Сожжения, а точнее, самосожжения вдов — древнейший индоарийский обычай, и когда он возник, точно не известно. Достаточно сказать, что во времена так называемой катакомбной культуры женщину ещё не бросали в костёр, но приносили в жертву и отправляли в потусторонний мир вместе с супругом. Объяснение этой традиции можно найти в религиозных заповедях — жена должна была сопровождать мужа в могилу.
Известный российский историк Григорий Бонгард-Левин утверждает, что обряд, «на первый взгляд поражающий жестокостью», складывался постепенно. По его словам, в Древней Индии юношам и девушкам разрешалось вступать в брак по любви, а не по воле родителей. Но поскольку это были люди очень молодые, то нередко случалось, что после свадьбы обе стороны быстро начинали сожалеть о своём выборе. В итоге многие жёны заводили сердечного друга на стороне. Не имея возможности без позора уйти от супруга, они его убивали, добавляя в вино или еду яд. И тогда приняли закон, согласно которому вдовы, за исключением беременных и имеющих детей, должны сжигаться вместе со своими умершими супругами. Предполагалось, что женщина перед угрозой собственной смерти не будет покушаться на жизнь мужа. Так и случилось. Поведение женщин полностью изменилось. Из-за страха нечестия они не только следили за безопасностью своих супругов как за своей собственной, но даже считали смерть вместе с супругом великим почётом, демонстрацией своей невинности.
Эти социальные изменения отражались в религиозной форме и в эпических произведениях индийцев. В Ригееде, сборнике индуистских гимнов, можно уже найти поучение женщине — ложиться в погребальный костёр рядом с телом мужа. Но мучительной смерти в огне она ещё могла избежать в том случае, если брат покойного соглашался взять её в жены. О сати говорится и в эпических поэмах Махабхарата и Рамаяна, где упоминается добровольная смерть в огне четырёх жён Васудевы, отца Кришны, и пяти жён самого Кришны, сражённого стрелой охотника за оленями. Да и происхождение самого названия обряда связано с именем Сати, жены великого бога Шивы, по преданию, бросившейся ради чести супруга в огонь.

Страсть или долг

Вначале ритуал имел чисто символическое значение: вдова на некоторое время ложилась рядом с умершим супругом, после чего ей рекомендовался длительный аскетизм. Суровее относились к вдовам, имеющим детей и вновь выходящим замуж. Их ждал позор в этой жизни, и они лишались места рядом со своим супругом в будущем.
Со временем обычай из символического превратился в реальный. Самосожжения стали означать не только выражение преданной любви и супружеского долга, но и пожизненной верности земному господину. Близ Сагара, в штате Мадхья-Прадеш, была обнаружена, возможно, самая ранняя надпись, увековечившая «героический флёр» сати. Текст вырезан на колонне около 510 года: «Бханугупта, храбрейший из смертных, великий царь… сражался в великой и славной битве и отошёл на небо, бог среди вождей. Его жена, преданная и любящая, любимая им и прекрасная, последовала за ним в пламя костра». Уже в XV веке в гигантском погребальном костре махараджи Виджаянагара одновременно нашли смерть 3 тысячи его жён и наложниц. Тем не менее относительно недавно, в 1833 году, вместе с телом раджи Идара были сожжены семь его жён, две наложницы, четыре служанки и верный слуга.
Традиция предписывала, что вдова должна совершить обряд в течение четырёх месяцев после смерти мужа, но только в том случае, если она объявив решении взойти на костёр. После этого она уже не имела права отказаться. Обычно сати происходило на берегу реки или иного водоёма. Перед обрядом вдова совершала церемониальное омовение, распускала волосы и надевала свои лучшие наряды и украшения. Готовая умереть, она медленно направлялась к месту кремации в сопровождении родственников и знакомых. Взявшись за руки, они образовывали вокруг женщины живое кольцо — символ невозможности возвращения к прежней жизни. Тем временем носилки с трупом усопшего доставляли к погребальному костру и устанавливали на деревянный помост, со всех сторон обложенный дровами, которые предварительно были облиты горючими маслами и нефтью.
Омытое тело мужа заворачивали в белое покрывало, оставляя открытым лицо. У костра вдова снимала с себя все украшения и раздавала их близким и друзьям. К вдове подходил жрец. И пока она была в сознании, быстро произносил над ней траурные мантры, окропляя её святой водой из Ганга, а голову посыпал листьями священного растения тулси. Затем оцепеневшей от страха женщине любящие родственники помогали подняться на костёр. Она ложилась рядом с телом умершего. На всякий случай её руки и ноги приковывали к доскам цепями. Затем костёр поджигали с разных сторон, и он моментально вспыхивал. Жертва кричала, её голос пытались заглушать ударами гонга. От костра исходил тошнотворный смрад. Можно лишь представить, какие чувства испытывали участники ритуального действия. Когда угли остывали, пепел и останки умерших собирали в медную или бронзовую урну и высыпали в реку.

Виновата дхарма

Среди вдов были, вероятно, те, кто шёл в огонь добровольно, потому что не хотели более жить без любимого человека. Кроме того, многие были искренне уверены, что в потустороннем мире и в предстоящих жизнях они навсегда останутся рядом со своими мужьями. Но все же, в большинстве своём, женщины просто хорошо понимали, что если они сразу не расстанутся с земной жизнью, то впереди их ждёт незавидное будущее.
Оставшаяся жить вдова надевала длинное белое сари и не имела права находиться в обществе мужчин, в том числе и своих сыновей, смотреться в зеркало, носить украшения и употреблять благовония. Она не только оставалась вдовой в течение всей жизни (замуж её никто не брал, даже брат мужа), но и, как нечистая женщина, не могла участвовать в религиозных действиях. Ей предписывалось вести уединённый образ жизни, питаться лишь мучной похлёбкой и спать на голом полу. Все домочадцы относились к ней с презрением.
После смерти мужа вдова по закону имела право только на малую часть имущества супруга. Она продолжала жить в доме его близких родственников, где, как правило, никто о ней не заботился, так что её ждали голод и нищета.
Жестокий обряд сати давно запрещён в Индии. Однако извести его окончательно властям не удаётся. Его живучести способствует усердная деятельность индуистских фундаменталистов. Ортодоксы считают сати предписанием дхармы (закон благочестия) и активно пропагандируют этот обряд. Трезвомыслящие люди в Индии осуждают ритуал сати, но полагают, что он будет иметь место, пока женщина в Индии останется в том униженном положении, в каком она оставалась и тысячи лет назад. Даже в наши дни кое-где тайком от полиции по-прежнему загораются ритуальные костры.