Открытия не всегда происходят «вдруг». Чаще, их совершение - процесс длительный. Так, например, и Лусонский человек Homo luzonensis начала понемногу открываться ещё в 2010 году, но только недавно журнал Nature отчитался о благополучном завершении процесса. Ибо, сначала, когда в пещере Кальяо на острове Лусон была найдена первая кость, сказать можно было лишь то, что человек появился на Филиппинах не 25 тысяч лет назад, когда на острова пришли племена чернокожих, а 67 тысяч лет назад. Но какой человек? Понять по одной фрагментарной окаменелости это было невозможно. Как следствие раскопки продолжились, и новые находки, наконец-то, позволили дать уверенный ответ: непонятно, что это был за человек. Левый какой-то. Не учтённый. Ни один из известных видов или подвидов рода Homo оставить такие окаменелости не мог. Значит, в роду человеческом наличествовал ещё некий дополнительный и довольно странный персонаж. Лусонский человек отказался очень мелким, - вероятно, меньше флоресских хоббитов. Но не хоббитом, и даже не слишком близким их родственником...

Это - пока практически всё, что известно. Новый, карликовый вид людей, пользовавшихся орудиями олдувайского типа. Открытие на Филиппинах тем и замечательно, что подарило науке новую проблему, над которой можно и даже нужно теперь ломать голову.


Основные вопросы, связанные с лусоненсисами аналогичны порождённым открытием флорессисов. Непонятно, каким образом столь примитивная раса смогла форсировать проливы и попасть на Филиппины. И если способ был, то почему более прогрессивные подвиды людей долго к нему не прибегали? И, кстати, когда это произошло? Аналогия с хоббитами, как и здравый смысл вообще, намекают, что заселить острова лусоненсисы должны были сотни тысяч лет назад. Так как позже они не выжили бы там, откуда им предстояло на Филиппины мигрировать, оказавшись вынужденными конкурировать с более продвинутыми (или просто более рослыми) ранними людьми.

Второй, ещё более сложный вопрос, связан с тем, откуда лусоненсисы взялись. Предполагается, — причём с весьма вескими, основанными на многочисленных находках основаниями — что первыми покинувшими Африку людьми стали эректусы. Расселяясь, они образовали несколько азиатских подвидов, в том числе индонезийских явантропов 1.1 миллиона лет назад. Логично, таким образом, было бы ожидать, что лусоненсисы окажутся измельчавшими потомками явантропов. Но как и в случае флорессисов, окаменелости показывают наличие у карликовой расы, наряду со сравнительно прогрессивными, и очень архаических черт, роднящих лусоненсисов с жившими в Африке 2-3 миллиона лет назад австралопитеками. А некоторые детали даже позволяют сблизить лусоненсисов с парантропами, — тупиковой ветвью прямоходящих обезьян, увлекшихся вегетарианской диетой. Однако, парантропы не пользовались орудиями и, напротив, были крупнее грацильных австралопитеков.


Родство же с австралопитеками предполагает начало расселения предлюдей из Африки более 2 миллионов лет назад… И если сама по себе гипотеза «нулевой волны расселения» никакой крамолы не содержит и имеет право на жизнь, она, в свою очередь, порождает вопрос, почему на всём пространстве между Африкой и островами Юго-Восточной Азии следы этой волны отсутствуют.

Третий вопрос связан с ростом лусоненсисов. А в особенности с его близостью к росту флорессисов. Если в одном случае карликовость можно ещё объяснить… а вернее, не объяснять, сославшись на некие неизвестные обстоятельства… то два случая, определённо указывают на присутствие непознанной закономерности. Причём, вариант с «островной карликовостью», и в случае Флореса слабый,не кажется убедительным, если учесть, что Лусон лишь вдвое меньше Англии.

Лусон слишком велик, чтобы дефицит ресурсов мог сказаться… Но тут уж возникает вопрос, каких ресурсов? Остров покрыт влажными джунглями, а предлюди и ранние люди такой ландшафт не жаловали. Однако, именно благодаря лусоненсисам ответ на этот вопрос, или, по крайней мере, намёк на такой ответ, начинает вырисовываться. Наиболее странной чертой строения данного подвида оказалась вероятная вторичная адаптация ног к лазанью по деревьям. Данная черта отсутствует (или не отмечена) у флорессисов, зато наличествует у людей Наледи, —самой загадочной из вымерших рас Африки. Когда-то, Наледи, скорее всего под натиском более прогрессивных предлюдей, вынуждены были отступить с равнин в леса, и заново начали приобретать черты приспособления к древесному образу жизни… Но, видимо, потерпели поражение в конкуренции с обезьянами, деревья в Африке занимавшими плотно и бананами делиться отказавшихся.

Однако, на Филиппинах нет и не было обезьян, от которых было бы можно потерпеть что-то, помимо морального урона.Долгое время там не было и людей, не слишком интересовавшихся лесами. Что, может быть, и является объяснением длительного отсутствия со стороны ранних людей попыток колонизировать Флорес и Филиппины, хотя какой-то способ добраться туда явно существовал, раз уж им воспользовались предки флорессисов и лусоненсисов. Людям — не больно-то и хотелось.

...Теоретически, можно предположить, что некие уже владеющие олдувайскими технологиями австралопитеки вышли из Африки до эректусов, но в отличие от последних не смогли создать устойчивую популяцию на равнинах Азии, закрепившись где-то на ограниченном пространстве в редколесьях. И там, возможно под давлением эректусов, или же ещё до их появления, из каких-то других соображений, они стали снова адаптироваться к древесному образу жизни. Причём, не встретив должного отпора со стороны азиатских обезьян, в данном начинании преуспели. Потомки же этой группы, вероятно из Индии, двинулись по полосе джунглей на восток, достигнув Индонезии раньше эректусов или одновременно с ними.

Карликовость, отчасти «хватательное» строение стопы и роднящие с парантропами черты, указывающие на употребление грубой растительной пищи, а также область расселения, могут толковаться, как свидетельство приспособления лусоненсисов (и, возможно, флорессисов) к полудревесному образу жизни. И в таком случае можно предположить, что грацильных австралопитеков, от одного (неизвестно какого) из видов которых происходит современный человек, и гориллоподобных парантропов, существовала ещё и некая третья ветвь прямоходящих обезьян, некоторое время не без успеха пытавшаяся совмещать методы приспособления двух первых.Источник: "Цитадель адеквата"