Есть мнение, что в действительности всё не так, как на самом деле. Но хотя это авторитетное мнение, - принадлежит Станиславу Ежи Лецу, если не ошибаюсь, - рассматривать мы его пока не будем. Замена монгольского нашествия на войну между Тартарией и Ватиканом, - это будет весело как-нибудь в другой раз. Сейчас же ограничимся действительными странностями реальной истории христианизации Руси. В отличие от странностей вымышленных, они не очевидны...

Речь в данном случае не об обстоятельствах, которые за давностью лет известны плохо (даже дата принятия христианства остаётся дискуссионной, — это мог быть как 988, так и 991 год), а о причинах и следствиях судьбоносного решения князя Владимира. Это не было оригинальное решение. Ещё до Владимира аналогичные шаги предпринимались почти всеми правителями варварских королевств в Европе. Да и в Азии ислам распространялся ударными темпами. Но странности начинаются с оценки данного решения советским учебником истории. Учебник крещение сдержанно одобряет, как явление прогрессивное. В прочих случаях его тон либо подчёркнуто нейтрален (окрестили каких-нибудь франков — так им и надо, разбойникам), либо же, если речь о распространении христианства в Риме, внимание заостряется на катастрофических культурных последствиях события. Однако, Русь по мнению учебника крестить было можно и даже нужно.

И в данном случае учебника можно слушать, как горящего куста. Его мнение не предвзято и объективно, ибо отношение коммунистов к религии было открыто враждебным. Однако, странными, в данном случае, кажутся не только позиция учебника, но и его аргументация. Крайне неубедительная. Христианство, де, пришедшее на смену племенным верованиям, способствовало объединению страны. Но это, скорее, калька с истории ислама, действительно в своё время объединившего Аравию. Верования же славянских племён, — уже и так объединённых в границах раннефеодального государства, — во-первых, не различались (как минимум, о таких различиях нет сведений), во-вторых же, даже поклонение разным богам не являлась с точки зрения язычников поводом для конфликта. Тогда как насильственная христианизация как на Руси, так и в других странах, предсказуемо конфликты вызывала и не обходилась без кровопролития. То есть, князь сам создал себе дополнительные проблемы.

Стоит рассмотреть и два других довода, традиционно приводящихся в пользу принятия христианства. Новая вера, якобы, призывала трудящихся к смирению перед заручившейся поддержкой небес властью. Но если эта идея в теории и была хороша, то не работала на практике, — и князь, отлично ориентируясь в реалиях мира, в котором жил, не мог этого не понимать. В христианский период смирения в массах не прибавилось, и бунтов, как и заговоров, меньше не стало. Точно также не срабатывает и довод, связанный с приобретением преимуществ в международной дипломатии. В какой-то момент литовским князьям действительно пришлось креститься, чтобы сесть на трон в Кракове. Однако, большинству языческих правителей, Владимиру в том числе, никто таких бонусов не предлагал.

Тем не менее, Владимир — лютый язычник по сообщениям летописей, — решает, что стране нужна религия. Нужна — из практических соображений, ибо эстетических, если так можно выразиться, у князя не имеется. В единого бога он не верит и выбирает религию не с позиций её «истинности», а из соображений отсутствия в догме прямых посягательств на святое. Ибо веселье руси есть пити… То есть, практические выгоды у решения явно наличествуют, и они достаточно весомы. Хотя медовуху и не перевешивают.

Так что же такого, о чём учебник предпочёл умолчать, на самом деле, давало христианство князьям (и императорам) язычникам?

Главная причина, в Риме являвшаяся и единственной, будет выглядеть несколько странно и даже парадоксально. Принятие христианства в качестве государственной религии радикально решало крайне неприятную проблему наличия в государстве христиан. Христиан, как бурно растущей, агрессивной тоталитарной секты. Причины, по которым христианство распространялось, как лесной пожар, рассматривались в другой статье. Распространялось, ибо новая вера не вытесняла старую, а дополняла её. Собственно язычество, паганизм, «верования деревенщины», как говорили образованные римляне ещё в дохристианский период, — никуда не исчезало, оставаясь в умах вместе с домовыми и лешими. Обещая всё то же самое, что и традиционные верования, хоть и в обмен на несколько иные ритуалы, плюс дополнительно спасение души от вечных мук, авраамические религии распространялись не встречая сопротивления.

Распространялись, как секты со всеми признаками таковых: ощущением избранности, собственной иерархией, замкнутостью, нетерпимостью, и противопоставлением членов погрязшему в грехе обществу и государству. Столкнувшись с такой проблемой, правители, обычно, начинали с гонений — давили секту репрессиями. Или пытались использовать прогрессивный опыт. Владимир, устанавливая идол Перуна на требище, видимо, хотел превратить Киев в общегосударственный языческий культовый центр. Но дело не пошло.

Наконец, оставался выбор между кровавой гражданской войной с христианами — этим путём пошли японцы, — и капитуляцией. Владимир, половина дружины которого уже являлась сектантами, предпочёл сдаться. Ведь, секта, — пока меньшинство, но крайне агрессивное, активное и зловредное, — не будет вредить обществу и государству, если становится общественным и государственным институтом. Она станет ему служить! Вслед за римскими императорами, князь пошёл прибег к тактике «не можем побить, возьмём в союзники».

Решение имело и дополнительные преимущества. В комплекте с христианством Русь, как и прочие варварские королевства, получала и доступ к наследию античного Средиземноморья. Знания, необходимые для управления страной, в средние века являлись монополией церкви. Иных учителей, кроме монахов, найти было просто нельзя. Это были плохие учителя. Авраамические религии распространяли традиционное мышление, что для Средиземноморья, где магическое мышление уже замещалось рациональным, стало катастрофой, отбросившей цивилизацию на тысячелетие назад. Но Руси, как и прочим франкистанам, в плане техники мышления терять было абсолютно нечего.

Наконец, крещение означало появление в стране влиятельной и всепроникающей организации. А если ориентироваться на Константинополь, а не на Рим, то ещё и организации лояльной светским властям. Ведь, если в западной традиции церковь рассматривалась, как наднациональная организация, подчинённая Папе, то в восточной на своего патриарха вполне можно было положиться, приспособив к чему-нибудь полезному. Причём, эта организация, создавалась сама и сама изыскивала источники финансирования, становясь ценным союзником правителя.

...Мысль создать что-то подобное на базе отечественных волхвов, вероятно, приходила Владимиру. Но данный контингент не обладал достаточным опытом самоорганизации.Источник: "Цитадель адеквата"