Генрих VIII был параноиком и везде видел заговоры? Его род был проклят? Он казнил своих жен, потому что подозревал их в колдовстве? И начал Реформацию, только чтобы развестись? Разбираемся, что из этого правда, а что нет...

Легенда 1. В молодости Генрих VIII был гуманистом

Вердикт: это правда.

Прежде чем переходить к сути вопроса, стоит разобраться, кто такой гуманист — вернее, кого можно назвать гуманистом применительно к истории XVI века. Толковый словарь дает два варианта ответа. Первый звучит так: гуманист — это тот, кто признает ценность человека как личности, его право на свободу, сча­стье и прочее. В этом смысле вердикт будет скорее отрица­тельным. Бес­спорно, в молодости большинство людей несколько добрее и гуманнее, чем в зрелые годы, но жизнь англичан XVI века можно смело назвать суровой: беско­нечные военные и религиозные конфликты, повторяю­щиеся эпидемии , массовые публичные казни, на которые зрители шли как на праздник. Все это подводит нас к неутешительному выводу: в те времена человеческая жизнь ценилась не слишком высоко. По современным меркам жители шекспировской Англии были черствыми и циничными. В свою очередь, Генрих VIII даже в молодости не отличался излишней чувстви­тельностью, а в зрелые годы и вовсе прослыл тираном.


Второе значение термина «гуманист» — представитель так называемого гуманизма, деятель эпохи Возрождения, образованный, ученый человек, преуспевший в науках и искусствах. И здесь в пользу Генриха VIII можно сказать многое. Разумеется, он не был ученым или видным деятелем науки в полном смысле слова, но королей-ученых в принципе не существует — во всяком случае, европейская история таких примеров не знает. Тем не менее в молодости Генрих VIII был очень близок к гуманистическим кругам. Он прекрасно знал языки, например латынь. Некоторые ученые предполагают, что в 1521 году он даже написал по-латыни богословский труд «В защиту семи таинств», где отстаивал принципы католической веры и яростно критиковал протестантизм. За эту книгу Генрих получил от папы Льва X титул «защитник веры». Впрочем, авторство этого сочинения — предмет дискуссий, по наиболее распространенной версии, основную часть текста мог написать знаменитый философ Томас Мор.
Вообще, Генрих владел семью языками: английским, французским, испанским, немецким, итальянским, латынью и греческим. Как и любой принц того времени, он также изучил семь свободных искусств: грамматику, риторику, диалектику, арифметику, геометрию, музыку и астрономию. К ним стоит прибавить историю — необычайно популярную в XVI веке науку. Считалось, что из деяний людей прошлого можно черпать назидательные примеры. Генрих VIII очень любил произведения античных авторов, в частности рассказы о подвигах Александра Македонского. Наконец, король был неплохим поэтом и талантливым музыкантом: он прекрасно играл на лютне. Например, во время ухаживания за Анной Болейн Генрих положил на популярную в то время мелодию собственные стихи и подарил англичанам знаменитую песню «Зеленые рукава».
Историки, конечно, не называют Генриха VIII гуманистом, но подчеркивают, что в молодости он казался своим современникам образцом просвещенного ренессансного государя — покровителя ученых и людей искусства. Король приглашал ко двору художников, музыкантов и поэтов, дружил с Томасом Мором, неоднократно бывал у него в гостях и даже делил с ним скромную трапезу. Восшествие Генриха VIII на трон приветствовали все самые знаме­нитые ученые его времени. Например, Эразм Роттердамский считал его очень талантливым и многообещающим государем. Он писал:

«Это всесторонне одаренный гений. Король непрестанно учится; время, свободное от государственных дел, он посвящает чтению или проводит диспуты - которые обожает - с достойной восхищения вежливостью и необычайным спокойствием» 

Томас Мор был о Генрихе не менее высокого мнения и посвятил молодому королю восторженную оду:

Он в благородном величье средь тысячи спутников виден,
И августейшая стать силой такой же полна.
На руку быстр он не меньше, чем сердцем исполнен отваги…
Пылкая сила в глазах, обаятелен облик…
<…>
…Истинно, это лицо — вестник достойной души.
Как рассудительный ум преисполнен зрелости мудрой…
<…>
Он для торговли моря отверзает. <…>
Должности все в государстве, которые прежде негодным
В откуп давались, раздал людям достойнейшим он.
<…>
…Кто благородным рожден и с просвещенным умом,
Коего девять сестер   омыли кастальскою влагой ,
Философией  самой было ему внушено? 

К сожалению, это прекрасное начало оказалось иллюзией. Эразм Роттердам­ский приехал в Англию вскоре после коронации Генриха VIII, но уже в 1513 году покинул страну, разочаровавшись и в британских университетах, и в англий­ском короле. Томас Мор дослужился до поста лорд-канцлера, но в итоге лишился головы за то, что выступил против церковной реформы. Словом, из прекрасного ренессансного принца, преисполненного почтения к наукам и любви к искусствам, Генрих VIII довольно быстро превратился в обычного короля — не хуже, но и не лучше других.

Легенда 2. Он обожал рыцарские турниры и сам в них участвовал

Вердикт: это правда.

Генрих VIII действительно любил турниры, но в этом не было ничего необычного. Первую половину XVI столетия называют закатом эпохи рыцарства. Европейцы все еще зачитывались рыцарскими романами, с большим удовольствием участвовали в турнирах или, если социальный статус, пол и здоровье этого не позволяли, от души наслаждались этим зрелищем. Даже на поле боя рыцарская конница все еще играла главную роль. То есть в этом случае Генрих VIII — всего лишь типичный пример достойного, по меркам своего времени, государя. Вот если бы он не одобрял турниры, то прослыл бы большим оригиналом, причем со знаком минус.
Впрочем, для Генриха VIII увлечение рыцарской тематикой было не только данью моде, оно вполне соответствовало склонностям короля. В молодости Генрих был настоящим атлетом. Высокий, широкоплечий, румяный, он мог провести весь день на охоте, а вечер и часть ночи — за танцами. Юный король  виртуозно стрелял из лука, прекрасно играл в мяч (аналог современного тенниса), увлекался борьбой и даже футболом. Хотя последняя игра и счита­лась увлечением простолюдинов, Генрих упоенно носился по полю вместе со своими придворными и даже заказал себе специальную обувь — высокие, закрывающие лодыжку кожаные ботинки на рельефной подошве. Стоили они немало — четыре шиллинга (в переводе на современные деньги — примерно 100 фунтов).


Что касается турниров, то они были истинной страстью короля и организо­вывались с большой пышностью. На первом турнире своего царствования Генрих VIII не сражался, потому что тот был устроен по случаю коронации: только что вошедшему на престол государю обычай отводил роль зрителя. Зато Генрих с увлечением наблюдал, как рыцари, разделенные на «воинов Афины» и «воинов Дианы», сходились в поединках и участвовали в общей схватке.
Пожалуй, самым роскошным турниром за годы правления Генриха VIII был бой, устроенный в честь рождения его сына Генриха в 1511 году. По приказу короля в специальной книге из 36 пергаментных листов создали иллюстри­рованный рассказ об этом состязании.
Генриху действительно было чем гордиться. Четыре рыцаря-претендента, в числе которых был и сам король, бросили вызов четырем рыцарям-ответчикам. Генрих VIII сражался под девизом «Верное сердце» и добился чистой победы — разбил свое копье о шлем соперника и выбил того из седла. Все трофеи Генрих VIII положил к ногам супруги Екатерины. К несчастью, радость триумфа вскоре омрачила трагедия: маленький принц Генрих умер, не прожив и двух месяцев.
Лучшим доказательством любви Генриха VIII к воинственным развлечениям является его коллекция доспехов. До наших дней дошло шесть комплектов, большинство из которых находятся в собрании Королевской оружейной палаты. Они демонстрируют превращение короля из стройного, подтянутого воина в весьма дородного мужчину. Любопытно, что доспехи эти очень разные, поскольку предназначались для разных видов состязаний. В 1520 году для Генриха изготовили уникальный, полностью закрывавший тело панцирь: плотно подогнанные стальные пластины прикрывали даже ягодицы и подко­ленные впадины. Очевидно, что сидеть в седле в таких доспехах невозможно — они делались для пеших поединков. Комплект 1514 года, напротив, предна­значался для конных сшибок. Помимо обычных элементов, он был оснащен еще и торчащей латной юбкой , доходившей почти до колен, с широкими вырезами спереди и сзади. В конном бою эти разрезы надежно закрывались передней и задней луками  рыцарского седла.
Хотя турниры XVI века — это уже скорее спорт или высокое искусство, а не смертельный бой, травмы были практически неизбежны. В 1524 году Генриха выбили из седла метким ударом в голову: копье противника прошло сквозь смотровую щель забрала. Его величество в тот же день смог продол­жить участвовать в состязаниях, но все же падение, не говоря уже о самом ударе, оказалось весьма ощутимым. Возможно, у Генриха было сотрясение мозга: когда монарха подняли, он нетвердо держался на ногах и не мог сфокусировать взгляд.
В 1536 году на турнире в Гринвиче король получил намного более серьезную травму. Он полетел на землю вместе с лошадью, закованной, как и сам монарх, в стальную броню. Упали они крайне неудачно — всадник оказался снизу. Неудивительно, что Генриха не удавалось привести в чувство целых два часа. К тому же у короля были серьезно травмированы ноги: по мнению современ­ных медиков, речь шла об осколочных переломах. Результаты оказались неуте­шительными — кости срослись, но Генрих начал заметно хромать, вскоре на ногах появились крайне болезненные незаживающие язвы . Король больше не мог участвовать в турнирах, начал стремительно набирать вес, у него появились головные боли и бессонница, окончательно испортился характер. К тому же спустя несколько дней после трагического турнира 1536 года у второй жены Генриха Анны Болейн начались преждевременные роды (как утверждала сама королева, из-за нервного потрясения и страха за жизнь супруга). Мальчик родился мертвым. Генрих лишился долгожданного наследника и безмерно горевал. Все это подводит нас к неутешительному выводу: Генрих VIII страстно любил турниры, но эта любовь стоила ему здоровья и, возможно, также стала причиной гибели его сына.

Легенда 3. Его род был проклят

Вердикт: это неправда.

С точки зрения любого профессионального историка, разговоры о прокля­тиях — это совершенно несерьезно. Конечно, в XVI веке многие европейцы увлекались оккультизмом — в частности, короли и аристократы регулярно прибегали к услугам астрологов. Считалось абсолютно нормальным составлять гороскопы и согласовывать свои действия с движением планет. Не меньшим успехом пользовалась и алхимия. Главной целью адептов этой науки было превращение неблагородных металлов в благородные — золото и серебро. Считалось, что эта трансмутация возможна при соблюдении двух условий: последовательности химических реакций и происходящего параллельно духовного совершенствования алхимика. Еще одной гранью проникнутой мистикой культуры XVI века была вера в существование ведьм и колдунов, способных насылать проклятия.


Однако в сохранившихся документах той эпохи нет решительно никаких сведений о злом роке, преследовавшем династию Тюдоров. Эта версия истории — плод фантазии романистов, обращавшихся с историческим материалом более чем произвольно. Пожалуй, самым заметным явлением такого рода стали романы современной британской писательницы Филиппы Грегори. Необходимо подчеркнуть, что изложенная в них теория в высшей степени фантастична. По версии Грегори, прародительницей рода Елизаветы Вудвилл, супруги Эдуарда IV Йорка, была кельтская богиня вод Мелюзина. В романах «Белая королева» и «Белая принцесса» подробно рассказано, что Елизавета Вудвилл и ее мать Жакетта Люксембургская обладали нешуточными магическими способностями: они могли насылать бури, дожди и туманы, предвидеть будущее и, конечно же, избавлялись от врагов при помощи колдовства. Например Елизавета якобы иссушила правую руку своего деверя Ричарда III. Тюдоры также пали жертвой проклятия Елизаветы. Эта семья должна была терять старших сыновей и в конце концов сгинуть, потому что мать Генриха VII Маргарет Бофор якобы организовала убийство старшего сына королевы-ведьмы.
Но не будем торопиться. Проклятие Тюдоров — это откровенный обман. Зато Генрих VIII несколько раз говорил о своем собственном, индивидуальном проклятии. Напомню, что первый брак Генрих заключил с испанской принцес­сой Екатериной Арагонской, которая до того, как стать его супругой, несколько месяцев была замужем за старшим братом короля Артуром Тюдором. Екате­ри­не никак не удавалось родить здорового наследника престола, и, по-видимому, Генрих пришел к выводу, что его брак с Екатериной проклят, потому что женитьба на вдове — страшный грех. В итоге король решил развестись.
Во второй раз мысль о проклятии пришла Генриху при аналогичных обстоя­тельствах. Его вторая жена Анна Болейн также не подарила монарху сына. В 1533 году она произвела на свет дочь — будущую великую королеву Елизавету I. В 1534 и 1536 годах у Анны произошли выкидыши. Генрих разочаровался и во второй супруге: он публично сетовал, что этот союз тоже проклят. На этот раз уже покойной Екатерине Арагонской отводилась роль невинной жертвы, а Анне Болейн — бесчестной соблазнительницы, разрушительницы домашнего очага.
Очевидно, что Генрих VIII был человеком увлекающимся, склонным, во-первых, менять мнение под влиянием обстоятельств и, во-вторых, винить в своих бедах других. Но у этой «проклятой» истории счастливый конец. Третья жена монарха Джейн Сеймур в 1537 году все-таки родила долгожданного наследника, король успокоился и о злом роке больше не упоминал.

Легенда 4. Генрих VIII был параноиком и везде видел заговоры

Вердикт: это неправда.

Генрих VIII имеет, что называется, устойчивую репутацию параноика. Этот стереотип настолько распространен, что вездесущие британские ученые проанализировали «историю болезни» короля и пришли к нетривиальному выводу: характер Генриха VIII к старости стал совершенно невыносимым, потому что государь в течение жизни получал многочисленные травмы головы, а самой серьезной из них было упомянутое падение с лошади на турнире 1536 года . Выдвигались и другие медицинские теории.
С точки зрения историков, на паранойю ситуация определенно не тянула, да и травмы головы здесь, скорее всего, ни при чем. Характер и мировос­приятие короля менялись постепенно, с годами он становился все более властным и в конце концов превратился в крайне жесткого, не терпящего возражений правителя, но, что очень важно подчеркнуть, вполне здорового ментально. Многие современники считали Генриха VIII тираном, но никто не называл его безумным королем.


Для того чтобы разобраться в вопросе подробнее, стоит вспомнить, кем были жертвы Генриха VIII. Казнил ли он кого-то просто так, в припадке умопоме­шательства, или действия короля всегда имели причину? Когда речь заходит о тирании Генриха VIII, в первую очередь вспоминают о казни двух его жен — Анны Болейн в 1536 году и Екатерины Говард в 1542-м. Обе казни имели смысл, они не были оправданы с моральной точки зрения, но подданные понимали, почему король поступил именно так. Анна Болейн начала крайне раздражать Генриха и не родила ему сына. Это, конечно, не повод для казни, но англичане с готовностью приняли такой шаг монарха: Анна была чудовищно непопулярна. Екатерина Говард, по меркам той эпохи, и вовсе сама напросилась на плаху, потому что почти открыто изменяла мужу. Жертвами Генриха VIII стали также несколько его министров: в 1530–1540 годы арестовали Томаса Уолси, Томаса Кромвеля и Томаса Мора. Уолси повезло, он умер вскоре после заключения под стражу. Кромвель и Мор взошли на эшафот. В этом случае важно подчеркнуть: все трое были выведены из игры по рациональным соображениям. Генрих расчет­ливо убирал с дороги тех, кто не желал или не мог проводить намеченную им по­литическую линию. Среди жертв Генриха VIII было немало католических священников, не спешивших поддержать Рефор­мацию , а также радикальных протестантов, требовавших более серьезных перемен. Казнил Генрих и тех, кто мог по праву крови претендовать на корону Англии. Точное число осужден­ных — предмет дискуссий, но оно точно было больше, чем у предшественников Генриха VIII или в правление его детей.
К концу жизни Генрих стал крайне подозрительным, не соглашаться с ним было откровенно опасно. Придворные очень боялись сказать что-нибудь не то и попасть под горячую руку. Этот страх нашел отражение в легенде о последних минутах жизни короля. Поговаривали, что собравшиеся у его постели придворные не сразу поняли, что он скончался. Они опасались, что жестокий монарх просто притворяется, чтобы узнать, как поведут себя верные слуги. Но является ли тирания формой безумия, каждый уже решает для себя сам.

Легенда 5. Он казнил жен, потому что подозревал их в колдовстве

Вердикт: это неправда.

Семейная жизнь Генриха VIII заметно отличалась от общепринятых стандар­тов. Король был женат шесть раз, при этом только две его супруги имели достойное происхождение. От монарха ожидали, что он выберет в жены иностранную принцессу, которая сможет принести новые дипломатические связи и желательно солидное приданое. Именно такой завидной партией была первая супруга Генриха Екатерина Арагонская — дочь правителей могуще­ственной и богатой Испании. По политическим соображениям Генрих заклю­чил и свой четвертый брак, с Анной Клевской, происходившей из аристокра­тического немецкого дома Ламарк.
Важно подчеркнуть, что с такой женой приходилось считаться. Ее нельзя было заточить в монастыре и тем более отправить на плаху без серьезных полити­ческих последствий. Да и обвинить ее можно было не во всем. Например, немыслимо было выдвинуть против урожденной принцессы обвинения в колдовстве. А вот с женами, выбранными из числа собственных подданных, церемониться было определенно не нужно. Генрих VIII приказал казнить свою вторую супругу Анну Болейн и пятую Екатерину Говард, однако такая опасность грозила и остальным. Джейн Сеймур, третьей жене, Генрих не раз напоминал, что, если она не хочет последовать за Анной Болейн, ей не стоит вмешиваться в политику. Последняя супруга короля Екатерина Парр также не чувствовала себя в безопасности, Генрих неоднократно принимал решение о ее аресте, но в последний момент отменял свое распоряжение.


Иными словами, жена-англичанка была фактически собственностью короля. Казнить ее было легко, покорные судьи в любом случае одобрили бы королев­скую волю, и обвинения формулировались произвольно: ни о каких скрытых подозрениях, которые Генрих VIII не решился бы включить в приговор, не могло быть и речи.
В случае с Анной Болейн главной причиной казни стало разочарование капризного монарха. Он добивался Анны почти десять лет, добился ценой разрыва отношений с папством (см. ниже). Она торжественно обещала родить королю сына, но родила только дочь. По-видимому, Генрих решил, что Анна его обманула. В мае 1536 году ее арестовали и поместили в Тауэр. Королеву обвинили в супружеской измене: у нее якобы была связь с пятью мужчинами, в том числе с собственным братом. Финальный вердикт звучал следующим образом: государственная измена (супружеская неверность королевы угрожала престолонаследию), измена, инцест. Все написанное в обвинительном прото­ко­ле было вымыслом, однако тут гораздо важнее другое — о колдовстве не было сказано ни слова. Единственная сомнительная зацепка для сторонников этой версии — развернутое описание замысловатых приемов обольщения, с помо­щью которых Анна добилась любви Генриха . Король мог в сердцах сказать, что до свадьбы был буквально околдован красотой Анны, но ведьмой ее определенно не считал.
В случае Екатерины Говард не было даже тени подозрения в связи с нечистой силой. Эта супруга Генриха VIII отправилась на плаху, по меркам времени, вполне справедливо. Екатерина и до замужества не отличалась целому­дрием: в девичестве у нее было как минимум двое возлюбленных. Однако красота девушки и значи­тельная разница в возрасте (Генриху было 49 лет, а его молодой жене — всего 20) вскружили королю голову. Он каким-то образом не заметил, что Екатерина уже имела интимный опыт, осыпал жену подарками, устраивал для нее празд­ники и даже казался помолодевшим. Идиллия закон­чилась довольно быстро. Через неполных два года после свадьбы Генрих VIII узнал, что ему изменяют. Допросы «друзей» королевы не оставили сомнений — после свадьбы она завела сначала одного любовника, а затем и второго. Генрих, конечно, разгневался и очень жалел себя, но о колдовстве никто не упоминал.

Легенда 6. Генрих VIII начал Реформацию, только чтобы развестись

Вердикт: это отчасти правда.

В отличие от других мифов о Генрихе VIII эта версия событий не выглядит полным абсурдом. Стремление расторгнуть брак с первой женой Екатериной Арагонской действительно один из главных побудительных мотивов церковной реформы. Напомню, что Генрих VIII страстно желал получить наследника и, по традиции того времени, обвинял в его отсутствии Екатерину. Обществен­ное мнение XVI века всегда относило проблемы с деторождением на счет женщи­ны. Екатерина Арагонская категорически отказалась уйти в монастырь и тем самым освободить мужа. Пришлось обращаться за содействием к рим­скому папе. Католическая вера исключала возможность развода, но брак можно было аннулировать по трем причинам:

1) Неспособность одного из супругов к деторождению. У Генриха и Екатерины была вполне здоровая дочь Мария, к тому же в 1511 году у них родился сын. К сожалению, мальчик умер, не прожив и двух месяцев.
2) Церковный брак не скреплен физическим союзом жениха и невесты. Очевидно, что в данном случае брак скреплен был, причем неоднократно.
3) Недопустимая с канонической точки зрения степень родства супругов.

И вот здесь было за что зацепиться. До того как выйти замуж за Генриха VIII, Екатерина была обвенчана с его старшим братом — принцем Артуром. К несчастью, Артур умер вскоре после свадьбы, к тому же Екатерина, по-видимому, осталась целомудренной. Неудивительно, что союз между Генрихом и Екатериной сочли вполне приемлемым. В 1527 году Генрих VIII, к тому времени проживший с женой 18 лет, неожиданно «вспомнил» о родстве и начал бракоразводный процесс.
Для благополучного завершения дела требовалось согласие римского папы. Однако Климент VII боялся вызвать неудовольствие всемогущего племянника Екатерины Арагонской — правителя Священной Римской империи и короля Испании Карла V. Переговоры, изначально обреченные на провал, велись шесть лет, но в конце концов терпение английского короля иссякло: он решился разорвать канонические отношения с римским папой. В 1533 году Генрих женился на Анне Болейн, а в 1534-м провозгласил себя главой британской Церкви.
Однако развод был далеко не единственной причиной церковной реформы. Если бы дело обстояло так, то Генрих мог ограничиться объявлением независимости от Рима и на этом остановиться. Однако, король пошел гораздо дальше. Попробуем разобраться в других причинах, по которым британский монарх поддержал Реформацию.


Каноническая зависимость от Рима раздражала англичан с давних времен. Еще в XIV веке очень популярный проповедник Джон Уиклиф требовал сделать Библию доступной для всех (перевести ее с латыни на английский язык), отрицал право Церкви на владение имуществом, выступал против догмата о непогрешимости папы и церковных налогов, не одобрял праздность монахов. Идеи Уиклифа поддерживали не только обычные англичане, но и многие аристократы. Лучшим доказательством этой поддержки можно считать неспособность Рима добиться осуждения Уиклифа: его не только не казнили, но даже не отлучили от Церкви. О том, насколько популярны были взгляды Уиклифа, лучше всего свидетельствуют знаменитые «Кентерберийские рассказы» Джеффри Чосера. Самыми гадкие персонажи этой книги — сборщик церковных податей и продавец индульгенций: они жадны, беспринципны, циничны и распутны.
В Англии начала XVI века движение за реформу Церкви было очень заметным. Проведенная Генрихом VIII Реформация полностью отвечала интересам большинства англичан. Король приказал перевести Библию на английский, и она стала по-настоящему народной книгой, самым читаемым изданием на Британских островах. Генрих VIII распустил монастыри, и хотя англичане осуждали имевшие при этом место злоупотребления (например, нередко случавшиеся разграбления обителей), в целом они это горячо одобрили. Ликвидация монастырей и передача их имущества в королевскую казну не просто обогатили монарха: основная часть земель были пущены на продажу, их приобрели мелкопоместные дворяне и фермеры, и это способствовало развитию товарного сельского хозяйства.
Давайте подытожим. В этом случае личные интересы короля и желания большинства англичан совпадали. Рискну предположить, что Англия в любом случае не осталась бы католической — интересы британской монархии и Рима расходились слишком сильно, но уникальное стечение обстоятельств позво­лило англичанам получить свою церковную организацию, умеренно реформи­рованную и подходящую именно для них.

Легенда 7. Он принял закон о тунеядстве, по которому всех просящих милостыню нужно было казнить

Вердикт: это не совсем правда.

Генрих VIII действительно принял суровые законы против нищих и бродяг, но для того, чтобы правильно оценить эту меру, необходимо помнить: он был далеко не первым королем, сурово каравшим тех, кто желал пожить за счет других. В законах о нищих речь шла преимущественно о тунеядцах, здоровых физически, но по разным причинам предпочитавших просить милостыню.
Первый «антинищенский» акт приняли в 1349 году, после самой страшной эпидемии чумы за всю историю человечества, так называемой Черной смерти, от которой Британия очень сильно пострадала. Чума XIV века в разных районах унесла от половины до двух третей населения. Неудивительно, что эпидемия породила в том числе социальные эксцессы. Закон о рабочих 1349 года обязывал наниматься на службу всех здоровых людей до 60 лет, а также под страхом тюремного заключения запрещал оказывать помощь бодрым на вид попрошайкам. Правда, соблюдался закон не очень хорошо, и в 1351 году его в том же виде приняли во второй раз: власти посчитали, что это может улучшить ситуацию.


Разумеется, находились и желающие обойти эту норму. В Лондоне и других английских городах XIV–XVI веков нередко проходили суды над мнимыми нищими, то есть над теми, кто симулировал увечья. Они делали это с помощью воска, краски и кусков мяса, имитировавших кожные болезни и ранения, а также прятали под одеждой якобы отсутствующие конечности. Таких людей выставляли к позорному столбу и сажали в тюрьму. Именно на борьбу с профессиональными нищими был нацелен Кембриджский устав 1388 года: он запрещал попрошайкам покидать пределы своей сотни (административной единицы). При таком порядке прекрасно знавшие друг друга соседи получали возможность оказывать помощь только тем, кто действительно в ней нуждался.
В 1494 году при Генрихе VII приняли закон о бродягах и нищих. Их предпи­сывалось заключать в колодки на три дня, не давать им ничего, кроме хлеба и воды, а затем выпроваживать из города. Способные к работе люди должны были обращаться в свою родную сотню или туда, где они жили в последнее время.
При Генрихе VIII число нищих увеличилось по двум причинам. Во-первых, терзавшие Англию эпидемии несколько ослабли и население начало расти. Во-вторых, часть монахов и людей, работавших в монастырях, не смогли или не пожелали найти другие источники существования и влились в число бродяг. В 1530 году Генрих подписал закон о наказании нищих и бродяг. С одной стороны, этот акт ужесточал наказание за попрошайничество: колодки заменялись на плети и кнут, а в случае неоднократных нарушений виновному и вовсе грозила смертная казнь. С другой, этот закон не был абсолютным злом. Напротив, в нем наконец провели четкое разграничение между теми, кто не мог работать, и трудоспособными людьми, предпочитавшими побираться. Генрих VIII постановил: «немощные нищие», то есть те, кто не в состоянии себя обеспечить (по возрасту или состоянию здоровья), не должны умирать с голоду. Они получали официальное право просить милостыню, но только в преде­лах своей сотни. Эти люди также могли рассчитывать на помощь от приходских властей. Все репрессивные меры касались исключительно так называемых «закоренелых нищих» (sturdy vagabonds). Однако под действие закона попадали и безработные, которым не удавалось найти себе место.
И все же делать из Генриха VIII монстра не стоит. Его способы борьбы с нищими мало отличались и от предыдущих, и от актов, принятых во второй половине XVI века, при Эдуарде VI и Елизавете I.

Легенда 8. За время своего правления Генрих VIII растратил всю английскую казну

Вердикт: это неправда.

Чтобы разобраться в этом мифе, прежде всего необходимо установить, в каком состоянии находились английские финансы на момент воцарения Генриха VIII. Его отец — Генрих VII — был, во-первых, одаренным финансистом и, во-вторых, крайне скупым человеком. Он тратил деньги с очевидной неохотой. В частности, его двор, по меркам эпохи, был довольно скромным. Основатель династии Тюдоров не заводил дорогих фавориток и не передоверял финансо­вые потоки своим любимцам. Напротив, он окружил себя преданными, грамот­ными людьми, работавшими на благо государства. Наконец, королевские доходы в его царствование существенно увеличились — и не только за счет ввода новых налогов и увеличения размера старых. Генриху VII случалось и торговать государственными должностями, и брать денежные залоги с дворян и аристо­кратов, чья верность вызывала сомнения, и использовать другие сомнительные методы обогащения. Пожалуй, лучшим примером такой финансовой политики является знаменитая вилка Мортона. Речь о канцлере Англии Джоне Мортоне, который, если верить «Истории» Фрэнсиса Бэкона, оправдывал повышение налогов следующим образом: те, кто живет скромно и экономит, могут позволить себе уплатить налоги, ведь они скопили доста­точно; те, кто живет в роскоши и транжирит деньги, привыкли тратить много, а значит, и налоги для них не станут тяжким бременем . Итак, благодаря удачной (для короля) финансовой политике и экономному расходованию средств Генриху VII удалось скопить немалые суммы. Он оставил своему преемнику полную казну и стабильное государство.


Генрих VIII тратил намного больше — его двор слыл одним из самых роскошных. Он обожал наряжаться (чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на многочисленные портреты короля), его жены также носили самые дорогие платья и имели огромный штат прислуги. Поражали своим размахом и придворные празднества. Например, торжества по случаю коронации Анны Болейн длились не два дня, как это было принято, а целых четыре — с 29 мая по 1 июня 1533 года. Желающие узнать о них подробнее могут ознакомиться с опубликованным по приказу Генриха отчетом — «Благородная торжественная коронация королевы Анны». Разумеется, не все деньги уходили на праздники и красивую жизнь. В отличие от отца, который избегал военных конфликтов, Генрих VIII дважды воевал с Францией и конфлик­товал с Шотландией. Однако о растрате казны говорить по меньшей мере некорректно. Генрих VIII, по-видимому, унаследовал финансовый талант отца и продолжил укреплять государственный аппарат. Денег в казне в самом деле стало меньше, но и серьезного дефицита не было.

Легенда 9. Генрих VIII до конца своих дней оставался католиком

Вердикт: это скорее неправда.

Итак, поводом для разрыва канонических связей с Римом стало решение Генриха VIII аннулировать брак с неспособной родить наследника Екатериной Арагонской. Папа был категорически против, так как опасался вызвать гнев племянника Екатерины — императора Карла V Габсбурга. В ответ на отказ подчиняться папе Климент VII отлучил Генриха от Церкви — более того, объявил английский трон вакантным. Каким образом при этом английский монарх мог остаться католиком? Роман без взаимности явно не был его стихией. Конечно, отлучения королей от Церкви случались и раньше (например, с английским государем Иоанном Безземельным), но, в отличие от своих предшественников, Генрих не пытался помириться с Римом, а начал церковную реформу.
Бесспорно, в годы правления Генриха VIII англиканское вероисповедание только формировалось, оно пока еще мало отличалось от католичества. Давайте пройдемся по главным догматическим расхождениям. Первым шагом английской реформации стал Акт о супрематии 1534 года. В соответствии с ним король провозглашался главой национальной Церкви. Очевидно, что Генрих был главным выгодоприобретателем — лицом, максимально заинтересованным в сохранении данного закона. В 1536 году был принят первый доктринальный документ Англиканской церкви «Десять статей», представлявший собой причудливую смесь католических и протестантских догматов. В них отрицался канонический авторитет папы и почитание святых и в то же время сохранялось католическое учение о чистилище. С одной стороны, воспроизводился ключевой тезис основателя протестантизма Мартина Лютера — для оправдания человека перед Богом нужна прежде всего вера, — а с другой, сохранялось обязательное посещение мессы, которую продолжали служить на католический лад. Дальше — больше. В 1536–1540 годах распустили монастыри, а их иму­щество передали в королевскую казну, и понятно, что еще и поэтому Генриху было выгод­но придерживаться избранного курса, и именно это он и делал. В 1537 году появился официальный перевод Библии на национальный язык, а в 1538 всем церквям было приказано закупить по экземпляру. Очевидно, что латынь в те времена знали немногие, и неудивительно, что эта мера вызвала колоссальный положительный резонанс. Король не был исключением, как и все, он решительно предпочитал английскую Библию латинской.


В чем же корни этой легенды? Только в том, что Генрих VIII не пожелал реформировать церковные службы. При нем духовные обряды почти не изменились, так как король руководствовался в высшей степени продуктивным правилом: если что-то прекрасно работает и не мешает, в реформах нет необходимости. И это дает нам возможность взглянуть на проблему вероисповедания Генриха VIII с другой стороны, глазами современников событий и ближайших потомков. Мы знаем, что начатая Генрихом церковная реформа положила начало целой эпохе религиозной нестабильности — в Англии борьба между католиками и протестантами затянулась минимум до середины XVII века. Любопытно, что участники противостояния обращали внимание не столько на догматы, сколько на церковные службы и религиозные практики. Камнем преткновения стал вопрос о литургической службе Католической церкви — мессе. Предполагалось, что мессу посещают католики и не признают протестанты. В рамках этой логики Генриха VIII можно назвать католиком, так как он не только сам посещал мессу, но и требовал того же от своих подданных.
И все же разрыв с Католической церковью произошел. Еще раз подчеркну, именно Генрих VIII был главным архитектором и самого разрыва, и новых религиозных догматов. Англия отошла от католичества, ее государь уже определенно не был католиком, но и протестантом не стал. В правление дочери Генриха Елизаветы I Британия получит свою национальную Англиканскую церковь, которая тоже устроит далеко не всех. Католики будут требовать возвращения истинной веры, протестанты — завершения церковных реформ. Пока же, в самом начале пути, вынести четкий вердикт вряд ли возможно: в чем-то католик, в чем-то протестант, то есть типичный англичанин, который делает все по-своему.

Легенда 10. Диккенс считал Генриха VIII мерзавцем и «сальным пятном на истории Англии»

Вердикт: это правда.

Чарльз Диккенс был автором не только популярных романов. В 1853 году он написал «Историю Англии для юных», адресованную в первую очередь его собственным детям . Это очень увлекательный, живой и интересный рассказ о прошлом Британии, который будет полезен не только маленьким читателям. Однако Генриху VIII в этой версии истории откровенно не повезло. Король описан без всякого пиетета. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно прочитать название первой из двух глав, посвященных правлению Генриха: «Англия времен Генриха Восьмого, прозванного Толсто­щеким Хэлом или Жирным Гарри (1509–1533)». В заглавии не просто звучит насмешка: оно откровенно противоречит историческому материалу. И дело даже не в том, что короля никогда так не величали. В молодости Генрих VIII был строен, как тополь, к 1533 году он уже немного поправился, но оставался мужчиной среднего телосложения.


Разумеется, насмешками над внешностью Генриха Диккенс не ограничился. Он утверждал, что это «один из величайших злодеев, когда-либо живших на белом свете» . В сочинении можно найти следующие нелестные эпитеты: «самодовольный задира», «вылитый боров», «жирный негодяй» и так далее. Чем же Генрих заслужил столь резкие выражения? Во-первых, Диккенс, будучи человеком довольно строгих правил, категорически не одобрял развод Генриха с его первой женой Екатериной Арагонской и подчеркивал, что она была верной и преданной супругой. Внешняя политика Генриха, его вмешательство в европейские войны казались Диккенсу крайне неудачными. Не меньшее возмущение романиста вызывало «не прекращавшееся метание между рефор­мированной и нереформированной религией». По его мнению, следовало бы сразу учредить в стране настоящую англиканскую веру, чтобы освободить англичан, находившихся «в рабстве у священников». Наконец, Диккенс горячо осуждал казни, оплакивал судьбу Томаса Мора, жен Генриха и других жертв его тирании. Заканчивается рассказ о его правлении следующими словами:

«И то, что был он кровопийцей и злодеем, настоящим извергом рода человеческого, и запятнал историю Англии кровью и грязью, - чистая правда» 

А теперь давайте еще раз подумаем, почему Чарльз Диккенс превратил рассказ о правлении Генриха VIII в настоящий злобный пасквиль. Симпатия писателя к протестантам очевидна, но дело не только в ней. Личность и правление Генриха категорически противоречили всем убеждениям Диккенса. Помните, как яростно он критиковал пороки британского общества XIX века в своем романе о приключениях Оливера Твиста? Между тем для виктори­анской Англии эпоха Тюдоров была настоящим идеалом, «добрым старым временем», недосягаемым образцом для подражания. Очевидно, что образец должен был вызвать у него не меньшее негодование, чем ненавистный XIX век. К тому же Диккенс не был сторонником сильной центральной власти, и укрепление трона в правление Генриха VIII казалось ему отвратительным насилием над поддан­ными. Что уж говорить о легкомыслии короля: в чопор­ную, застегнутую на все пуговицы Викторианскую эпоху шесть браков Генриха выглядели в высшей степени экстравагантно. Иными словами, в Генрихе VIII воплотилось буквально все, что раздражало Диккенса, и он вволю перетасовал исторический материал, чтобы дать выход своему гневу.Автор: Е.Браун
Источник: "Арзамас"