Этнографической науке известно немало ритуалов, в результате которых двое мужчин, не имевших первоначально никаких родственных уз, становились братьями в глазах людей и богов. Тем самым люди подчеркивали свою особую связь, которая превращалось в нечто большее, чем просто дружба. В основном подобные ритуалы являются атрибутом архаичных культур: североамериканские индейцы, смешивая кровь из надрезов на ладонях, становились названными братьями. Аналоги таких ритуалов были у древних германцев, кочевых народов степи (старший сын Батыя, Сартак, считал своим братом Александра Невского), скандинавских мореходов древности. Удивительно, но подобные традиции существовали и в православном мире. И имя этому обряду - адельфопоэзис. О нём и пойдёт речь ниже...

Адельфопоэзис

Дружба всегда воспринималась церковью как исключительное благо, поэтому стремление мужчин стать «духовными братьями» считалось вполне естественным и логичным. Ведь в православной традиции почитаются святые, известные крепкой дружбой (самый яркий тому пример – святые Сергий и Вакх). В частности, в православной обрядовости ранее существовал забытый в наше время ритуал адельфопоэзис (в русской традиции этот обряд также известен под названием «братотворение»), в результате которого двое мужчин становились кровной родней в глазах Бога.

Самые первые упоминания об адельфопоэзисе датированы, ориентировочно, IX веком, но скорее всего он возник несколько ранее. Как следует из самого названия процедуры, это явление первоначально было характерно для греческой церкви. Однако по мере распространения православия среди славян, обряд укоренился и на их землях. Если вдуматься, это неудивительно, так как для славянской культуры, вообще, характерно подчеркнуто сердечное и уважительное отношение к братству. Известно, например, что на Руси существовал в чем-то созвучный этой процедуре обычай обмениваться нательными крестами с близкими друзьями.

С церемониальной точки зрения ритуал братотворения был во многом созвучен обычному венчанию: участники процесса становились перед алтарем, священник связывал им руки, читал молитвы, в конце таинства свершившийся обряд закреплялся поцелуями, а потом участники отправлялись на торжественную трапезу.

Здесь необходимо сделать незначительное отступление в сторону: в русской церковной традиции поцелуи в губы среди представителей одного пола долгое время были абсолютно обычным, естественным явлением. Так, например, бытует обычай христосоваться на Пасху, который тоже ранее сопровождался поцелуями. Упоминаний о подобном поведении на самом деле множество. Например, в романе Льва Николаевича Толстого «Воскресенье» главный герой, Нехлюдов, целуется с крестьянином после пасхальной службы. И это не казалось современникам графа чем-то противоестественным или предосудительным.

Родившись в глубокой древности, ритуал братотворения угасает лишь в XVII столетии. Первоначально от него отказываются иерархи греческой церкви, а через несколько десятилетий он пропадает и из русской традиции.

Истории известны немногочисленные случаи, когда таинство братотворения происходило между правителями. Русский князь Василий II Темный, например, прошел подобный обряд с польским королевичем Казимиром IV. Сам обряд в этом случае, правда, произошел в заочном порядке.

Зачем совершался ритуал братотворения

Какие же мотивы могли двигать людьми для заключения подобных союзов? На самом деле вариантов множество. Во-первых, становясь «духовными братьями», мужчины превращались в родственников с точки зрения сугубо юридической: у них возникала возможность в той же мере претендовать на права, как и у обычных пар. Так, например, они могли претендовать на наследство друг друга даже без заключения завещания.

Вероятно, кого-то привлекала именно символическая компонента ритуала. С точки зрения протоиерея Константина Никольского причина появления обычая братотворения кроется в том, что у христиан рождалась живая потребность создать крепкую дружбу, проникнутую евангельским мотивом самопожертвования и любви к ближнему своему.

Некоторые исследователи, однако, видят в этой традиции стремление однополых пар узаконить отношения. Главным адептом этого мнения был американский ученый-медиевист Джон Босуэлл. Однако его позиция была строго негативно встречена в профессиональном историческом сообществе. Оппоненты американского исследователя указывали на то, что он довольно плохо представляет себе специфику византийских реалий (шире — восточных православных церквей вообще). Кроме того, Босуэлл мог выдавать желаемое за действительное: он был известен гомосексуальными наклонностями и всячески поддерживал развитие ЛГБТ-движения.

Мнение Русской православной церкви в этом отношении однозначно: речь идет только о чистой братской любви.Источник: "Кириллица"