Сейчас мало кто вспоминает манну при выпадении с неба каких-либо необычных осадков или удачно найденных природных суррогатах хлеба, тогда как в середине XIX века практически только такое сравнение и напрашивалось.
Рассмотрим несколько дореволюционных и современных публикаций белорусских периодических изданий, так или иначе связанных с даруемой по воле Бога «пищей».
«Свенцянская манна»
Первый случай, произошедший в 1846 году в окрестностях г. Сморгони, освещался не только белорусскими газетами, о нем писали многочисленные передовицы по всему миру, упоминал о нем и знаменитый собиратель загадочных случаев Чарльз Форт. Со ссылкой на журнал «Comptes Rendus» он писал:
«В городе Вильно, Литва, 4 апреля 1846 года во время грозы выпали массы вещества, состоящего из комков размером с орех, которое описывается как смолистое и в то же время студенистое. Оно не имело запаха, но при сжигании распространяло очень сильный сладковатый запах. Оно описывается как похожее на желатин, но гораздо плотнее, однако, после пребывания в воде в течение 24 часов оно разбухло и стало совершенно желеобразным… Оно было сероватого цвета».
Между тем произошло это событие не в Вильно, а на территории современной Беларуси, возле г. Сморгонь Гродненской области. Наиболее подробно оно было освещено в одном из номеров «Виленских губернских ведомостей» и «Журнале Министерства Внутренних дел». Все остальные публикации являлись лишь вариациями этих статей. Приводим здесь текст из «Виленских губернских ведомостей» (№24 за 1846 год).
Фольварк Завель на карте второй половины XIX века
«Граф Константин Тизенгауз, в письме своем, писанном на имя Мюнхенского профессора зоологии, Г. Вагнера, которое заимствуем мы из издаваемого в С. Петербурге па польском языке «Тыгодника», сообщает следующее:
«Я думаю, что описание случившегося на Востоке явления, любопытного в отношении естественной истории, давно уже вам известно. В Константинопольском Вестнике, два раза напечатано было известие о выпавшей, в весьма значительном количестве, манне с неба, в Малой Азии, в окрестностях Сирвигисаркаго Пашалыка, и во многих других местах в 1841 г., и в нынешнем в Еннишере, где жители, томимые голодом, воспользовались этим небесным произведением, употребляя его вместо хлеба, и т. д.
Но это редкое явление тем более любопытно для просвещенного естествоиспытателя, что оно возобновилось и в наших странах. Не в большом расстоянии от Постав, места моего пребывания, на мызе Завель, принадлежащей к местечку Сморгонь, лежащей на правом берегу реки Вилии, Виленской губернии в Свенцянском уезде, между 54° 45′ широты, и 44° долготы, 22 мая, при ясной и теплой погоде, при температуре 10 градусов тепла по термометру Реомюра, и при высоте барометра 27 дюймов 6 линий, когда состояние атмосферы нисколько не предвещало бури, при юго-западном ветре, в 6 часов пополудни, появилась значительная туча с громовыми ударами, из коих одним сожжен мой хлебный магазин, и проливным теплым дождем, который шел в продолжение всей ночи.
На другой день, утром, управитель мызы Завель, по имени, Вроблевский, заметил из окна что-то похожее на градины, покрывавшие изредка дерн в прилегающем к дому саду; чтобы лучше убедиться, он тотчас вышел туда и, к удивлению своему, вместо градин нашел неизвестный ему состав в виде небольших раздробленных шариков, которых набрал полную тарелку, и поставил на солнце для просушки.
Эти шарики, по его рассказу разной величины, то есть от обыкновенного ореха доходившие до величины грецкого, были все раздроблены, однако из распавшихся частей можно было заключить о наружности целых шариков. Части были извне выпуклы, совершенно гладкие, в изломе несколько жестковаты, довольно прозрачны как студень, но плотны и хрупки.
Спустя четыре дня потом, он же Вроблевский собрал еще несколько остатков этого состава, который, несмотря на беспрерывный дождь, не подвергся порче. Человек, рассказавший мне эти подробности, известен по испытанной мною его верности, и я ручаюсь в действительности его рассказа, темь более, что он не имел причины обманывать меня, и даже не подозревал, чтобы это была манна.
Состав этот, сообщенный мне в незначительном количестве, совершенно сух и находится в частях разной величины; самые большие весят до 5 граммов; в естественном своем состоянии состав сей ноздреват, похож на тесто, волокнист, цвета светло-серого, несколько прозрачен и довольно тверд, запаха не имеет никакого, вкус обнаруживает едва различимый, крахмальный; в мготи растирается в весьма белую муку.
Сравнительная тяжесть его не много значительнее воды, будучи зажжен горит, желтым пламенем с шумом, издавая запах жженого сахара, и оставляя мало угля. Находясь в воде около суток, бухнет вдвое, получая вид студеня, но не разлагается. При растирании между пальцами раздробляется в мелкие кусочки, которые не липнут к ним. Разлагается, по большей части в алкоголе; алкогольный раствор, впускаемый каплями в дистиллированную воду, оседает муть в виде голубоватого облака, который довольно долго держится на поверхности, прежде чем опустится на дно.
Нельзя сомневаться в том, что природа этого состава занимает место среднее между камедью-живицею и живицею, и что это может быть действительная Манна Ман-Гу священного писания».
Р. S. Состав этот, кажется, составляет органическое вещество, растительное sui generis, и мог случайно образоваться из растительных бальзамических паров, накопившихся в верхних слоях атмосферы и электричеством преобразованных.
Оливер и Эренберг называют действительною манною, два сладко-крахмальные состава, известные на Востоке под именем «Манна-Терпьябин», один из сих составов выходит из кустарника Alhagi camelorum и maurorum, в виде Трагакантской камеди; другой образуется на концах ветвей кустарника Tamarix mannifera посредством насекомого Coccus manniparus» .
Как видно, состав выпавшего вещества был описан настолько подробно, что даже спустя более чем 170 лет, сохраняется высокая вероятность, что он сможет быть идентифицирован современными специалистами. Далеко не каждый «неизвестный образец» и сегодня подвергают столь тщательному анализу.
Впрочем, уже тогда появились довольно обоснованные предположения, которые были изложены в «Журнале Министерства внутренних дел», а после перепечатаны почти дословно «Виленскими губернскими ведомостями» . Начало статьи дублирует уже известные нам сведения, но затем приводятся новые факты.
Статья из «Виленских губернских ведомостей» (1846 год, №52)
«…В последствии, явилось в сущности сходное, хотя менее определительное, мнение известного Виленскаго естествоиспытателя Г. Юндзилла, который полагал, что «всякая манна падающая из атмосферы, есть произведение метеорическое, образующееся непонятным для нас образом, точно так же, как известные аэролиты и массы атмосферического железа».
Было и другое, гораздо простейшее объяснение, что все это не что иное, как «остатки растительных корней, размытых в земле проливным дождем».
Между тем, местное Губернское начальство возложило на Доктора медицины Римкевича, точное и подробное дознание всех обстоятельств, сопровождавших явление, в самом фольварке Завель.
Отправившись туда 16 минувшего августа, Г. Римкевичь начал с того, что исследовал внимательно местность сада, в котором произошло событие. Из сведений, отобранных от жителей фольварка, оказалось, что после бывшего вечером и ночью 22 марта проливного дождя, вещество, называемое «манною», найдено было в одной только возвышенной части принадлежавшего к фольварку Завель сада, между фруктовыми деревьями; в прочих же местах, равно как и в низменной сырой части сада, вовсе не открыто никаких следов этого вещества.
Означенный сад расположен при самом фольварочном строении, на местности гористой, и возвышенная часть его, бывшая местом появления так названной «манны», обращена к юго-востоку и примыкает с северной и западной сторон к заслоняющему его от ветров боровому лесу.
На ней растут: Lichnis dioika (fl. alba), Artemisia Absinthium, Artemisia vulgaris, Triticum repens, Convolvulus arvensis, Leonurus Cardiaca, Achillea Millefolium, Aretium Lappa, Polygonum Connvolvulus, Rumex acetosa, Silene inflata, Vicia cracca, Scabiosa arvensis, Plantago lancwolata, а наиболее всех Polygonum aviculava; в числе же собственно дерев, кроме фруктовых, как то: яблонь, груш и слив, есть: Populus monitifera, Populus fastigiata, Acer platanoidos и Betula alba.
В низменной части сада, обращенной к югу, найдены деревья: Alnus glutinosa и Salix fragilis, также Rumex obtusifolius, Glyceria aquatic, Geranium sylvaticum, Geranium palustre, Spirea ulmaria, Ranunculus reppens, Cerastium aquaticum, Veronica Chamedrys, Lisimachia nimularia, Iris pseudocorus, Alchemilla vulgaris, Potentilla anserinа, Prunella vulgaris , Myosotis palustris, Epilobium palustre, Galium palustre, Viola palustris, Caitha palustris и Polygonum minus. Сверх того, в этой части сада, находится в изобилии Chaerochyllum silvestre, и, по качеству почвы, долженствовал бы расти Ranunculus Ficaria, но этого последнего растения не отыскано даже корней.
Затем, эконом фольварка Баранцевич, стражник тамошних лесов Альхимович и фольварочные служители, на сделанные им запросы показали, что помянутой «манны», кроме сада и то в возвышенной только его части, ни в каком другом месте, при деревне Завель, найдено не было.
Кроме того, Альхимович показал, что, еще вечером 22 марта, рабочие на фольварке женщины открыли эту манну на белье, разосланном ими в вышесказанном саду; а, 23 числа по утру, ее заметили уже и на земле в той же части сада, в виде отдельных зерен или шариков, лежавших кучками.
Все пространство, которое занято было этими кучками между фруктовыми деревьями сада, заключало не более четырех или пяти квадратных саженей; а самые зерна или шарики, тотчас по открытии их, были мягки, наподобие полуостывшего студня и довольно прозрачны; по просушке же, крепли и значительно теряли свою прозрачность.
На месте, в это время, оставался только небольшой кусочек вещества, вовсе недостаточный для положительного определения физических и химических свойств его. Но, еще прежде, вещество это, в сухом виде и в значительнейшей массе, было подвергнуто исследованию бывшим при упраздненной Виленской Медико-хирургической Академии Адюнктом Фармации, Г. Горским, который нашел: что оно состояло из частиц различной величины и вида, из которых самые большие весили до пяти грамм; что частицы эти имели вид губкообразный, цвет бело-серый, лишены вовсе запаха, а вкус имели не совсем похожий на вкус крахмала; что удельный вес этого вещества не много более веса воды.
При сожжении, оно горело с шумом, пламя издавало желтоватое, а запах жженого сахара; что, при погружении в воду, частицы его бухли; сдавленные в сухом виде между пальцами, распадались на мелкие части, которые к пальцам не прилипали; в спирте большею частью растворялись и, по прибавке к раствору дистиллированной воды, давали мутную, облакообразную осадку голубоватого цвета; что, наконец, химические реактивы не могли открыть в означенном растворе никаких следов крахмальных, или сахарных веществ, а казалось вещество это принадлежавшим к роду среднему между смолистыми камедями и смолами.
Все это дало повод и Г. Римкевичу заключить, согласно с Гг. Тизенгаузом и Юндзиллом, что это отнюдь не размытые дождем корни, но – «продукт метеорический».
Когда сведения сии получены были в Министерстве В. Д. от Начальника Виленской Губернии, Г. Директор Хозяйственного Департамента Министерства, по приказанию Г. Министра, сообщил оныя на обсуждение и заключение Г. Директору Императорского Ботанического Сада в С. Петербурге Фишеру.
Ныне, Г. Фишер, в ответ на сие, уведомил, что, по чрезвычайно малому количеству доставленной к нему для определения этой так называемой «манны», сам он, не смог сделать подробного ея разложения; но его Старший Помощник, Г. Ординарный Академик Мейер, которому поручено было рассмотрение сей манны от Императорской Академии Наук, получив большее количество оной, сделал следующие выводы, с которыми он Г. Фишер вполне соглашается:
1. Метеорическое происхождение этой «манны» ничем не доказывается и было бы совершенно противно естественным законам.
2. Слоистый наружный вид вещества происходит не от разорвания клетчатки, но от неровного проницания в оное сырости.
3. В веществе этом вовсе не имеется клетчатки; но оно состоит исключительно из «крахмального вещества» (amulum).
4. Ограниченность пространства на коем явилось сие вещество, а также и обстоятельство, что это было на разложенном белье и около, не оставляет ни малейшего сомнения, что вещество это есть не что иное, как «выбитый проливным дождем из белья крахмал».
Истина этого заключения вполне подтверждается опытами, сделанными над крахмалом, чтобы дать ему вид так названной «Свенцянской манны».
Несмотря на такое прозаическое объяснение, предложенное Мейером, споры о том, чем же была «Свенцянская манна», не утихают до сих пор.
«Рыбная манна»
Совершенно невозможно тут не упомянуть о другой истории с манной, о которой писали «Виленские губернские ведомости» в тех же годах. Выглядит она, пожалуй, еще более необычно для наших широт, хотя, где-то в Центральной Азии как раз бы не вызвала особого ажиотажа. Итак, жители г. Вильно 17 августа 1845 года и 8 августа 1846 года на берегу р. Вилии были свидетелями чрезвычайной активности поденок, «известных в простонародье под названием манны».
Приведем здесь отрывок из статьи, в которой описано событие 1846 года: «Любопытство Виленской публики занято теперь небывалым в нашем городе явлением. 8-го августа, в 9-ть часов по полудни, бесчисленное множество крылатых белых насекомых, появилось внезапно над Зеленым мостом и рекою Вилиею […].
Опубликовано 15 мая 2018
| Комментариев 0 | Прочтений 2496
