В 1985 году известный астрофизик и один из самых ярких популяризаторов науки Карл Саган прочитал девять лекций, посвящённых «естественной теологии» — познанию Бога при помощи логики, научных наблюдений и экспериментов.
Право читать Гиффордские лекции считается показателем интеллектуального престижа: до Сагана этим правом воспользовались, к примеру, Альфред Норт Уайтхед, Ханна Арендт, Нильс Бор и Вернер Гейзенберг. Психолог Уильям Джеймс на основе своих лекций составил книгу «Многообразие религиозного опыта», которая до сих пор остаётся классикой религиоведения. Лекции Сагана были опубликованы уже после его смерти, в 2006 году. Назывались они «Многообразие научного опыта. Личный взгляд на поиск Бога».
Всё, что делал Саган, пронизывала вера в познавательные способности человека и силу научного скептицизма.
Он считал, что всё происходящее во Вселенной можно объяснить при помощи разума. Гипотезы, наблюдения и эксперимент являются куда более мощным познавательным инструментом, чем вера и религиозные откровения. На самом деле наука рисует перед нами гораздо более грандиозную картину мира, чем традиционные религии. Все старые божества, наипрекраснейшие ангельские создания и самые красочные мифы бледнеют перед тем, что учёные узнали о космосе и происхождении жизни за последние десятилетия при помощи разума и наблюдений.


Именно этот восторг и почтение перед Вселенной он и стремился передать в своём творчестве. На книгах и фильмах Сагана были воспитаны многие современные учёные и популяризаторы науки. Самый яркий пример — Нил Деграсс Тайсон. Его документальный сериал «Космос. Путешествие сквозь пространство и время» — это продолжение сериала, который был снят 35 годами ранее. «Космос» Карла Сагана вышел на экраны в 1980 году и произвел завораживающий эффект на миллионы зрителей. Музыка Вангелиса, космические пейзажи, глобальные масштабы времени и пространства — и закадровый текст, написанный поэтическим, почти визионерским тоном:


В сериале хватало места и менее возвышенным, но замечательным фразам, которые хочется цитировать и сегодня. Вот пара образцов: «Если вы хотите приготовить яблочный пирог с нуля, вы должны сначала создать Вселенную»; «Динозавры появились в канун Рождества». Достаточно посмотреть первую серию, чтобы убедиться: «Космос» прекрасно работает до сих пор (хотя кого-то может отпугнуть неспешный ритм и устаревшие спецэффекты).
В последние десятилетия XX века Карл Саган был настоящей научной суперзвездой.
На эту роль сегодня может претендовать разве что Ричард Докинз или Стивен Хокинг. Как и Докинз, Саган немало времени уделял критике псевдонаучных заблуждений и веры в сверхъестественное. Но делал он это, впрочем, гораздо более спокойным тоном.
«Брак скептицизма и чуда» — так называется одна из глав его книги «Мир полный демонов. Наука, как свеча во тьме». Саган признаёт, что голый скептицизм сам по себе даёт нам мало полезного — хотя бы потому, что оставляет в полном неведении относительно окружающего мира. Рационализм тоже ограничен в своих возможностях — ведь он не даёт нам способности изумляться. Саган понимал, что без страсти и воображения разуму остаётся занимать себя только скучным перебором фактов. И отказ ото всех догм вовсе не означает, что из мира изгнана тайна.
Науку часто обвиняют в «расколдовывании мира»: якобы знание о том, как устроена радуга, лишит это явление былого поэтического очарования. На самом деле тайна никуда не уйдет, даже если мы опишем радугу как оптическое явление и доберёмся до каждой молекулы света, из которых она состоит. В своих Гиффордских лекциях Саган говорит именно об этом — о науке как об «осведомлённом поклонении», в котором ничто не может быть священным, кроме самого процесса поиска.
Карл Саган был одним из первых энтузиастов поиска внеземных форм жизни и разума на просторах Вселенной. Он немало сделал для продвижения проекта SETI (Search for Extraterrestrial Intelligence), который первоначально был предназначен распознавания радиосигналов из космоса. Без него вряд ли бы осуществилось одно из самых романтических предприятий XX века — запуск «приветственных открыток» от землян для наших инопланетных соседей. Это знаменитые золотые пластинки с Вояджера-1 и Вояджера-2: изображение мужчины и женщины, указание на расположение Земли относительно ближайших пульсаров, а также земная музыка и записанная речь. Вот одно из посланий, которое было отправлено из 1977 года в неизвестное будущее:


Через пару десятков лет Вояджер-2, несущий это послание, выйдет за пределы Солнечной системы, потеряет связь с Землёй и затеряется в межзвёздном пространстве. Вероятность того, что его послание кто-нибудь прочтёт даже спустя миллиарды лет близка к нулю. Но нам почему-то нравится думать, что наши мысли и голоса совершают путешествие к другим мирам. Нам нравится считать, что кто-нибудь — кто-то совсем непохожий на нас — может нас услышать.


Некоторые сравнивают поиски инопланетного разума с поисками Бога. Астрономы прослушивают космос; верующий обращается к собственной душе. Учёные терпеть не могут таких сравнений, но в каком-то смысле психологическое сходство здесь действительно есть — оба стремятся к познанию и диалогу.
В своём единственном научно-фантастическом романе Карл Саган описал то, что его всегда занимало — контакт с внеземным разумом. В космическую обсерваторию поступают радиосигналы, в которых внезапно угадывается разумный смысл. Героиня романа, радиоастроном Леонор Эрроуэй вместе с другими учёными расшифровывает сигнал, который оказывается инструкцией по сборке хитроумного механизма. С помощью этого механизма учёные, пролетев по «кротовым норам», оказываются в другой части Вселенной и вступают в диалог с инопланетными существами. Проблема возникает при возвращении на Землю. Все дневники и полевые записи оказываются уничтожены, и учёные вынуждены поверить собственной памяти и пережитому опыту.
В «Драконах Эдема» Саган пытался примирить творческое правое полушарие с левым рациональным. Это книга о происхождении разума — и о том, что для человека разум не существует в отрыве от чувств и эмоций. Если бы могли увидеть человека насквозь, как инопланетяне из романа «Контакт», вот что бы мы нашли у него внутри: «Чувства, воспоминания, инстинкты, заученные навыки, прозрения, безумие, сны и любовь. Любовь имеет существенное значение. Словом, интересная смесь».
Энн Друян — супруга учёного и редактор сборника его Гиффордских лекций — пишет в предисловии к этой книге: «Карл Саган был ученым, но некоторыми своими качествами напоминал мне ветхозаветных пророков». Эти слова перекликаются с её же вступлением к его сериалу «Космос»:

«Это не только история смелого научного предприятия, но и попытка передать духовную высоту его главного открытия: нашего единства со Вселенной».
Наука даёт немало фактических оснований для этого чувства: от единого строения ДНК у всех форм жизни на Земле до единства физических законов для всей видимой части космоса. Но осмыслить или обосновать это ощущение единства со Вселенной чисто рациональным путём у вас вряд ли получится.


В мире Карла Сагана скептицизм и чудо прекрасно уживаются друг с другом. Наука подхватывает стремление к непознанному, которым руководствовалось человечество уже тысячи лет, и дополняет его методом, который оказался гораздо могущественнее всего, что было придумало им до сих пор. В 1928 году Бертран Рассел охарактеризовал этот метод следующими словами: «Не следует верить предположению, у которого нет никаких оснований считаться верным». Но в то же время нам не нужно бояться мечтать. Мечты — это карты. Они задают направления для будущего поиска.