Ленинград, зима 1984 года. Группа молодых людей среди бела дня тащит по парку черный мешок. Прохожие растерянно оглядываются, смутно подозревая, что мешок не пустой и подозрительно тяжелый. Вдруг рядом останавливается патрульная машина. Выбежавшие сотрудники милиции потребовали открыть мешок. Оттуда выпало человеческое тело, одетое в зимнюю одежду и шапку. Приблизившись, милиционеры увидели...манекен. Поговорим про некрореалистов...

За два года до описанного выше, один из ребят приобрел “Атлас судебной медицины” за авторством австрийского врача Эдуарда фон Гофмана. Книга описывала случаи убийств в Вене в начале XX века, с подробными иллюстрациями. Разрезанные тела изображались вертикально, чтобы студентам-медикам было проще изучать свою профессию, но также это позволяло зрителю абстрагироваться от темы смерти, рассматривать тело как объект, не позволяя угнетаться мыслями о вечном. Как бы стоящий труп выглядел ни живым, ни мертвым. Будущие некрореалисты назвали его “нетруп” (суровые советские студенты делали отсылки к Бодрийяру до того, как это стало мейнстримом).

Просто чтение альбома быстро пресытило ребят, и те начали проводить “эксперименты”. Например, сидя в вагоне метро они открывали атлас и начинали громко обсуждать иллюстрации, смакуя подробности различных ранений и увечий. Надо сказать, реакция почтенного советского гражданина на сие действо была довольно однозначной - страх, ужас, непонимание, отвращение. Далее эксперименты начали усложняться. Возле полотна железной дороги члены группы, одетые в тельняшки, перебинтованные и с пятнами томатной пасты, имитировали гомосексуальный половой акт, а то время как другие устраивали “поножовщину”. Выражение лиц ехавших мимо пассажиров можете представить.

Чуть позже ребята достали списанный из Института судебной медицины манекен. Назвали его Зураб. Да, именно он фигурирует в первом абзаце. Кстати, ребятам за это ничего не было, таскать манекен в мешке ни один закон в мире не запрещает, пользуйтесь, на нашем канале ерунды не посоветуют.

Толчком к развитию этого движения за пределы узкого круга друзей стала любительская камера. Правда съемки в те годы привлекали даже больше внимания, нежели имитация драк и безудержного мужского секса в сугробах северной столицы. Не раз и не два некрореалистов с места съемки увозили с почетным эскортом - либо в районное отделение милиции, либо сразу в КГБ. Однако ничего, кроме многочасовых бесед, им не было, дяди Степы чесали затылок, пытаясь даже не найти в законе трактовку действий, а просто для себя понять - зачем? По итогу ребят просто отпускали.

Эти кадры стали основой первых короткометражек. Чаще всего они выглядели так: персонажи, узнаваемые советские герои (солдаты, врачи, ученые, рабочие и т.д.) делали странные вещи. Голые мужчины шли по полю, кто-то пытался покончить с собой, куда-то ползли, брели, тыкали друг в друга палками. Позже, по мере набивания руки, фильмы усложнялись, породив весьма специфический жанр перестроечного кино. Так попробуем помочь советскому милиционеру ответить на гнетущий его вопрос - зачем все это?

Изначально у некрореалистов не было какого-то художественного проекта, идеи для “экспериментов” рождались спонтанно. Они были скорее реакцией на советскую действительность. “Эксперименты” были попыткой построить собственное “пространство вненаходимости” внутри советского авторитетного дискурса. Этот дискурс был весьма и весьма бинарен - есть поведение одобряемое и неодобряемое властями и обществом. Все эти действия не были для некрореалистов чем-то выходящим за рамки, молодые люди вписывали свои перформансы в свою же повседневность, буквально не делали разницы между обычной жизнью и акциями. Они делались не столько для общества, сколько для себя, чтобы найти свое место за пределами официального дискурса, не быть диссидентом или лояльным советской власти. Акции не нарушали законов, не хвалили и не критиковали власть, они находились вне каких либо рамок советского авторитетного дискурса, просто ребята делают странные вещи. Евгений Юфит, советский и российский режиссер, один из участников этих действий, всегда противился трактовке акций как антисоветских (Перестройка на дворе, антисоветские высказывания в моде). Некрореалисты не просто играли роль, они старались этим жить, чтобы быть вне структуры. Возможно это явление поздней советской истории можно рассматривать как дедушку современного российского акционизма и перформансов.


На изображении кадр из этих самых фильмов. Художественная ценность спорна, но это вкусовщина, мне важнее было рассмотреть истоки этого явления.Автор: А.Коженков
Источник: "Катехизис и Катарсис"