что переводчик мог внести свою лепту в это произведение. Был ли внесен этот вклад и если был, то в каком размере, – мы не знаем, поэтому будем отталкиваться от того, что есть.
С первых страниц появления Шахерезады, вернее, ее «выживания», мы сразу же начинаем понимать, почему женское начало столь величественно, а мужское, может быть, ярко, живо, но незначительно. Совершенно очевидно, что в арабских сказках отношение к женщине как к существу высшего порядка (в сказках повсеместно, например, встречаются женщины-колдуньи, наделенные способностью, которая недоступна ни одному мужчине; женщина легко может обмануть мужчину: Шахерезаде для этого понадобилось всего лишь рассказывать сказки каждую ночь). Причем, в быту мы видим, скорее, принижение женщины, однако в бессознательном мусульманина, по-видимому, картина совершенно иная – прямо противоположная. В этих сказках мы наблюдаем, как женщина, по сути, решает основные проблемы героев, вершит судьбы. Особенно ярко это видно на примере сказки «Али-баба и 40 разбойников». Али-баба, вероятно, и дня бы не прожил без своей служанки Марджаны. Поэтому я бы сказал, что арабские сказки, вероятно, отражают отношение к женщине, как к существу, может быть, непонятному, может быть, даже опасному для мужчины, как к существу, которое с одной стороны можно убивать (история самой Шахерезады, которая спасала свою жизнь, рассказывая сказки), а с другой стороны, как к кому-то, кто вообще-то решает основополагающие проблемы жизни.
Интересно, конечно, попробовать понять причины такого отношения именно у восточных мужчин. Дело в том, что чем южнее, тем, возможно, выше ценность женщины. Как ни крути, а нашу физиологию мы никуда списать не можем. Люди, которые живут на севере – это люди, у которых обмен веществ до некоторой степени снижен по сравнению с теми людьми, которые живут на юге. У них иной образ жизни, северяне – это люди, скорее, интровертированные, предпочитающие одиночество, либо контакт с очень небольшим количеством людей. Южане, наоборот, люди очень яркие, предпочитающие внимание и общение. Если же мы распространим эти данные и на ту материю, которую сейчас обсуждаем, то напрашивается следующий вывод: и сексуальность, как результат обмена веществ, у южного человека тоже выше. (Здесь, возможно, стоит упомянуть и сексуальность в сказках «1000 и 1 ночи», которые, как известно, переполнены откровенными любовными сценами). Таким образом, на юге женщина для мужчины гораздо более лакомый объект, соответственно, и чувств как таковых (как вожделения, так и страха) она вызывает у южных мужчин больше, чем у северных.
Хотя, конечно, для того, чтобы это утверждать, нужно, по идее, проделать сравнительный анализ – взять, например, также китайские, вьетнамские, индонезийские сказки, ведь все эти народы тоже относятся к южным, а также рассмотреть все прочие факторы.



- Агрессия в сказках «1000 и 1 ночи» описана очень грубыми, примитивными мазками на фоне практически полного отсутствия эмоций у лиц ее осуществляющих или свидетелей («Сначала он отрубил ей одну руку, потом другую, потом ногу, потом голову»). Может ли быть это как-то связано с менталитетом современного восточного мира или это характерная черта сказок и других народов?

- Если взять исходник сборника русских сказок Афанасьева, то можно увидеть, что они тоже очень мрачные, к сожалению. Хотя в русских сказках, конечно, голову обычно рубят все-таки чаще Змею Горынычу, а не женщине. Но если уж говорить об агрессии, то стоит сказать, что как раз то время, когда появился ислам, и даже позже, приходится на расцвет инквизиции в Европе. Большей изощренности в пытках просто сложно придумать. На этом фоне агрессия в арабских сказках не выглядит такой уж дикой.




- Существует теория, согласно которой каждое общество, страна, государство проходит те же возрастные периоды, какие проходит и человек, начиная с момента своего рождения. Можно ли на основе этого сказать, что одно общество примитивнее другого?

- Миф восточного сообщества таков, что человек не может существовать вне этого сообщества, поэтому мы можем, безусловно, говорить здесь об аналогии с симбиотической стадией развития (Исходя из теории известного венгерского врача, психоаналитика Маргарет Малер, симбиотическую стадию развития ребенок проходит в периоде между 1 месяцем от рождения до момента, когда ему исполняется 4-5 месяцев. Эта стадия, когда ребенок психологически еще не отделен от матери). Имперский миф – это уже, скорее, стадия сепарации-индивидуации (По той же теории Малер, следующая стадия после симбиотической. Начинается в 4-5 месяцев и длится примерно до трех лет. Для нее характерно «узнавание» мира, когда ребенок начинает отползать, а затем и отбегать от матери, исследуя мир. Несмотря на эти отбегания, ребенок всегда возвращается к матери. Это стадия проб и ошибок. В это время очень важно, чтобы мать позволяла ребенку исследовать мир, ограничивая попытки ребенка только в случае реальной опасности, которые грозят ему на пути этого исследования. Здесь очень важна и психологическая связь с матерью, ее «моральная» поддержка, поэтому важно, чтобы мать всегда находилась рядом). А в западно-европейском сообществе совершенно очевидно прослеживается повторение мифа об Эдипе – через избрание президента, «убийства»-переизбрания старого, воцарение нового (Эдипальная стадия развития).
Но я совсем не уверен, что это можно увязывать с развитием общества в том смысле, чтобы утверждать, что кто-то стоит на более примитивной ступени развития, а кто-то на более прогрессивной. Судите сами. Несмотря на традиционное сообщество Арабских Эмиратов, их технологический, цивилизационный уровень очень высок. Китай – очевидная империя, а посмотрите на уровень технического прогресса. А взять, в общем-то, демократическую страну Украину, которая выбирает своих президентов, в которой действовали демократические законы, но сказать, что сейчас это высокоразвитое государство, нам сложно.
Так что такой общей закономерности я бы не проводил, хотя она, конечно, напрашивается, и хочется сказать – да, то или иное государство более примитивно, чем другое. Возможно, какие-то «части» государственной структуры со временем развиваются, превращаясь, например, в технический прогресс, а какие-то остаются неизменными, такими, например, как традиционное устройство общества, вот и все.

- Не так давно группой американских и китайских ученых было проведено совместное исследование, в ходе которого выяснилось, что менталитет (в частности, такие его свойства как общинность или индивидуализм) той или иной страны зависит, в том числе, и от того, какая сельскохозяйственная культура преобладает в той или иной стране.

- Россия – традиционно общинная, соборная страна, если это связано с какими-то сельскохозяйственными вещами. С другой стороны, скажем, фины, которые на Севере граничат с нами, – это типичные хуторяне, и никакой общинностью там и не пахнет. Так что возделывание той или иной культуры, близкое географическое положение, тоже могут как влиять, так и не влиять на менталитет страны.

- Что можно сказать о некой двойственности сказок «1000 и 1 ночи»? Ведь если там описана, скажем, красота, то она будет неземной («ее стан походил на букву алиф, и дыхание ее благоухало амброй, и коралловые уста ее были сладостны, и лицо ее своим светом смущало сияние солнца»), если описано уродство – оно тоже будет абсолютным («черный раб, у которого одна губа, как одеяло, другая, как башмак, он болен проказой и губы его подбирают песок на камнях»). Если любовь – то до гроба, если ненависть – то всеобъемлющая. О чем может говорить подобная символика?

- Наш главный специалист по сказкам – российский и советский ученый, филолог и фольклорист Владимир Пропп говорил о том, что сказка – это искаженная запись инициатического ритуала. То, что раньше реально осуществлялось на практике, в жизни воспроизводится в сказках в виде текста. Поэтому сказки разных народов, хоть и имеют разное происхождение, но между ними, возможно, есть и что-то общее. Поэтому то, что мы можем наблюдать в сказках «1000 и 1 ночи», возможно, имело место также и в восточных ритуалах инициации.
Вспомним, что в инициатических ритуалах мотив смерти играет очень большую роль, и уродство, кстати, тоже составная часть подобных ритуалов. Ведь в результате любой инициации человек-то по сути уродуется – ему под кожу вводятся камни, наносятся шрамы, обрезаются части половых органов и т.д.
Что же касается усиливания полюсов, двойственности – если красота, то неземная, если уродство, то бесконечное – это действительно характерно для детей или для людей, стоящих на ранней стадии развития. Но опять же – мы говорим о сказках.
В этой связи скажем несколько слов не о сказках, а о мифах. Роль и происхождение мифов исследовали такие известные авторы, как Зигмунд Фрейд, Отто Ранк, Ганс Закс. Что же такое миф? То, что, возможно, когда-то имело место в реальной истории того или иного народа, некие обрывки воспоминаний, которые ложатся на что-то психологически фундаментальное, и в силу этого превращаются в тексты и нарративы, обладающие сильной живучестью. Ведь психология – вещь сильная и все психологические конфликты, которые описывают такие мифы, тоже, поэтому такие тексты и несутся через века. И тут стоит обратить внимание вот на что. Все герои и особенно антигерои выступают в мифах как совершеннейшие чудовища, ужасающие, жестокие. А герои – это сверхлюди, ведущие непримиримую борьбу с ними. Проходит время, и миф снижает напряжение между этими двумя противоположными полюсами, в результате чего эти полюса постепенно сближаются. И в последующих формах мифов мы уже не видим таких сверхчудовищных ужасающих поступков: и поступки антигероев, и подвиги героев становятся ближе к человеческим возможностям. Но проходит какое-то время, и эта вытесненная амбивалентность (двойственность) опять может выйти на первый план. И в какие-то времена мифы опять могут приобрести первоначальную жестокую форму, после чего снова происходит процесс постепенного сближения, сглаживания. Вероятно, то же самое можно сказать и о сказках: когда-то все описанное в них носило достаточно тяжелый характер для современного человека, но сейчас сказки выглядят более мягкими и сглаженными.
Русские волшебные сказки, как выяснил Пропп, образованы всего двумя мотивами: прямым описанием инициатических процедур, которые когда-то проводились, и мотивом смерти. Часть инициатических процедур связана с ложной смертью.

- Какие еще мотивы можно найти в русских сказках?

- Например, очень много библейских мотивов. Например, мотив чудесного рождения. Все мы помним святого Иосифа, корзину, которую пустили по реке, воспитание бедными родителями, и последующее обнаружение того, что этот воспитанник, оказывается, царский сын. Перепутывание: рыбацкий сын – царский сын – все это мы можем наблюдать и у нас в волшебных сказках.
Присутствуют также мотивы, перекликающиеся с еще более древней египетской мифологией. В русских сказках традиционное место действия – это лес. В лесу героя обычно встречает серый волк: либо он помощник, либо он враг, но чаще всего помощник, некий проводник. Абсолютнейшая аналогия есть в египетской мифологии, только лесов там нет, поэтому у них лес – это подземное царство, в котором властвует Аид – бог смерти. Встречает умерших людей существо с головой шакала – бог Анубис. Если мы сопоставим все это, то довольно быстро поймем, что лес в русской сказке – это точно такая же страна мертвых, как подземный мир Аида у египтян (лес – очень часто, действительно, является символом смерти). Германцы развешивали своих покойников на деревьях, полагая, что души их передаются деревьям. Откуда взялась эта аналогия – вопрос. Либо это что-то архитипическое, и тогда Юнг был прав, либо это следствие культурного обмена. А он, несомненно, имел место – в Византии славяне бывали, а Византия, как пылесос, на протяжении столетий засасывала в себя все интересные вещи других культур.

- Кого олицетворяет собой джин (ифрит) в арабских сказках, а каков символ лампы, или чаще – кувшина, из которых он и появляется?

- Об этом судить сложно, но, я думаю, что если говорить об истории возникновения этих персонажей – для начала нужно вспомнить о том, что изначально они, вероятно, носили языческий, локальный мистический характер, а потом уже стали олицетворять собой зло или добро, параллельно с этим интегрируясь в христианство или тот же ислам. То есть сначала, возможно, появились домовые, водяные и лешие, а уж затем они стали олицетворять собой зло, сатану. Джин – тоже существо как минимум опасное, поэтому, возможно, в нем тоже присутствует отзвук от нашего сатаны. Он также связан с дымом, огнем, живет под землей. Так что я думаю, что это некие параллельные линии, но опять же – собирательные. Вначале таких персонажей было много, потом они собираются в один, и образуются эти полюса – мир ангелов и мир демонов у христиан, мир Аллаха и мир джинов – у мусульман. В исламе есть сатана – шайтан. Видимо, он также вобрал в себя всех этих персонажей, вроде джинов, как сатана у славян вобрал в себя леших и домовых.
То, откуда появляется джин – где-то это лампа, где-то – кувшин, где-то – земля, – это в любом случае некое хранилище, и опять же – женское начало. В христианстве сатана – искуситель, который толкнул женщину на путь греха, а в арабских сказках, похоже, женщина еще круче – это она – женское начало – «хранит» в себе зло – джинов. Что сказать – мужчины очень боятся женщин...


- Что это за явление – сказки для взрослых?

- Сказки – они и есть для взрослых. Выдающийся русский собиратель фольклора Александр Николаевич Афанасьев, как известно, ездил по деревням и селам и собирал русские сказки. И то, что он собрал, не предназначено для детей. Во-первых, там есть мат, а во-вторых, описание отношений между персонажами очень откровенно. Поэтому, я думаю, что то, что мы знаем сегодня как сказки, и раньше было вовсе не сказками, а какими-то важными вещами, которые, возможно, регулировали отношения между взрослыми и т.д. Что касается современных сказок для взрослых – у нас огромное количество таких сказок – то же кино, те же сериалы. Для детей теперь роль сказки, к сожалению, играет реклама, поэтому они ее так любят и запоминают. Сюжеты там на самом деле очень сказочные, хоть и представленные в виде небольших кусочков.

Источник: Naked Science