Литературные мистификации – вероятно, вещь столь же давняя, как и сама литература. До сих пор не утихают споры о том, существовал ли в действительности Гомер и кто «на самом деле» написал пьесы Шекспира…

«Фальшивые» творцы

Можно вспомнить и уже доказанные мистификации. Например, в 1760 году шотландец Макферсон издал «песни Оссиана», выдав себя за переводчика старинной шотландской рукописи. Довольно долго ему удавалось морочить всем голову, пока в 1797 году авторитетная комиссия не доказала его авторство и то, что такой рукописи вообще нет в природе. Проспер Мериме выпустил сборник славянской народной поэзии, причем трюк оказался столь искусным, что на него купился сам Пушкин, переведший фальшивку как «Песни западных славян».


Мистификации создаются с разными целями. Кто-то просто шутит (Козьма Прутков, барон Брамбеус), а у кого-то цели сугубо корыстные – продать свое изделие подороже. Кто не слышал знаменитой истории с «дневниками Гитлера», подделанными настолько умело, что их публикацию начал даже уважаемый западногерманский журнал! И, конечно, сел в лужу – «дневники» оказались чистейшей воды фальсификацией.
Тема литературного жульничества неисчерпаема, и, конечно, в рамках небольшой статьи ее не охватить и частично. Мы лишь хотим рассказать вам о некоторых примечательных случаях, так или иначе касающихся мистификаций.

Тайна «Зеленых яблок»

В 1927 году в СССР был издан, без преувеличения, сенсационный роман. Назывался он «Зеленые яблоки», а на обложке было указано аж 18 авторов, и среди них такие имена, как Джек Лондон, Герберт Уэллс, Роберт Льюис Стивенсон, Марк Твен, Стефан Цвейг… Словом, такое вот «коллективное творчество». А в предисловии «переводчик с американского» (как он сам себя рекомендовал) Николай Борисов заявлял: «Перед вами единственный в своем роде роман, выдержавший в Америке в течение двух лет 625 изданий…»
Уже есть о чем задуматься! И, конечно, стоит заинтересоваться столь, без сомнения, выдающимся произведением. Да еще «в переводе с американского»! Забегая вперед, скажем сразу: ознакомиться с текстом данного произведения можно и сегодня, его легко найти в Интернете. Сюжет представляет собой весьма запутанный детектив с элементами триллера. Сложнее с личностью «переводчика». Установить его подлинное имя нам так и не удалось (он, по различным источникам, «не идентифицирован»), зато сохранилось его письмо о романе. Вот что автор там пишет, якобы своему издателю:
«Вы спрашиваете меня, как я создал такой роман: это очень просто. Как вам известно, я был заключен в тюрьму. И сидя в одиночной камере, был лишен всего: и газет, и книг, и бумаги. Наконец, надо мной сжалились и дали мне груду романов разных авторов. Я пробовал читать их, но это оказалось невозможным. Все герои, откуда-то появлявшиеся, исчезали как раз тогда, когда у меня возникал интерес к ним. Но, читая все эти романы, я был поражен тем, что ни по стилю, ни по манере описания героев они не отличались один от другого. Скука побудила меня заняться созданием своего сюжета, который и был создан, не очень остроумный, но довольно интересный. Я уже подсчитывал будущие гонорары, но, увы, вспомнил, что у меня нет ни бумаги, ни карандаша и написать свой роман я не смогу. И вот тогда я ухватился за те романы, вырывал страницы из разных книг и перемешивал их. Клянусь честью, что только в некоторых местах я позже связал отдельные главы несколькими десятками строчек, и кроме того, перекрестил героев, дав им имена по первым страницам. Я рад, что явился новатором, открывшим новый способ создания блестящих произведений. Только ножницы и клей! В этом душа всей литературы».
Можно было бы, конечно, и это письмо причислить к мистификациям, но в конце «Николай Борисов» перечисляет авторов, из произведений которых взял отрывки. Именно тех, указанных на обложке. Проверить это оказалось нетрудно. И действительно, получился детектив не хуже нынешних! И даже почти логичный…
Правда, справедливости ради следует заметить, что «переводчик с американского» ничего нового, в сущности, не изобрел. Еще Андре Бретон в «Манифесте сюрреализма» (1924) признавался, что пишет свои стихи именно таким способом, хотя склеивал он газетные заголовки. Разница в том, что Бретон претендовал на «литературное открытие», а «переводчик с американского» смеялся над штампами.

Вторая жизнь «Мертвых душ»

В 1872 году литературный мир Санкт-Петербурга был потрясен. Еще бы, обнаружились три неизвестные доселе главы из второй части «Мертвых душ». Текст передал в редакцию журнала «Русская старина» директор гимназии М.М. Богоявленский. Он сообщил, что эти главы находились в бумагах друга Гоголя, Прокоповича, который в 1861 году якобы подарил тексты некоему «полковнику Н.Ф. Я-му». Тот, в свою очередь, и передал их Богоявленскому, решившему спустя 11 лет предать их гласности.
Литературоведы были в восторге. Но когда вопрос о включении «новых глав» в собрание сочинений Гоголя, казалось, был уже решен, неожиданно объявился истинный автор. Он и поведал историю подделки.
Автором оказался тот самый скрывавшийся за сокращением «полковник» Н.Ф. Ястржембский, друживший с Богоявленским. Оба приятеля примыкали к разночинцам и верили Чернышевскому. А тот, в свою очередь, ругал Гоголя за «слабое изображение идеалов» и «односторонность таланта». Вот Ястржембский и решил Гоголя подправить. Недолго думая, он написал три главы в сатирическом духе и преподнес их Богоявленскому как подлинник из архива Прокоповича. Тот же, хотя и догадывался об обмане, противостоять искушению не смог. Но когда дело дошло до публикации, Ястржембского, что называется, совесть заела, и он счел нужным выступить с саморазоблачением.

«Там чудеса…»

Пострадал от фальсификаторов не только Гоголь, но и Пушкин. Ведь его «Русалка» осталась незаконченной, а в 1897 году в журнале «Русский архив» появилось продолжение. В предисловии издателя журнала П. Бартенева объяснялось, откуда оно взялось. «В 1836 году Пушкин читал свою “Русалку” полностью у поэта Губера… На чтении присутствовал Дмитрий Павлович Зуев, ныне маститый старец, одаренный чудесной памятью. Вернувшись от Губера, он записал последние сцены “Русалки”…» Далее Бартенев сообщает, что запись Зуева дважды прочел и подтвердил сам Пушкин. А спустя полвека с лишним, пишет Бартенев, друг Зуева передал драгоценную запись «Русскому архиву».


Вопросы возникли сразу – уж очень не соответствовал уровень «продолжения» текстам Пушкина. Но многие критики настолько доверяли авторитету Бартенева, что объясняли такое положение дел либо тем, что Пушкин читал черновые наброски, либо приблизительностью записи самого Зуева. За дело взялись журналисты, занявшиеся личностью Зуева. Что же удалось узнать?
Дмитрий Павлович Зуев, тайный советник, инженер, был доморощенным поэтом, хотя не достиг на этом поприще заметных результатов. Он сочинил продолжение «Русалки» и, отлично понимая, что под его собственным именем такое продолжение едва ли имело бы успех, решился на фальсификацию, неожиданно для него самого встретившую поддержку Бартенева, а вслед за тем и академических кругов… Между тем, как выяснилось, Зуев вообще никогда с Пушкиным не встречался.

Пушкин и число зверя

Сам Александр Сергеевич порой был не чужд литературных забав. В 1912 году историком П.Е. Щеголевым и литературоведом Н.О. Лернером была опубликована (точнее, переиздана) повесть «Уединенный домик на Васильевском». В ее основе лежала история, рассказанная Пушкиным в 1828 году на вечере у Карамзиных, где присутствовал и молодой писатель Владимир Титов. В сюжете повести был и сатанинский совратитель, и загадочный извозчик с номером 666 – числом зверя из Апокалипсиса.
Впоследствии Титов записал рассказ Пушкина и явился к нему с просьбой подтвердить верность записи. Пушкин рассмеялся и возражать не стал.
Первая публикация появилась на страницах «Северных цветов» под псевдонимом «Тит Космократов». Возможно, Пушкин просто пародировал Гофмана с его «романтической мистикой». Однако в академические издания Пушкина эта повесть все же не входит.

Что в имени тебе моем…

Кстати, о псевдонимах. Эта тема идет бок о бок с литературными мистификациями. Казалось бы, какая тут связь? Иванов издает свои произведения под фамилией Петров, что же тут особенного? Но не все так просто. Порой псевдоним диктовался общественными условностями. Например, Екатерина II, будучи отличным драматургом, печатала свои пьесы вообще без подписи, а великий князь Константин Романов публиковался под инициалами К. Р. Ну, не принято тогда было у царственных особ «сочинять» – низкое занятие!
А вот офицерам или чиновникам литературные публикации под своими фамилиями вообще грозили всякого рода репрессиями. И офицер Бестужев (впоследствии декабрист) печатал свои романы под псевдонимом Марлинский, а М.Е. Салтыков, занимавший видные посты, стал Щедриным. Некоторые псевдонимы не расшифрованы и по сей день. Кто такой, например, Агеев, написавший «Роман с кокаином»? Подозревают, что Владимир Набоков, однако это не доказано.
Мистификации, тайны, загадки, псевдонимы… Это неотъемлемая часть литературы. Наверное, так будет до тех пор, пока сама литература в той или иной форме не перестанет существовать.Автор: А.Быстров
Источник: "Тайны ХХ века" №6 2013 г.