Я не ожидал, что все произойдет так просто. В дни, когда Москва гудела после показа по телевидению чеченских публичных казней, я сказал знакомым чеченцам, что хотел бы встретиться и поговорить с одним из тех, кто приводил в исполнение приговоры шариатского суда. И вот передо мной этот человек - палач. Ему лет тридцать. Одет в недорогой костюм, взгляд спокойный, никакой конспирации. Говорит тихо и русским владеет в совершенстве.

- Почему ты согласился на встречу? - спросил я его.

- А почему я должен был не соглашаться? Наоборот, для меня это возможность сказать то, что позволит вам по-иному взглянуть на нашу жизнь. На наше правосудие.

- Неужели ты для этого специально приехал из Чечни?

- Нет, конечно. Приехал я для приведения приговора в исполнение. Мне передали твою просьбу.

- Позволь, ты приехал исполнять решение шариатского суда в Россию?

- Да. Шариат допускает такое. Но осужденный, разумеется - чеченец.

- Это смертный приговор?

- Смертный. В России живет - теперь уже жил - убийца двух женщин. Впрочем, наши люди приезжают в Россию исполнять любые приговоры. Например, наказание палками. Их берут с собой из Чечни, потому что шариат точно регламентирует их размеры. Шариат точен во всем, процесс казни или наказания расписан во всех подробностях. Вплоть до размеров камней и до того, какой жесткости должна быть плеть. Даже сила удара и та определена... Например: бей так, чтобы не были видны твои подмышки.

- А как же российские правоохранительные органы? Ведь вы посягнули на их, так сказать, епархию.

- Смешно и глупо рассчитывать, что ваша милиция,, прокуратура и суд добьются справедливости. Если они вас устраивают, так и живите с ними. Вот вы говорите, что правосудие по законам шариата - незаконно, недопустимо, жестоко и так далее. Скажи мне, пожалуйста, а российское правосудие лучше? Между тем, плох суд шариата или хорош, но в нем есть логика. И она не меняется в зависимости от того, кому в данный момент принадлежит гражданская и военная власть. Под суд шариата с одинаковой легкостью может попасть простой крестьянин и полевой, вооруженный до зубов командир из самых крутых, хотя бы тот же Басаев. Я бы хотел посмотреть, как вы, русские, потянули бы в суд, да еще попробовали бы вынести приговор Грачеву. У вас любой мафиози мнит себя выше генерального прокурора. А вот недавно шариатские гвардейцы наведались в ваши края, чтобы наказать одного чеченского мафиози, на которого нажаловались родственники: он вел недостойный мусульманина образ жизни. Как миленький, получил сорок палок.

- Прости, что это за шариатские гвардейцы?

- Поскольку в Советском Союзе Бога "не было", то не было и шариатского суда. А кровная месть, по законам которой у нас разбирались многие конфликты, - не шариат. Вообще, кровная месть - это наше проклятие. Совершенно бессмысленно гибнут мужчины, многие в самом расцвете сил. А чеченцев и без того мало. И вот сначала противостояние, а потом война с Россией. На учете каждый мужчина. Потому что каждый мужчина -воин. От него требовалось одно: вести джихад. То есть воевать с Россией, защищать родину и свой народ. А Дудаев уже провозгласил Ичкерию мусульманским государством. Тогда, во время войны, в каждом отряде находились своего рода шариатские наблюдатели. Гвардейцы же в основном появились после войны, когда пришло время спокойно регламентировать нашу жизнь. Их всего две тысячи. Средний возраст 25-27 лет. Многие из них во время войны ходили в смертниках, то есть получили благословение на то, чтобы пожертвовать жизнью. Мальчиками они проходили обучение в открывшихся при мечетях медресе - религиозных школах. Вся наша жизнь -строгое следование Корану. Мы соблюдаем все посты. В принципе, мы себе не принадлежим: каждую минуту мы должны быть готовы исполнить приговор шариатского суда. Многие из нас девственники, и все не поддерживаем отношений с женщинами. Юноша, вступающий в гвардию, не должен курить. Более того, он вообще не имел права прикоснуться к табаку. Об алкоголе и наркотиках говорить не приходится. Единственное отступление от догм - занятия спортом. Это поощряется. В случае смерти гвардейца его родителям полагаются немалые льготы. Служить тяжело. Но это считается высшей честью. После службы жизнь гвардейца становится, конечно, более светской. Но, если пользоваться принятыми у вас определениями, гвардейцы продолжают быть элитой мусульманского общества. Важно, что шариатские гвардейцы и судьи действуют именем Аллаха и от Аллаха, они должны быть чисты перед ним. Теперь скажи, чисты ли ваши судьи, следователи, милиционеры перед своим Богом? Или хотя бы перед своей совестью?

- Спустимся, однако, на землю. Как бы то ни было, но чеченцы, как и все мы, далеки от идеала. И водочку попивают. И предаются блуду. И воруют. Да не только у русских - у своих соплеменников тоже.

- Насчет водочки.,. Во время войны шариатские наблюдатели строго следили, чтобы водку продавали только федералам.

- Война войной, но я знаю немалое количество чеченцев, которые не откажутся от стаканчика. И в этом я не вижу ничего особенного. Неужели шариатский суд и шариатские гвардейцы в состоянии добраться до каждого вашего пьянчужки? И строго наказать его? Зачем вообще наказывать?

- Это не обсуждается. Как говорится, Аллаху лучше известно, за что наказывать правоверного, за что не наказывать. В вашем представлении шариатский суд -сплошное средневековье. Однако с самого его возникновения судьи неукоснительно соблюдали презумпцию невиновности. Насколько я знаю, в ваших законах она появилась совсем недавно. А в мусульманском мире с давних времен человек, предстающий перед судом шариата, не преступник, пока не будет доказано обратное. С тем же пьянством... Допустим, я не в ладах с соседом. И он знает, что я не прочь, как ты говоришь, опрокинуть стаканчик. Вот он, думая, что я в данный момент пьян, зовет шариатскую гвардию. И та заходит ко мне в дом. Не пустить ее я не имею права. Гвардейцы вместе с собой приводят в мой дом и доносчика. И видят: я трезв. Мне приносят извинения. А соседа немедленно подвергают наказанию. Точно такому же, какому подвергся бы я, если бы меня застали пьяным, -сорок палок. В шариатском суде доказательства получают с помощью свидетелей. И если выяснится, что свидетель врет, то чаще всего его наказывают, как будто бы это он совершил преступление, о котором идет речь. Но коли я окажусь пьяным, то, делать нечего, надо смириться с судьбой.

- Сорок палок. Так ведь можно если не убить, то покалечить...

- Да ведь я сказал, что шариат все регламентирует, даже силу удара, даже те места, по которым человека нельзя бить, даже одежду, в которой он должен быть одет в момент наказания. Не могу сказать, что сорок палок - удовольствие, но никакого серьезного телесного ущерба человек не получает. Разве что синяки. Это не столько мучительное наказание, сколько позорящее. Да и те, кто наказывает, все прекрасно понимают.

- А за прелюбодеяние какое назначается наказание?

- Более серьезное. Сто палок. Но и в этом случае с человеком ничего страшного не происходит... Только позора больше. Куда хуже приходится человеку, уличенному в воровстве. В первый раз ему отсекают пальцы на руке. Во второй раз отсекают кисть или отрезают ухо. Но после войны, на которой было покалечено немало людей, пальцы и кисти ворам а Чечне не рубят. Чтобы не возникла путаница, чтобы честных людей, потерявших пальцы и кисти на войне, не считали ворами. И наоборот. А вот если у человека нет уха или даже двух ушей, то тут с ним все ясно. Эти безухие из Чечни бегут в Россию. В Чечне к ним никто и не подойдет.

- Но вот смертная казнь...

- Это вопрос куда более сложный. Не думай, что у нас по поводу смертной казни не было споров. Но за что казнят в Чечне? За все то, за что казнили и в России. К тому же мы - маленькая страна. Нету нас возможности иметь много тюрем. Не можем мы организовать пожизненное заключение. Во время войны казнили предателей. По НТВ в то время показали расстрел председателя-старика. В России возмущались: негуманно ставить старого человека к стенке. Но нам надо было выиграть войну. И мы ее выиграли. В какой-то степени и. благодаря жестокости. На то и война. Казнили мы российских летчиков и контрактников. Летчики сбрасывали бомбы, под которыми гибли женщины, старики, дети. И летчики знали о том, что их вылеты несут смерть прежде всего мирному населению.
Контрактники хотели на войне заработать деньги. Им рубили головы. Они были недостойны пули - они каратели. Я не спорю: это страшная казнь. Но не страшнее всего того, что происходило в Ичкерии. Палачу предписывалось отрубать голову одним ударом. Если ему это не удавалось, палач сразу после казни получал шестьдесят палок. Я не знаю, сколько было таких казней. Но с 1993 года в Чечне было приведено в исполнение более трехсот смертных приговоров в отношении самих чеченцев. И еще около ста человек ждут смерти.

- Но почему вы перешли к публичным казням? Ведь это и впрямь средневековье.

- По-настоящему публичными эти казни сделало российское телевидение. Мы не просили транслировать их на всю страну и мир. Мне кажется, что, не случись такой трансляции, никто бы в Москве не пошевелился. Тем более, что публичность казни для нас, чеченцев, имеет совсем другое значение, другой смысл. Расскажу одну историю. В одном из аулов трое совершили акт мужеложства - якобы изнасиловали одного человека, Родственники потерпевшего немедленно объявили кровную месть и принялись отстреливать родичей тех троих. Последние не преминули ответить тем же. Началось взаимное истребление. И это во время войны, когда нужен каждый мужчина. В этот конфликт вмешался шариатский суд. Провели следствие. Выяснили, что пострадавший, мягко говоря, страдал "голубизной". Никакого насилия над ним не было. Получалось, что вина в этом преступлении распределяется поровну. Гвардейцы окружили дома кровников. И потом расстреляли по одному мужчине от каждого рода. И кровная месть прекратилась. А ведь она должна идти до тех пор, пока в семьях жив хотя бы один мужчина. Тем самым были спасены остальные мужчины этих родов. Публичность смертной казни как раз и призвана показать: преступник понес кару, и покарал его Аллах - он дал человеку жизнь, он ее и отнял. А раз так, то ни о какой кровной мести не может быть и речи. К тому же вина преступников каждый раз доказывается.

- А что ты сам испытываешь, когда приводишь приговор в исполнение?

- Ничего, что помешало бы мне быть слугой закона. Я искореняю зло. И я верующий человек. Это вы, русские, стесняетесь такой работы. Все хотите за что-нибудь спрятаться. А зачем прятаться мне? Что я еще должен чувствовать... Ну, хорошо. Скажу, что это примерно то же самое, когда стреляешь в бешеную собаку. Она уже погубила нескольких людей. Накопившаяся в ней зараза может заставить ее погубить и других. Так кого жалеть? Бешеную собаку или тех, кого она может убить?

- Даже если эта бешеная собака женщина или ребенок?

- А что от этого меняется? Законы, установленные Аллахом, установлены для всех. Никто не может нарушать их безнаказанно...Автор: А.Иванов
Источник: "Интересная газета. Тайны истории" №9 2011 г.